— Это опасно? — глаз Флоры увлажнился.
— Еще один роббер? — Бланко призывал игроков в бридж к порядку. — И кончайте свои шуточки, иначе я не смогу удержаться в игорных домах Европы и не прокормлю себя в мире моего кузена Типа. Мне нужна помощь девочек.
— Хорошо, Хьюберт, — отозвалась Элизабет. — Но расскажи нам о кузене и его мире. Мы же не знаем твоего секрета.
— А здесь нет секрета, — проговорил с пола Космо. — Он всем рассказывает, кто согласен послушать о том, в какое дерьмо он его засунул.
— Не употребляй этого слова, Космо. Расскажи нам, Хьюберт, про своего кузена, — попросила мадам Тарасова.
— Только покороче, — не унимался Космо, — я и так знаю наизусть.
— Тихо, — призвала Элизабет. — Мы хотим послушать.
— У моего кузена, старикана, было шесть сыновей. Отец мой числился отдаленным наследником. Моего отца убили. Потом убили шесть кузенов, сыновей старика. Вот и все.
— Да, война, жертвы… — проговорила Энн.
— Все войны такие, — пробормотала Элизабет, — продолжай, Хьюберт.
— Переходи к предкам, — снова подал голос Космо с пола.
— Ладно, — сказал Хьюберт. — Проблема в том, что дом кузена переходит к ближайшему наследнику мужского пола, то есть ко мне, но не деньги. И этот старый ублюдок ведет дела так, что пока дойдет до наследования, у меня ничего не останется. И я не смогу даже продать это проклятое место, потому что завещание составлено хитро. Теперь вы поняли, почему мне надо срочно учиться делать деньги?
Все откровенно ахнули.
— Бедный Бланко, несчастный Хьюберт.
— Вдобавок к этому, — сообщил Хьюберт, — меня заставили взять его имя — Уайт — к отцовской фамилии Виндеатт. Двустволка какая-то. Смешно.
— Только в том случае, если ты социалист, — поддразнивал Космо своего друга.
— А на что похоже это старое чудовище? — спросила Энн. — Если бы он знал тебя лучше, он бы поменял свою волю, он был бы просто очарован.
— Он абсолютно не хочет меня видеть, — сказал Бланко.
— Ну прямо маленький лорд Фаунтлерой[3], — проговорила Флора.
Космо взорвался от смеха и ударился головой о пианино.
— Ох!
— Значит, ты милорд? — в глазах Тарасовой блеснул интерес.
— О как остроумно, очень остроумно! — воскликнул Космо, все засмеялись, кроме мадам Тарасовой. Космо перегнулся через стульчик, обеими руками схватил Флору за голову и поцеловал. Флора отпрянула, когда Бланко нацелился ударить своего приятеля. Между друзьями вдруг проскочил заряд гнева, такое часто случается у маленьких детей, не поделивших игрушку.
В этот момент в дверь тихо постучали и вошел Феликс.
— Я стучал в наружную дверь, но у вас тут такой шум, что вы меня не услышали. Простите, мадам, мать послала меня поискать сестер. А что здесь такое? — спросил он. — О, я вижу. Те, кого не пускают в казино, открыли свое. Ну что ж, у вас есть все — карты, триктрак. — Он осматривал комнату. — И даже шар для предсказаний. Вон тот, хрустальный. А вы предскажете нам нашу судьбу, мадам? — и он прошел мимо сестер, снял шар с каминной полки.
Мадам Тарасова отняла его у него и вернула на место.
— Я не предсказываю судьбу, — проговорила она напряженным голосом. — Это просто украшение.
Флора перехватила взгляд Бланко и отвела глаза. Феликс легким тоном сказал:
— Извините, мадам. Если бы вы умели предсказывать, мы бы узнали про забастовку в Англии, которая вот-вот начнется, и это уже объявлено официально.
— Да здравствует революция! — завопил Бланко.
— Может, твоего кузена погрузят в угольную тележку и выкинут, — оптимистично предположила Энн.
— Шахтеры проиграют, — сказала Элизабет. — И чтобы это предсказать, не нужен никакой хрустальный шар.
— О Бог мой, — вздохнул Бланко. — Никакой справедливости.
— А мой отец вернет нас в школу, что бы ни случилось, — мрачно сообщил Космо.
— Ну ладно, взбодритесь, — призвал Феликс. — Пока вы тут сидите взаперти, играете в карты, дождь кончился и выглянуло солнце. Прекрасный день.
— Тогда можно устроить пикник, — сказал Космо. — Я знаю отличное место, замечательный пляж. Давайте, созовем все семейства.
Космо, Бланко, Феликс и его сестры вышли на улицу.
— С первого взгляда видно, — сказал Космо, — что у этих женщин груди что надо. Хорошо бы посмотреть на них голых.
— На мой вкус великоваты, — с притворной застенчивостью сказал Бланко.
— Если погода продержится, мы возьмем купальники и поплаваем на пикнике. Бросим вызов холоду.
— А ты думаешь, твоя сестра и Таши так и соблазнятся лезть в океан? — Бланко понял, о чем подумал друг. — Это идея, — добавил он по-французски.
— Ну, если Феликс будет плавать, — никем не замеченная Флора шла за ними по пятам.
Оба резко повернулись, а Флора уже дала стрекача.
— Пускай бежит, — сказал Космо, — задохлик, — и чтобы повеселить друга, он повторил рассказ Флоры о ребенке Жюля. — Она совсем ничего не знает, совершенно невинна и понятия не имеет, откуда берутся дети, — сообщил он.
— Я бы так не сказал, — ответил Бланко. — Она перехватила мой взгляд, когда мадам Тарасова говорила, что не предсказывает судьбу, и кто-то невинный пошел бы топиться в море?
— Я думал, что мы с тобой решили: тогда она была как во сне, — сказал Космо, сознавая, что именно потому, что они так решили, они больше никогда не говорили про это и почти забыли. — Слушай, — сказал он, — впервые я увидел ее как раз на том пляже, где хочу устроить пикник. — И он вспомнил белое лицо Флоры с огромными глазами. — Ее как будто принес прилив.
— Где ты был, дорогой? Я по тебе соскучилась, — Вита Тревельян протянула руки.
Денис наклонился и поцеловал ее.
— Ммм, как хорошо ты пахнешь. — Он сел рядом с ней на кровать и скользнул рукой под простыню. — Меня же недолго не было.
— Мне показалось — целую вечность, — она взяла его за руку.
— Я могу залезть к тебе, ты уже поела?
— Немножко. Давай, раздевайся скорее.
Денис сбросил туфли и носки, встал, чтобы снять костюм, расстегнул рубашку, посмотрел на жену.
— Ты прелесть.
— Да, я знаю.
— Меня задержал генерал Лей…
— Ах, этот…
— И его друзья Вард и Макнис, возле казино.
— А, Фредди и Ян, продолжай…
— У них есть план, как отправить всех детей в школу, несмотря на забастовку. Они спросили, не хотим ли мы к ним присоединиться.
— Значит, забастовка уже объявлена официально? И каков же план?
— Хороший. Они нанимают автобус в Саутгемптоне, запихивают туда всех детей и развозят по стране, оставляя каждого в его школе, и так, пока не отвезут их всех по академиям. Макнис так сказал. Его сын — в Фетт, и его доставят последним.
— Снимай брюки, дорогой.
— Я объяснил, что больше всего я бы хотел убрать ее с глаз долой и на дольше. Флора остается во Франции. А ты попросила кого-нибудь присмотреть за ней, кстати?
— Надеюсь, ты прямо вот так не сказал?
— Да они подумали, что я шучу.
— Снимай, дорогой. Да, да, я попросила эту русскую портниху и думаю, попрошу еще Милли Лей. Она остается во Франции. А может, еще и баронессу.
— Отложила на последний момент? — Денис расстегнул ширинку. — Мы уезжаем послезавтра.
— Я знаю. Я скажу, что не была уверена, поеду ли с тобой, что только узнала; кстати, я написала насчет мест на „Шарлот Ревью“, мы не можем пропустить это шоу. Если ты так их бросишь, они помнутся.
Денис поднял брюки, встряхнул, сложил и повесил на спинку стула.
— Я поговорю с ними сегодня вечером, — сказала она. — Мы можем поужинать в „Марджолайн“.
— С ребенком.
— А почему нет? Залезай сюда, дорогой. Я жду. Обними меня крепче. — Она отвернула простыню. Денис забрался в кровать. — Мне так нравится в постели, — сказала она.
— Мне тоже. Лей собирается ехать домой на машине. Его машина в Саутгемптоне, и он будет докладывать о волнениях в тех районах, где проедет. У него в голове одни большевики, — засмеялся Денис. — Это хорошо. — Он погладил жену и нежно поцеловал ее. — Сам я не верю в большевиков, даже в Северной Англии.
— Продолжай так делать.
— Эти маленькие шрамики, дорогая, что это?
— Это от растяжения, знаешь же.
— Да, она оставила на тебе проклятые отметины.
— Ну теперь ничем не поможешь. Если бы я знала, я бы пользовалась мазью, говорят, помогает. Да-да, продолжай, дорогой.
— А ты что-то узнала об этой итальянской семье?
— Как ты суетишься. Да. Я позвонила им, она может ехать к ним в любое время и болтать по-итальянски. Почему ты вдруг всем этим озабочен?
— Я просто хочу скорее уладить, чтобы послезавтра мы уже не беспокоились об этом и наслаждались остатками отпуска. Если она вырастет такая же некрасивая, как сейчас, она не сможет выйти замуж, но если будет говорить по-итальянски, по-русски, по-французски, она найдет работу после школы и развяжет нам руки.
