— Игрок, — горько усмехнулась я. — Поиграл со мной? Понравилось?
— Очень понравилось, — сатир опустил голову, понимая, что сильно меня обидел своим признанием. — Да, я не влезаю в представление о, идеальном принце на белом коне. Но есть вещи, солнышко, которые я очень ценю. Допустим, семья. И заводить семью с кем попало или с тем, кого папа насоветовал — верх глупости. Всё что я хочу от тебя, Эмили, чтобы ты не менялась в твёрдости характера.
— А то, что я хочу, тебя не интересует? — слёзы потекли.
— Я знаю, что ты хочешь, — невозмутимо ответил он. — Ты мне рассказала. И все твои желания совпадают с моими. А то, как я из тебя эти признания выудил, должны остаться в тайне между нами, как всё, что будет происходить в нашей спальне.
Он выловил мою руку и накренился через столик, поцеловал мои пальцы. А потом нагло их запустил себе в рот, испытующе глядя мне в глаза. А я залилась краской, по телу пробежала мелкая дрожь. Его язык на моих пальцах настолько мягок, что волосы шевелились на голове, и дыхание становилось прерывистым.
— Ничего не бойся, — он пососал мои пальцы, и я вошла в ступор, а покраснела, видимо, до кончиков волос, потому что Санчес восхищённо уставился на меня. Ему нравилось, когда я зардею. — Если что-то не понравится на предстоящем випе, соберёмся и уедем жить в Европу или Мексику. Поэтому учи языки.
— Хорошо, — ошарашенно вытащила свои пальцы из его руки.
Сложно смириться с таким мужчиной. Но я посмотрю, как дальше сложатся наши отношения. Ведь то, что он меня любит может затмить все его странности.
— Одевайся, девочка моя. Нас ждёт бомонд.
Макияж скромный, но блистательный. Как мамуля учила: кожа будто светилась и лёгкий румянец на щеках горел мило и нежно. В ушах позвякивали вытянутые изящные серьги из белого золота, на шее короткая цепочка с сияющим камушком в круглой оправе.
И голубое платье…
Я за бежевое, он ни в какую.
— Рогами, рогами, — зло окрысилась я. — Не буду его надевать! Оно очень тонкое!
— Такую фигуру нужно обтягивать тонкой лёгкой тканью, чтобы показывала, что ты идеальна.
— Вот приставла, — надулась я.
В гостиной горели ярким светом десятки маленьких лампочек. Сатир тоже был просто безупречен. Красив, как мечта: подтянутый, широкоплечий. Алехандро в белой рубахе и жилете без пиджака выглядел отлично. Медленно опустил ворот, над бабочкой и поедал меня взглядом, вылизывал, обсасывал, как пальцы полчаса назад.
— Послушай своего старого мужа, — ослепительно улыбнулся. — Пожалуйста, надень голубое платье.
— А что мне за это будет? — уже почти сдалась.
— Что ты хочешь, Солнце?
— Флейту, — разозлилась я и скрылась в ванной комнате.
Голубое, так голубое.
Волосы манящими локонами упали по пояс, вся фигурка подтянулась, когда я встала на каблуки, и только после этого вышла из ванной комнаты.
— Ты прекрасна.
Улыбнувшись, я сжала в руке свою новую сумочку и пошла в прихожую. Умела ходить на каблуках. Мама научила не только краситься. Никаких полусогнутых ножек, никаких прямых костылей. Походка от бедра легка и привлекательна, что не осталась без внимания мужчины.
— Солнце, где тебя так ходить учили?
При этих его словах я сделала разворот на триста шестьдесят градусов, не споткнувшись, не пошатнувшись, и продолжила перемещаться в прихожую.
Свет мерк.
— Вот эти украшения наденем, — Александр подвёл меня к большому зеркалу у главного входа и принялся застёгивать на мне другие драгоценности.
И это было завораживающее зрелище. Грани брильянтов так ломали жалкий тусклый свет прихожей, что ослепляли отражёнными лучами. Такое нарочно не придумаешь, это блеск дорогих камней. Только, жалко, металл был жёлтый, а не белый. Будь мой выбор… Теперь о выборе речи не шло.
— Тебе не нравится? — настороженно спросил сатир.
— Привыкаю, — улыбнулась я и открыла створку шкафа.
Там было новенькое дорогое пальто. Санчес чмокнул моё оголённое плечо и помог мне надеть верхнюю одежду.
— Ты любишь, когда тебе пуговицы застёгивают, — сказал он, застёгивая моё пальто.
— Ничего себе ты ревнивый, — с опаской прошептала я, глядя, как он хитро щурится и странно улыбается. — Ты видел, как в клубе «Винера» мне Влад пальто застёгивал.
— Точно. Я ему на следующий день по шее дал, попросил к тебе не приближаться. Но он псих и экстремал, дождался, когда я ему по печени врезал. Это было после истории с твоей анкетой на сайте знакомств. Неугомонный решил тебя украсть. Думал, что так можно было.
— Не переборщи, — холодно предупредила я, уже по-животному шипящего Санчеса.
— Не подпускай к себе, — рявкнул он. — Не играй, малышка! Это дурные игры. Не пошла с ним сразу и не думай теперь.
— Я никуда не поеду, — почти на грани слёз заявила я.
Санчес быстро обнял меня и с силой прижал к себе.
— Просто представь, что бы он с тобой сделал, если бы ему удалось тебя утащить с моего поля зрения.
— Не хочу представлять, — заныла я, потому что страшно стало.
— А что хочешь? — горько улыбнулся сатир.
— Хочу, чтобы блины не разваливались, когда я их переворачиваю…
***
— О чём думаешь, Солнышко? — Алехандро выловил мои пальцы и поцеловал.
Было невероятно приятно. Просто невообразимо сладкие разряды будоражили всё тело от такой нежности.
Я не смотрела на Санчеса. Молча улыбалась и рассматривала, как снегоуборочная техника парится на дорогах города.
Снег продолжал валить, и по радио объявили, что выпала месячная норма осадков. Но нам было очень нужно попасть к ребёнку на день рождение, поэтому мы стояли два часа в пробках и медленно продвигались ближе к моему району. Там дорога станет свободной, потому что редко кто ездит к элитному посёлку. Да и у элитного посёлка своя техника, которая наверняка уже почистила проезд.
Город напоминал сказку. До Нового года ещё месяц, а улицы украшены гирляндами, стояли ёлки, и каждый магазин словно на конкурсе красоты новогодних игрушек...
Есть такой конкурс? Нет? Надо объявить.
Ведь так красивы витрины и вывески в бесчисленных переливающихся снежинках и разноцветных лампочках, сияющих фигурках оленей и снеговиков. И молодёжь в городе уже достала красные колпачки, и мелькали то там, то здесь смешные гномы. Настроение предпраздничное. И погода поддакивала всеобщему настроению, дополняла предновогоднюю атмосферу мохнатым снегом, что укрыл ковром весь город.
— Эмили, — канючил Санчес. — Пожалуйста, не вынуждай повернуть.
— Ты знаешь, почему брак назвали браком? — загадочно спросила я.
— Прочему? — улыбался мне любящий муж.
— Потому что мы стали бракованными для других людей. Ненужные и некачественные для мужчин и женщин. Вроде как только друг другу интересны.
— Ничего не бойся, моя девочка, — печально улыбнулся он. — Если будут неприятности, мы сразу уедем. Но их, скорее всего, не будет. Я ведь теперь бракованный.
Мы рассмеялись, сплетая наши пальцы.
Действительно, дорога стала свободнее, когда мы проехали мимо моего района, где осталась одинокой моя квартира.
— В мансарде моего дома мастерские художников. Ты должен сходить со мной на экскурсию.
— Сходим, — кивнул Санчес. — Закажу портрет любимой девушки.
Я улыбнулась.
Если попробовать сообразить, насколько он сильная личность и как отважно боролся за меня, то прибавятся силы духа. Если уж Санчес не побоялся Деевым, можно сказать, вызов бросить, чтобы меня отвоевать, то мне нужно хоть каплю соответствовать. Раз требуется ходить в его общество, блистать среди мажоров, то я обязана справиться.
За спальным районом укрывался снегом элитный коттеджный посёлок. Он терялся в беспросветной пелене, и только жёлтые проблесковые маячки на спецтехнике, как сигнальные огни на взлётной площадке, давали нам знак, куда нужно заворачивать и где останавливаться.
