— Мамочка, я хочу шарик, — вдруг радостно восклицает Ариана, указывая пальцем в окно, пока мы стоим на красном светофоре.
Смотрю в сторону, куда она показывает, и вижу мужчину, идущего между машинами и продающего шары. Бросив взгляд на светофор, понимаю, что сейчас загорится зелёный и продавец исчезнет.
— Малышка, мы… — хочу объяснить дочке, почему мы не можем сейчас купить шарики, и пообещать, что завтра же мы исполним ее желание вместе, меня останавливает хлопок водительской двери, которую закрыл за собой Роланд.
Я любопытно наблюдаю за тем, как он проходит несколько рядов и подходит к продавцу. Он спокойно, не суетясь и игнорируя сигналы рядом и сзади стоящих нас автомобилей, суёт мужчине купюру в карман. Я расплываюсь в улыбке, смотря на него, идущего с яркими шарами в форме животных, цветов и сердец в руках. Кажется, такая мелочь, но для меня она значимей любых громких слов. Водители объезжают нашу машину, что-то говорят через окна, но их слова не доходят до моего слуха, в прочем, как и до Роланда. Он открывает водительскую дверь, засовывает все воздушные фигуры на переднее сидение и, увидев счастливое лицо Арианы, которая смотрит на него с безмолвным восхищением, улыбается ей в ответ.
— Не забудь поблагодарить дядю, — запинаюсь на последнем слове. На языке остаётся неприятное послевкусие от него.
Как же, оказывается, горько называть человека дядей, когда он является папой.
— Это все мне? — стесняясь, Ариана спрашивает у Роланда и протягивает маленькие руки к лицу Микки Мауса.
— Можешь поделиться с мамой.
Она поворачивает голову в мою сторону, широко раскрыв рот от радости и удивления.
— Спасибо большое, — смотрю в глаза Роланда, которые внимательно следят за нами через зеркало.
— Спасибо, — весело повторяет за мной малышка и неуверенно, следя за нашей реакцией, тянется за шариком.
Вскоре, весь комплект был перенесён на заднее сидение, и счастью моего ребёнка не было предела. Моему, следственно, тоже.
Говорить ни о чем не хотелось. Только наслаждаться моментом. Любое слово могло нарушить то хрупкое, что образовалось в этом маленьком закрытом пространстве. И нашу тишину лишь иногда прерывали детский смех и забавные истории, которые спонтанно приходили ей в голову.
Через часа полтора, мы заезжаем во двор его особняка, где припаркованы другие автомобили. Выходим, и нас встречает уже большая компания, в основном, знакомых мне людей. Многие удивляются, увидев меня в роли матери, но искренне радуются и поздравляют. Днями раннее, их присутствие нагнало бы тоску и раздражение, но сегодня я рада видеть каждого.
Поприветствовав всех и представив им Ариану, мы все проходим в уютно обставленную беседку, где накрыт стол к ужину. В углу стоит массивный кирпичный камин, а рядом с ним два небольших дивана. Мысленно, я стираю все и всех вокруг и оказываюсь на этом диване одна в объятиях с дочерью. Нет, лгу самой себе — стёрла бы, но не всех. Оставила бы ещё одного человека.
Вечер проходит шумно и весело. Ариана все своё время уделяет маленькому Лео, и Крис с радостью играет с обоими. Я же решаю немного отойти от материнства, пока рядом такая энергичная помощница, как Крис. Успеваю поговорить со всеми и узнать, как изменились их жизни. В основном, у всех все осталось прежним — работа/тусовки/работа. И в этот момент, смотря на дочь, я понимала, как же повезло, что мне удалось сойти с пути и стать чем-то большим, чем воровкой и сумасбродной девицей. Мне удалось стать целым миром для одного важного человека, в чьих глазах я — это всё. И это взаимно.
Ближе к ночи, я замечаю, как уставшая Ари тянется на руки к Роланду. Поддаюсь вперёд, чтобы остановить её, ведь Ханукаев равнодушен к детям, и этот холод может ранить малышку. Но на мое удивление, мужчина сажает её к себе на колени и терпеливо слушает все, что она рассказывает ему на ухо, изредка улыбаясь её словам. Решив запечатлеть чудесное мгновение навсегда, незаметно достаю телефон и делаю снимок этой трогательной картины. Разглядев фотографию и улыбнувшись ей, встаю с места и выхожу за ворота дома, взяв со стола пачку сигарет Демида.
— Что-то расстраивает тебя? — слышу голос друга позади себя, когда делаю первую затяжку.
— Нисколько. Увидела их и не сдержалась, — указав на пачку сигарет, улыбаюсь, недовольная собственной слабостью.
— Только что звонил Араз. Сказал, завтра с утра ваши паспорта будут готовы.
— Уже? — неосознанно вырывается из уст.
Нежелание улетать прорастает во мне с корнями.
— Хочешь остаться? — как всегда проникает в душу.
— Наоборот, это хорошая новость. Думала, придётся ждать дольше.
— Бежишь от нас, как от огня, — констатирует оскорблено. — Хотя мы всегда были с тобой и за тебя, чтобы не случилось.
— Не от вас, Демид.
— Я знаю от кого. Но это бег по кругу — всегда возвращаешься к исходной точке.
Я хочу ему возразить, но он не даёт себя перебить:
— Тебе кажется, что, убегая и прячась от своих чувств, ты становишься свободной. Думаешь, что так развяжешь узлы на шее. Но ты только сильнее затягиваешь их.
Грустно улыбнувшись, отрываю взгляд от напротив стоящего дома и перевожу его на Демида. Я и забыла, насколько глубоко он умеет пробираться в сердце. И как и прежде уверена, что могу быть искренней с ним.
Хочу подобрать правильные слова, которые точно опишут мои чувства и мысли, но пока нахожусь в поисках, он снова пронзает меня:
— Ты ведь понимаешь, что, как только злость и обида сойдут с него, он задастся вопросом, чья Ариана дочь?
— Моя. И Рейна. Он знает об этом.
— А потом захочет знать правду, — ухмыляется, не отрывая взгляд от моих глаз.
— Не понимаю тебя, — голос содрогается от страха, но я стараюсь держать себя в руках.
— Понимаешь.
— Как удалось вернуть Ариану? — решаю резко сменить тему разговора. — Ему пришлось отдать флешку?
Теперь, когда дочь снова со мной, мои мысли приходят в порядок, и я осознаю, насколько сильно мое желание отмщения. Хочу видеть крах ничтожных людей.
— Все хорошо, Медея. Не стоит об этом думать.
— Но я думаю. И это грызёт меня.
— Ему не пришлось отдавать флешку. У Роланда есть свой человек там.
— Тот мужчина, который привёз Ариану?
— Да.
— Он выкрал её?
— Нет. Роланд выкупил её.
— То есть, они продали Роланду моего ребёнка?
— Нет, они не знают, кем был настоящий покупатель. Роланд с тем человеком организовали все так, чтобы все думали, будто девочку продали на чёрном рынке.
— Мрази, — единственное, что вырывается из уст.
Я раскаляюсь. Ненависть — это меньшее, что я испытываю к людям, дважды убившим мою семью и решившим сделать это в третий раз.
— Кто? — удивляется мужчина.
— Они все. Мрази. Готовы были спокойно убить невинного ребёнка, — голос содрогается. — Если бы не Роланд…
— Не смей думать о "если бы"! Роланд не позволил бы подобному случиться.
— Позволил же Эмми умереть, — срываюсь от обиды.
— Он делал все, чтобы вас защитить. Не успел — да, но никогда не бездействовал.
Молчу, не желая нагнетать. Но понимаю, что и сейчас мог не успеть. И тогда бы последняя нитка, держащая меня при жизни, оборвалась бы навсегда. От этой мысли кружится голова.
— Будь уверена, они своё получат, — добавляет, помедлив.
— Я бы хотела видеть, как они заживо сгнивают.
Выкурив ещё по одной сигарете, мы входим обратно во двор и медленным прогулочным шагом направляемся к беседке.
— Он даже не осознаёт, что у него другое отношение к малышке, — кивает в сторону Роланда, который неуклюже пытается накормить Ариану, — А ведь ещё ни разу он не взял на руки Лео.
Увидев эту картину, расплываюсь в улыбке и весь мир, кроме них двоих, замирает в моих глазах. В такие секунды хочется наплевать на все и отдать свою жизнь велению сердца.
— Не понимаю, почему ты решила скрыть это от него, от нас всех? — не унимается Демид.
— Я хочу другой жизни для своего ребенка. Не той, которую дали нам наши родители.
