Точно в одиннадцать миссис Стаббс, хозяйка ножей, вилок, ложек, подстилок и ковриков принялась созывать всех. Все здесь? Взяли ли теплые свитера, купальники, ведра, лопаты, запасные носки?
— В таком случае все садимся в автобусы. Не бегите, дорогие, не толкайтесь, повнимательнее.
— А чей это пикник? Чего она раскомандовалась?
Позднее, когда обсуждали прошедшее событие, миссис Стаббс окрестили прирожденным лидером, в этом определении слышалась добрая усмешка, разумеется, позднее, когда память о пикнике потускнела, о ней говорили, как о Прирожденном Лидере с большой буквы.
— О, смотрите, вон Прирожденный Лидер, — люди указывали на соревнованиях, на концертах, в Уимблдоне или на зимних распродажах, при этом толкая локтем своего компаньона: — Помните Динар в двадцатые?
Все маленькие дети залезли в первый автобус с миссис Стаббс и матерями. Отцы толпой ввалились в другой, который оккупировали взрослые и подростки. Они сбились в группки и с несколько виноватым видом, но принародно поздравили друг друга, когда „детский сад“, как его окрестили, отъехал с громким пением, организованным миссис Стаббс (чтобы малышей держать в порядке), так что автобус со взрослыми и подростками катил следом в сопровождении пронзительных голосов, распевавших „Ник Нэк пэдди вэк“, „Джон Браунз боди“ и „Итс а лонг вэй ту Типперэри“.
Мэбс и Таши, усевшись на заднее сидение и утащив с собой Флору, взирали на все с высоты возраста и притворялись, что ничего не слышат. Флора, втиснувшаяся между ними, сидела тихо, ощущая себя счастливой — еще бы, вдали от родителей, дышащих в спину шоферу. Ее не волновало, с чего это Мэбс и Таши решили подружиться с ней, но со своего места она видела чуть впереди Космо и Бланко, а через проход от них — Феликса с сестрой Энн. Никто не спрашивал ее, что у нее в плетеной корзинке, которую она сунула под сиденье. Она была маленькая, и естественно подумать, что все ею принесенное, такое же маленькое и незначительное. В любом случае, она с восторгом и некоторым страхом ощущала близость Мэбс и Таши и держалась еще тише обычного. Когда они выехали из Динара и когда колеса автобуса крутились по дороге через Сен-Энога и Сен-Бриан к пляжу, Космо и Бланко шутили с Феликсом насчет кузена Бланко — Типа.
— А почему ты не хочешь познакомиться с ним? Почему бы тебе его не навестить? Конечно, Фаунтлерою было бы естественно попытаться ему представиться.
— Однажды я написал ему, когда понял, что я его наследник, и спросил, не могу ли с ним увидеться. Он не ответил. Моя мать пригласила его, он не приехал. Так что ничего не поделаешь. И у меня возник план подшутить над ним.
— А как? Что за шутка?
— Да так, послать ему обычную почтовую открытку, напомнить о себе.
— Вроде того — хочу, чтобы вы приехали? — спросила Мэбс.
— Да нет, что-нибудь потоньше. Ну вроде как: я еще попадусь на вашем пути, или я так давно мечтаю услышать ваш голос.
— Подписанную или анонимную?
— Только инициалы.
— Неподписанная таинственнее и более зловеща, — сказал Феликс.
— Пожалуй, — кивнул Бланко. — Я подумал, может, послать открытки из разных стран…
— А что, если на разных языках? — предложила Таши.
— Я ни одного не знаю.
— Мы знаем. Посмотри, у нас в автобусе — английский, датский. Флора говорит по-французски, я слышала, и по-итальянски, так ведь? — Таши наклонилась к Флоре, та молча кивнула. Все повернулись и посмотрели на нее.
Видя, как Флора зарделась, Элизабет предложила:
— Мы все говорим по-немецки. Еще я знаю испанский.
— А ты учишь и русский? Правда ведь? — Мэбс поглядела на Флору. — Ты феноменальный ребенок. Есть у кого-нибудь бумага и карандаш? Мы можем написать сейчас же.
— Спасибо, — сказал Хьюберт, которого обычно называли Бланко.
Феликс дал конверт, а Энн авторучку.
— А как насчет русского? — настаивала Мэбс.
— Я не умею писать по-русски, — пробормотала Флора.
— Я могу попросить мадам Тарасову, — придумал Бланко, развеселившись.
Они написали текст письма на разных языках.
— Он подумает, что его преследуют какие-то заговорщики-большевики, — сказал Космо. — О, смотрите, все, мы почти приехали. Пляж за этим холмом. Надеюсь, море успокоилось.
— А как называется имение кузена Типа? И где это? — спросила Таши.
— Называется оно Пенгапах, это где-то в Западной Англии. — Бланко сунул конверт в карман. — Я знаю, что там в ванной комнате шесть ванн. И больше не знаю ничего.
— Лорд Фаунтлерой из Пенгапаха — зубодробительно, — засмеялась Мэбс.
— Ты, действительно, все это пошлешь? — спросила Энн.
— Такое обычно делают в середине зимы, когда до Рождества еще так долго, что кажется, оно никогда не наступит, — сказал Бланко.
— Можно подумать, что это какая-то шифровка, — улыбнулась Таши.
— Или предварение смерти, — фыркнула Мэбс.
— Ты хочешь сказать „предупреждение“.
— Ну вот мы и приехали, — закричал Космо. — Смотрите. Вот пляж. Бог мой, как раз кончается прилив.
— А миссис Стаббс уже погнала малышей собирать щепки для костра, — весело сказал Феликс.
— Я обгоню тебя! — крикнула Таши в ухо Мэбс, и они побежали по песку, по краю воды, а за ними орда малышей.
— Ох, эти девочки! — сердито покачала головой Милли Лей. — Надо все время за ними следить, — она повернулась к Феликсу, который помогал сестрам выгружать корзинки для пикника.
С того места на вершине скалы, где сидела Флора, было видно все. Исполосовав шрамами пляж, отцы соорудили целую систему замков, обнесенных рвами. По каналам шла свежая вода из плотин, перекрывших потоки, спускающиеся вниз по долине и растекающиеся ручейками по песчаному берегу.
Сняв куртки и завернув нижний край брюк, отцы работали босиком, в одних рубашках. Они трудились с энтузиазмом и фантазией, безропотно терпели своих детей, которые прыгали и скакали, путаясь под ногами.
Не обошлось без слез: один ребенок отважился зайти в озерки с морской водой у подножия скалы и плелся оттуда с целым ведром крабов и улиток. Он не мог понять, почему ему не разрешили поместить их в рвы с водой. Миссис Стаббс, услышав это, поспешила к дюнам, где уже разгорался костер, взяла ребенка за руку и повела его с ведром обратно к озерцу в скалах.
— Нехорошо вытаскивать этих маленьких бедных крабиков из их дома. Посмотри, они прячутся в любимых водорослях. Им было бы так плохо в этих рвах, которые делают папы. Им нужна соленая вода, дорогой.
Шесть или семь подростков играли в безумную игру — английскую лапту. Они вытоптали неровный круг на песке цвета бледного хаки. По мере того как волна отступала, Космо и Бланко вытаскивали песчаных угрей в долине.
А там, где кончалась линия прилива, миссис Стаббс и дети очистили песок от принесенного морем мусора, сложили его пирамидкой для костра. Все наблюдали, как он горит.
Ленч проглотили вмиг, едва усевшись. Некоторых после еды сморило. Ангус Лей спал, прикрыв глаза шляпой, Фредди Вард тоже спал, Ян Макнис читал книгу. Роуз и Милли, не ожидая предложения Стаббс, собрали остатки еды, мусор и бросили в костер, откуда тотчас пошел запах горелых апельсиновых корок и не слишком приятный запах от банановых шкурок. А теперь они сидели, повернувшись спиной к камню, защищавшему их от ветра, и болтали.
Джойс, увидевшая Мэбс и Таши, подозвала их и теперь показывала, как делать стойку на руках и колесо. Все три девочки надеялись, что к ним подойдет Феликс, но он вместе с Элизабет и Энн ушел в долину в поисках фермы, они хотели купить свежего молока для малышей, о еде для которых почему-то все забыли.
С высоты Флоре было все хорошо видно, и уж конечно, она заметила своих родителей, взбирающихся по скале, на вершине которой она сидела. Они уже добрались до укромного местечка, защищенного от ветра и удаленного от пляжа, оскверненного многолюдьем.
Теплое дыхание на затылке возвестило о появлении собаки кюре. Флора приласкала собаку, но та, увидев, что делается на берегу, галопом понеслась туда.
— Да, вот Тонтон тебя и бросил. До страсти любит компании. Настоящая пляжная собака. Со всеми в приятелях, как полагалось бы его хозяину. Ан нет. — Луис, сельский полицейский, подкрался к Флоре. — Кюре слыхал, что сюда приехали два битком набитых автобуса. Что тут творится?
— Да это английские семьи выехали на пикник, — ответила осторожно Флора.
— Английские? Ненавижу англичан.
— Но один английский папа генерал.
— Ненавижу генералов, — Луис опустился на камень возле Флоры.
— А есть даже голландский барон и голландские баронессы.
— Ненавижу голландцев. Они дали убежище кайзеру. — Луис вынул трубку из кармана и принялся ее набивать. — А почему ты не играешь с другими детьми?
