— Мы поженились, — я показала ей правую руку и пошевелила обручальное кольцо на безымянном пальце.
Улыбочка сползла с лица Винеры, но только на мгновение, она себя умела держать в руках. Мне это не понравилось. Хотелось вывести её из себя. Добавила:
— А ты можешь и дальше обслуживать водителей. Хочешь на трассе, хочешь в мужских туалетах.
Она улыбалась снисходительно, повела откорректированной бровью.
Я неожиданно пропиталась к этой стерве глубоким уважением. Видимо, в кабинете Винера сорвалась, а теперь либо в руки себя взяла, либо антидепрессантов выпила. У неё в сумочке баночка мелькнула с таблетками. Но Винера колола меня сильно, со стойким самообладанием.
— Ты вроде умная девочка, — спокойно говорила она. — Ты же должна понимать, что взрослого состоятельного мужчину удержать тебе нечем. У тебя нет образования, воспитания, статуса в обществе. Ты совершенно дикая, неприспособленная к приличному обществу. Я даже не удивлюсь, если ты ждёшь, что я начну с тобой драться.
Она хмыкнула, заметив, что я скисла, и приуныла. Продолжила ещё более мягче:
— Послушай, Эмилия. Месяц, два, возможно, до следующего лета ты будешь купаться в роскоши. Потом он остынет. Тебе достанется квартира, может, купит машину. Тут как ублажать будешь. Только мой тебе совет, не беременней. Обычно такие вещи с уличными девочками плохо кончаются. Он отнимет у тебя ребёнка, а ты, не имея защиты, семьи, ничего не сможешь сделать, будешь выкинута на обочину судьбы. Так поступил Деев с девочкой с улицы, которая родила ему Влдлена.
— Какая же ты дура, — ошарашенно выдохнула я. — Жопастая мажорка.
Я ущипнула её за попу. Та взвизгнула от неожиданности. Шокировать, впечатлять я умела. Ошарашенная Винера, раскрыв рот, уставилась на меня очумевшим взглядом. Теперь будет долго думать, что это было.
— Не я за ним бегала, а он за мной. На пару с Деевым, — нагло кинула ей в лицо. — Я — артефактная любовница. На таких, как я, обычно женятся, а таких, как ты, выбрасывают на обочину. С образованием, воспитанием и баночками сожранных антидепрессантов.
Мне самой бы антидепрессанты не помешали. Я отвернулась и вышла из уборной. На этом моё актёрское мастерство сдулось. Я парировала, потратив последние душевные силы.
«Дурёшка-матрёшка с улицы».
Меня никто так никогда не оскорблял, так не втаптывал в грязь, не растирал по стенке и не уничтожал морально, это больно. Только внутренний стержень удержал. Уж лучше с Анжеликой подраться и обменяться парой колкостей. Своё, родное…
Уличное?
Да пропади всё это пропадом!
Вышла из уборной и продефилировала к гардеробу.
Шла красиво, как умела. Держалась смело из последних сил. Мне нужна передышка. Я знала, что Санчес взрослый мужчина и будет всегда лакомым куском. Но, если каждый раз так отбиваться, я истощусь и лапки откину.
***
Её глаза были добрыми, наполненными тёмной глубиной и мексиканским жаром. Это её мама, Ро́са Санчес. Лилия вышла замуж за Никитина и переехала в Россию. Родила мужу троих замечательных детей. Один из которых такой замечательный, что я, наверное, не потяну его.
Она перехватила мою руку, когда я тянулась за пальто. Улыбнулась. Как-то не сразу пришло осознание, что это моя свекровь. Самая настоящая, ведь я замужем за её сыном.
Родные женщины в моей жизни отличались сложными характерами, и мне приходилось всячески под них подстраиваться. Я их уважала, Лилию Александровну на подсознательном уровне тоже. Но в данный момент я была растеряна и не хотела больше слышать в свой адрес унижений.
— Я должна уйти, — холодно сказала женщине и не смогла сдержать слёзы.
В это время мимо прихожей в зал прошла Винера с ядовитой ухмылкой. Она почти добилась своего, прогнала меня из этого дома.
— Ты не можешь, — тихо сказала Лилия и повесила моё пальто обратно, закрыв дверь шкафа-купе. — Пойдём со мной. Сашенька просил поговорить с тобой и присмотреть. Прости, что допустила к тебе Винеру, так быстро ты исчезла...
Она взяла меня за руку и повела мимо зала и того самого туалета, в котором меня ставили на место. Я с надеждой смотрела на дверь кабинета, но оттуда доносилось что-то страшное, поэтому стало ещё хуже, и я дёрнулась, не желая идти с женщиной.
— Пойдём, Эмили, я покажу тебе зал сверху.
— У меня… Настроения нет, — жалобно скулила я, но шла за ней.
Мы прошли в дальнюю часть дома. Там поднялись по узкой винтовой лестнице на второй этаж. Очутились на тёмном пустующем балконе, по которому можно было пройти к комнатам.
С балкона открывался вид на торжественный зал.
На импровизированной сцене был концерт классической музыки. Играл небольшой оркестр. Живая музыка продирала до костей. Это «Путь в Вальгаллу» Рихарда Вагнера. Я замерла от восхищения. Завораживающие звуки вводили в транс. Акустика была великолепной, и наверху звук превращался во что-то космическое.
Мы с Лилией так и не заговорили. Стояли в тени балкона, а оркестр зарядил «Шторм», скрипачи были на высоте.
Гости, сливки общества расасползались по залу с выпивкой вдоль шведских столов. Зал наполнялся людьми, всё искрилось от роскоши вечерних нарядов. Гасили в зале свет, оставляя приглушённые светильники у столов.
Оркестр под аплодисменты покидал сцену. Музыканты уходили, осталось только знакомое мне пианино. В зале стало относительно тихо.
И тут в два голоса закричали аниматоры. Один был заяц, другой клоун. Они появились на втором этаже, напротив балкона, где стояли мы со свекровью. Спускались по широкой лестнице вниз к гостям и вели вереницу детей.
Начиналось представление с играми и фокусами. Массовики-затейники привлекали к игре взрослых. Дети пищали от восторга, участвуя в конкурсах. Получали подарки.
— Я очень рада, что Александр на тебе женился, — сказала мне Лилия. — И правильно, что тебе всего восемнадцать.
«Всего». А я думаю, «уже».
— У Саши очень тяжёлый характер, — продолжила говорить женщина, иногда её голос терялся в эмоциональных криках весёлой толпы, что веселилась внизу под нами. — Твой возраст позволит вам быть вместе. Ты сейчас способна принять его таким, какой он есть. И ради тебя он поменяет многое в своей жизни. Уже меняется. Вы будете хорошей парой. У вас много общего. Но самое главное — любовь. Взаимная любовь. И сейчас тебе нужно совсем немногое, просто быть рядом с ним.
— Мне здесь не место, — в горле пересохло, я сильно нервничала. Тёрла влажные ладошки между собой. — Меня ненавидят.
— Это не так, — строго сказала Лилия и заглянула мне в глаза. — Они тебя ещё не знают. Много слышали, но не видели. А это значит, ты можешь сегодня себя показать. И все слухи, что ходят про тебя, испарятся и превратятся в твёрдое впечатление.
— Что я могу показать этому обществу? — горько спросила я. — У меня нет богатых родителей.
— Ты неправильно мыслишь, — она взяла меня под локоть и отвела ближе к стене и подальше от балясин балкона. — Ты думаешь, что ты Золушка. Но все ненавидят эту сказку, потому что она с дурным подтекстом.
Именно так я и думала, поэтому перестала страдать, внимательно слушая свекровь.
— Ты из другой сказки, Эмилия. И нужно дать понять это. Тебя добивались, выкрали из привычного мира, сражались за тебя два принца, и только одному ты досталась в жёны, — она повела чёрными бровями. — А вот такие сказки любят все. Это годами будут жевать и наслаждаться.
— Это почти правда, — кивнула я.
— Посмотри на них, — она вытянула шею и указала мне на людей внизу. — Это просто люди. Но они надевают свои маски, когда собираются вместе. Ты никогда не увидишь жён-изменниц, они все благородные дамы, мужья-садисты здесь привлекательные мужчины. Это маскарад. Но скрыть внутренний мир очень сложно. Обрати внимание, как они ведут себя. Сразу видно, кто здесь Золушка, кто Золотой ребёнок, а кто аристократ. Слушай меня, Эмили. Никаких лишних телодвижений. Это подчеркнёт твою стать и независимость. Не жестикулируй, не вступай в конфликты и не отвечай на грубость. Делай вид, что тебе скучно, даже если интересно. И хорошо бы придумать тебе историю.
