— Но ведь это не так, — сказал он с деланной непринужденностью. Живот свело судорогой.
— Что?
— Ты не свободна.
— Клей, — с легким смешком сказала она, — по-моему, это бессмыслица.
— Бессмыслица? Тебе нужен смысл? — Слейтер вырвал карточку из ее рук, швырнул ее через плечо, и безобидный кусочек картона тихо спланировал на пол.
Он привлек Хоуп к себе, обвил руками ее талию и немного помолчал. Когда она посмотрела на его губы, Клейтон сказал:
— Хоуп, выходи за меня замуж.
— Что? — уставилась на него Хоуп.
— Выходи за меня замуж, — терпеливо повторил Клейтон. У бедняжки захватило дух. Она даже не пыталась скрыть охватившие ее панику и страх.
— Должно быть, та шишка на голове оказалась опаснее, чем я думала, — наконец прошептала она.
Клейтон улыбнулся. Его тревога исчезла так же быстро, как и появилась. Он был уверен в свой правоте, как никогда в жизни… по крайней мере, в той жизни, которую помнил.
— Я понимаю, это звучит дико, но…
— Звучит? — У нее вырвался слабый смешок. — Не только звучит, Клей. Это действительно дикая мысль.
Он продолжал улыбаться.
— Выходи за меня замуж, Хоуп.
— Ты даже не знаешь, кто ты такой. — Хоуп попятилась, ее глаза стали огромными. — Может быть, ты уже женат!
Он с большой осторожностью привлек ее к себе, боясь испугать.
— Нет. В глубине души мы оба знаем это.
— Если Трент напугал меня, это еще не причина для нашего брака.
— Ты права, — согласился он. — Ты выйдешь за меня, потому что я…
— Нет! — Она быстро зажала ему рот ладонью. — Я не хочу лживых любовных клятв!
Клейтон отвел руку Хоуп в сторону, заглянул в ее взволнованное лицо и улыбнулся.
— Я думал, ты знаешь меня лучше. Я не стал бы давать тебе лживые клятвы даже в том случае, если бы речь шла не о таком важном деле, как л…
— Подожди! — Она была уверена, что это так, но…
Добрый, полный сострадания взгляд Клейтона не позволял ей солгать ни ему, ни самой себе.
— Если слово на букву ”л” пугает тебя, — мягко сказал он, — мы пока не будем им пользоваться.
— Оно не пугает…
Теперь уже он прижал палец к ее губам.
— Пожалуйста, не усложняй дело ложью. — Хоуп оцепенела, ошарашенно глядя на него. Наверняка гадала, как он сумел прочитать то, что она изо всех сил старалась скрыть.
Как? Очень просто. Потому что понимал ее.
— Мы принадлежим друг другу, Хоуп. Ты, я и наш ребенок. Ты ведь понимаешь, что он или она имеют право на нас обоих.
— Конечно, понимаю. У каждого ребенка должно быть двое родителей, — горячо сказала Хоуп. У нее засверкали глаза. Истина была непреложной.
— Я хочу, чтобы этот ребенок носил мое имя, — тихо сказал Клейтон, коснувшись ее руки.
— Верю, — выдохнула она.
— Мы должны быть вместе, Хоуп. Мы оба знаем… что мы судьба друг друга.
— В это трудно поверить… Так не бывает. Но в ту ночь, когда я выудила тебя из грязи, я почувствовала это.
— Это было одно из твоих предчувствий? Или просто мысль?
— Предчувствие, — прошептала она. — Причем сильнейшее.
Он ликующе улыбнулся.
— Отлично.
На мгновение ее глаза стали задумчивыми, но затем взгляд ее заблестел, словно она на что-то решилась.
— Ты слишком торопишься. А я…
Он подождал, но Хоуп так и не закончила фразу. Ее глаза потухли и стали печальными.
— Ты что-то скрываешь от меня? — спросил он и по выражению лица догадался, что попал в точку. — Я прекрасно знаю это, Хоуп. И изо всех сил пытаюсь доказать, что ты можешь мне доверять. Расскажи мне все. — Не в силах бороться с собой, Клейтон потянулся рукой к ее нежному, упругому животу. Ему нравилось думать, что там живет его ребенок.
Она пытливо посмотрела ему в глаза.
— Этот ребенок так много для тебя значит?
— Да, много. Но ты значишь еще больше — все на свете.
Хоуп закрыла глаза, однако он успел заметить в них горькую печаль.
Клейтон гладил ее щеки и ждал, пока она откроет глаза.
— Хоуп… Что случилось?
— Ничего. — Она закрыла лицо руками. — И все.
Он приподнял ее подбородок.
— Догадываюсь. Это значит, что ты не готова к этому разговору.
Она снова наклонила голову и спрятала лицо у него на груди.
— Нет, — глухо донеслось оттуда. — Ох, Клей…
В голосе Хоуп звучала боль, Слейтер наклонился к ее уху и обнял за плечи.
— Все в порядке, милая. Я не буду торопить тебя, подумай еще.
Она прижалась к Слейтеру, и от этого на душе его стало тепло.
— Клей, ты самый добрый человек на свете. Ты заслуживаешь намного большего, чем…
— Тсс, — сказал он и, не обращая внимания на боль в ребре, сильнее прижал ее к себе. — Я заслуживаю тебя.
Хоуп, уткнувшаяся лбом в его шею, молчала. Но ощущение, что их тела идеально подходят друг к другу, вселяло в Клейтона уверенность: они непременно будут вместе. Он не сомневался в этом ни на минуту.
Но пока Хоуп не откроется ему или к нему не вернется память — а Клейтон чувствовал, что это скоро случится, — он мало что может сделать.
— Завтра воскресенье. Больных не будет, — сказал он, подняв лицо Хоуп, и заглянул в ее тревожные темные глаза. — Давай съездим к твоему отцу.
— Не знаю…
— Пора, милая, — нежно сказал он. — Пора.
Машину вела Хоуп. Они остановились только один раз — чтобы купить Клейтону одежду.
В отделе мужского белья, взяв по пачке хлопчатобумажных и шелковых спортивных трусов, Клейтон с невинной, но порочной улыбкой спросил:
— Какие ты предпочитаешь?
Хоуп густо покраснела и едва не задохнулась, представив себе его мускулистое тело, на котором нет ничего, кроме лоскутка ткани.
Видя, что она молчит, Клейтон широко улыбнулся и отложил пачки в сторону.
— Наверное, я вообще не ношу трусов, — небрежно сказал он и повез пустую тележку дальше.
Хоуп быстро схватила обе упаковки и бросила их в тележку.
Она была смущена и старалась не смотреть на его насмешливое лицо, а в памяти то и дело всплывали его страстные, жадные глаза и тугое, готовое к бою тело. Это настолько возбудило Хоуп, что каждый раз, когда они случайно касались друг друга, — а это было немудрено, ибо Клейтон все время держался рядом, — она вздрагивала.
Сияющие глаза и сексуальная улыбка Клейтона не оставляли сомнений в том, что он догадывается и о ее состоянии, и о своем влиянии на нее. Но стоило им вернуться в машину, как он умолк.
Взволнованно поглядывая на сидевшего рядом бледного Клейтона, Хоуп испытывала искренние угрызения совести. Его совсем укачало, а ехать было еще далеко.
— Клей, в Сиэтле мы первым делом поедем в больницу. Тебе нужно сделать обследование.
— Почему? Ты что, больше не хочешь лечить меня?
Она не ответила на его дразнящую улыбку.
— К тебе уже должна была вернуться память. Череп не поврежден, а сотрясение мозга прошло.
— Она вернется.
А когда это случится, пообещала себе Хоуп, она расскажет ему все без утайки.
— Но…
— Она уже начинает возвращаться. Терпение, доктор. Терпение.
Он возненавидит ее, когда узнает правду. И это будет больнее всего, потому что Клейтон Слейтер успел незаметно похитить ее сердце.
— Ты в порядке? — внезапно спросил он. Голос Клейтона был таким домашним, таким нежным.
Хоуп взглянула на его красивое встревоженное лицо, невероятно выразительные глаза, полные любви и тепла. Нет, захотелось сказать ей, не в порядке. А когда я скажу тебе правду, о порядке можно будет только мечтать.
— Все нормально. Я волнуюсь за тебя.
— Не надо, — прищурился он. — Поверь, я вполне прилично себя чувствую.
— Что?
— Не надо волноваться, Хоуп. Именно это мне и требуется, — лаконично сказал он. — И Тренту тоже.
— Ты забыл, что сегодня воскресенье? Я сомневаюсь, что мы увидим Трента.
— Отец хотел встретиться с тобой в своем офисе, верно? — Когда Хоуп кивнула, он добавил: — Стоит Тренту услышать о твоем приезде, он непременно будет там.
Хоуп так внимательно всматривалась в его губы, что чуть не съехала в кювет.
— Не нужно было брать тебя с собой, — пробормотала она.
— Остановись, Хоуп.
— Что?
— Остановись на обочине. Пожалуйста, — мягко, но настойчиво просил Клейтон.
— Зачем? — тревожно спросила Хоуп, быстро взглянув на него. — Что-то не так?
— Надо поговорить, но я не хочу, чтобы мы разбились. Пожалуйста, остановись.
Двухрядное шоссе было почти пустым. Она вздохнула и безропотно свернула на широкую обочину, за которой вставали горы, покрытые буйной зеленью.
— Клей, отец мне не враг.
— Нет? — Он повернулся к ней и слегка поморщился. В тесной машине Клейтон казался огромным и удивительно грозным. Впрочем, ничего удивительного в этом как раз не было, поскольку его лицо до сих пор покрывали синяки, которые за это время приобрели желтовато-зеленую окраску. — Тогда почему он выставил дом и участок на продажу? — спросил Слейтер. — Он должен знать, как ты любишь этот дом… Если твой отец действительно чертовски богат, зачем он так с тобой поступает?
