— Вовсе нет. — Женя ничуть не смутился. — Секс раскрепощает. У меня масса комплексов. Выходит, ты спала со стариками ради квартиры и денег.
В его голосе не было ни капли осуждения.
— Не я первая, не я последняя.
— Это верно. — Он вздохнул и поднял свой бокал.
Мы молча выпили. До дна. Не знаю, за что.
Вдруг Женя посмотрел на свои часы.
— Спешишь?
— Уже некуда. Последняя электричка уйдет через семь минут.
— Ты не москвич?
— Я живу в Клину. Навещал маму.
Он стал подниматься из-за стола.
— Куда?
— Прогуляюсь по улицам. Еще тепло. Люблю ночную Москву.
— Она вряд ли тебя полюбит. У тебя есть оружие?
— Нет, конечно. Я же не на дежурстве.
— Останешься у меня. В гостиной, как ты заметил, есть диван.
— Да.
Он произнес это покорно и, как мне показалось, обреченно.
— Боишься, я буду к тебе приставать?
— Нет, конечно. Просто дома мне не поверят.
— Ты что, ни разу не изменял жене?
— Зачем?
Он глядел на меня с удивлением.
— Ты считаешь, что…
Я вдруг потеряла нить своей мысли. Плевать я хотела, что считает этот Женя вообще и в частности.
— Будем спать, — сказал он. — Мне завтра рано на работу. Я уйду тихо.
Он сам постелил себе постель. Я снова ощутила позывы к рвоте и закрылась в ванной. Почему-то я вдруг стала стыдиться Жени. Потом вымыла голову и завалилась спать.
Я не слыхала, как он ушел.
Проснулась я около двенадцати. Длинный пустой день впереди. Может, лучше не вылезать из постели?..
Я спала и видела сон, когда позвонил отец. Это был очень сладкий сон — я не видела таких снов со времен детства. У отца был возбужденный голос.
— Доченька, хочешь поговорить с Леней?
Я не успела ничего ему ответить. У Лени был прежний голос. Он сказал всего одно слово:
— Инфанта.
— И что дальше?
— Прости меня.
— Прощаю. — Я сладко зевнула. — И что потом?
Я говорила то, что думала. Мне только что снился чудесный сон. Лени в нем не было. Телефон не позволил досмотреть мне этот сон до конца.
— Приезжай. Мы так скучаем по тебе. — Я почувствовала, как Леня сник.
Трубку снова взял отец.
— Доченька, мы будем тебе очень рады. Ленька-младший по тебе тоскует. В этом году много арбузов и яблок. И вода в озере еще очень теплая. Мы встретим тебя…
— Папа, я не приеду.
— У тебя дела?
— Нет. Просто мне хочется побыть одной.
— Ты так долго была одна…
— Мало! — выкрикнула я в трубку. — И я не хочу в прошлое, понимаешь?
— Дочка, но, может, через неделю или две ты все-таки соберешься? Леня поживет у нас…
— Вот и хорошо. Значит, вам с мамой не будет скучно. Меня оставьте в покое.
— Дочка, но ведь Леня…
Я повесила трубку и накрылась с головой одеялом. Поймать бы снова тот сон.
Я не хотела отвечать на звонок, но это был не межгород.
— Ты слышишь меня? Это…
Я сразу его узнала. И вспомнила мгновенно, что это он был героем моего прерванного сна.
— Ты где?
— Рядом с твоим домом. Думаю, ты сможешь увидеть меня в окно.
Я встала, отдернула штору. Было хмуро, стекло плакало дождем. Женя стоял в телефонной будке возле булочной и смотрел прямо на меня.
— Ты…
— Можно к тебе зайти?
— Я в таком жутком виде…
— Видел тебя и похуже. Я замерз и хочу есть.
— Заходи.
— Спасибо, котенок.
Меня называла так в детстве бабушка. Только она и никто больше. Но сейчас это не имело никакого значения. По крайней мере, я так подумала и даже сказала вслух.
Я успела почистить зубы и провести несколько раз щеткой по волосам. Уже по дороге к двери натянула рваные домашние джинсы и майку.
Он наклонился и прямо на пороге поцеловал меня в губы. В этом поцелуе не было ни капли секса. Мне понравился этот поцелуй. Мне хотелось, чтоб Женя поцеловал меня еще, но я почему-то робела попросить его об этом.
Мы пили чай с конфетами и остатками ветчины и сыра. Потом Женя достал из сумки шампанское.
— Мне понравилось, как было вчера, — сказал он.
— Мне тоже. Но в этом мире ничего не повторяется.
— Это здорово.
— Быть может. Тебе влетело дома?
— Еще как.
— Бедняжка.
Я искренне посочувствовала Жене — больше всего на свете ненавижу семейные сцены.
— Ты правда меня жалеешь?
— Немножко.
— Пожалуйста, пожалей еще. Не бойся меня пожалеть, ладно?
Он встал. Я тоже. Не знаю, кто из нас кого жалел — мы обнимали и гладили друг друга, я даже пустила слезу у него на груди.
— Меня никто никогда не любил. Никогда в жизни. Даже мама.
— Но ведь у тебя есть жена. Наверное, она тебя когда-то любила. Может, до сих пор любит.
— От меня все чего-то хотят. И все учат, как надо жить.
— Ты их слушаешь?
— Да. Потому что я не знаю, как надо жить.
— Этому не научишь.
Я усмехнулась, вспомнив мудрые житейские советы мамы. Возможно, если бы я следовала им, работала бы сейчас в какой-нибудь конторе либо кропала диссертацию. Наверняка чувствовала бы себя счастливей. Но это… это какое-то тупое счастье.
— О чем ты думаешь? — Женя смотрел на мои губы.
Я привстала на цыпочки и подставила их ему.
— Поцелуй как тогда, — попросила я.
Он исполнил мою просьбу. Мне стало легко, как от хорошей травки. Моя плоть почему-то никак себя не проявляла, хотя я поняла вдруг, что Женя мне нравится. Как мужчина тоже.
Я сказала ему об этом.
Он смешно наморщил нос и высунул язык. Я сделала то же самое. Это оказалось еще слаще того поцелуя, хотя мы всего лишь соприкасались кончиками языков.
У меня поплыла голова.
— Чего тебе нужно от меня? — спросила я, в бессилии опускаясь на стул. — Я не собираюсь в тебя влюбляться.
— Я и не прошу. Ничего не нужно. Пускай тебе будет хорошо.
Я шарахнула шампанского, чтоб прояснить мозги.
— Тебе опять влетит дома, — сказала я первую пришедшую на ум глупость.
— Какая разница?
— Но… мне жаль тебя.
Он опустился на корточки возле моего стула и положил голову мне на колени. У него были мягкие, как шелк, темно-русые волосы. От них пахло детской…
Я не знала, как мне вести себя с этим Женей. Если я и испытывала желание, его подавляло какое-то другое, более сильное ощущение, название которому я не находила. Да и зачем? Скучно всему давать названия.
Он поднял голову и посмотрел мне в глаза.
— Ты меня хочешь?
— Не знаю. Это… это, наверное, что-то другое. А ты?
— Тоже не знаю. Только не прогоняй меня, ладно? Я так боюсь, что ты выгонишь меня.
Я рассмеялась. Но мне было совсем не смешно. Что-то больно кольнуло внутри.
— Послушай, я… Мне как-то неловко с тобой. Обычно я знаю, чего хотят от меня мужчины.
— Я тоже очень этого хочу.
Он прижал голову к моей груди. Но он не делал ничего такого, что делает мужчина, домогаясь женщины. Так или почти так прижимался ко мне мой сын.
Я резко встала. Он глянул на меня испуганно.
— Ты совсем меня не знаешь. Я прошла через такое…
Все мы, русские, все-таки малость чокнутые — скажите на милость, зачем выворачивать наизнанку душу перед первым встречным?
— Знаю. Если хочешь — расскажи.
— Ты меня возненавидишь.
Он взял мою руку и поднес к губам.
— Не хочу ничего рассказывать, слышишь? — довольно резко заявила я. — Хочу все забыть. Всю-всю грязь. Это так противно, мерзко. Зачем я валялась в этой грязи?
— Чтоб очиститься.
— Но я родилась чистой, понимаешь? Мне бы так хотелось быть сейчас такой, какой я родилась.
— Ты стала еще чище…
Я уложила Женю на диване в гостиной. Да, я хотела его, очень хотела, но он вдруг словно ушел в себя и даже старался не прикасаться ко мне. Не в моих правилах навязывать себя.
Я сразу заснула, хотя последнее время маялась бессонницей и даже глотала всякую дрянь. Мне снилось, что я вот-вот увижу тот сон, который не досмотрела днем. Даже успела увидеть издали машину, в которой, я знала, ехали мы с Женей…
Я проснулась и сразу поняла, что не одна в комнате. Пощупала рядом с собой. Пусто. Глаза постепенно привыкли к темноте. Я увидела Женю. Он лежал у меня в ногах, по-детски свернувшись калачиком.
Я села и протянула к нему обе руки. Он поднял голову еще до того, как я успела к нему прикоснуться.
— Не спится? — шепотом спросила я.
— Там не спалось. Здесь я так сладко заснул.
— Тебе неудобно. Иди сюда.
— Боюсь помешать тебе…
Он был в трусах и майке. Я обычно сплю голая. Я не могла пустить его к себе под одеяло.
— Справа на стуле плед.
Женя послушно протянул руку и долго барахтался, пытаясь накрыться пледом.
— Он такой колючий…
Мне захотелось укрыть его своим одеялом. Но я почему-то робела. Никогда со мной не было ничего подобного.
