— Вы простудитесь, — услышала Эмма его голос. Одеяло легло ей на плечи.
Они стояли некоторое время молча, глядя в огонь, в то время как в нем горели остатки кресла.
— Это было очень красивое кресло, — сказала она.
— Да.
— У вас нет денег на топливо?
— Нет.
— И что вы теперь будете делать?
— Наверное, сожгу диван.
Эмма рассмеялась и взглянула на Алана. Его лицо освещал золотистый свет огня, и впервые она заметила крошечные морщинки, лучиками разбегавшиеся из уголков глаз. Лицо заросло щетиной. От него исходил слабый запах виски и дождя.
Очень медленно Алан протянул руку к ее очкам и снял их с крайней осторожностью.
— Так лучше, — сказал он. — Мне гораздо больше нравятся ваши глаза, когда их выражение не искажено линзами. У вас очень красивые глаза, мисс Кортни.
Они стояли так несколько мгновений, застигнутые врасплох внезапной вспышкой чувственности.
«Неужели он может находить меня привлекательной? — недоумевала Эмма. — Или это просто еще одна уловка, чтобы смутить меня? Чтобы вынудить убежать и больше никогда не появляться на пороге этого дома?»
«О боже, — думал Алан. — Либо я слишком долго был без женщины, либо Эмма Кортни куда привлекательнее, чем я представлял. С этим нежным лицом, омытым дождем, с бусинками влаги, осыпавшими шелковистые черные ресницы… Изгиб ее груди явно не был обязан тем ухищрениям, к которым часто прибегают женщины». На какой-то миг он вдруг представил, как захватывает эту округлую грудь в плен своих рук, возможно, прячет лицо в ее мягкой пышности… Или, может, она предпочитает, чтобы все было грубо и несдержанно, эта женщина-парадокс в обличье старой девы с сердцем и душой шлюхи. Возможно, она пришла сюда совсем не для того, чтобы склонить его к браку. Может, у нее на уме совсем иное. В этом случае…
— Скажите, — начал он, — зачем вы на самом деле пришли сюда, мисс Кортни? Только не надо повторять, что вы хотели извиниться. Я был с вами более чем откровенен. Думаю, что заслуживаю такого же отношения.
Сложив очки, он положил их в карман брюк, не сводя с нее взгляда. Огромные глаза Эммы с каждой секундой становились еще больше. И когда он обхватил ладонью ее затылок, то почувствовал, как она вздрогнула и затрепетала. На какой-то миг ему показалось, что она сейчас убежит.
Но девушка не убежала. Просто оставалась совершенно неподвижной. Ее дыхание участилось, а мягкие розовые губы приоткрылись, испуская слабый возглас удивления. Или желания…
Он притянул ее к себе, и его пальцы нежно стиснули затылок Эммы, скользнув в узел волос, которые от легкого нажима освободились от удерживающих их шпилек и рассыпались по плечам и спине. Она вытянула руку в слабой попытке сопротивления, вызвав у него ту дьявольскую улыбку, которая заставляла трепетать от сладостного восторга даже робких девственниц.
Скользнув рукой вокруг талии девушки, он крепко прижал ее к себе. Короткое мгновение она сопротивлялась, испуганно глядя в его глаза. Как изменилась она за какую-то долю секунды с этими густыми, мягкими волнами волос, обрамляющими лицо, с запрокинутой головой, обнажающей лебединый изгиб шеи! О да, теперь он мог представить себе, как Эмма соблазняет целый табор цыган. Или, быть может, одного из арендаторов своего отца. Или какого-нибудь не слишком благородного аристократа — такого, как он сам, — который утонул в водовороте ее зеленоватых глаз. Если б он был умнее, то отослал бы ее к отцу с запиской, что Алан Мердок Шеридан не дурак, что его не так легко обвести вокруг пальца… Но он чертовски долго был без женщины…
Он выдохнул ей прямо в ухо.
Она ахнула.
Он прикусил нежную, ароматную кожу за ухом.
Она растворилась в его объятиях.
Он поцеловал ее вначале робко, слегка коснувшись уголка ее рта, затем медленно, легко скользнул по дрожащим губам, которые оказались намного мягче, чем он представлял… Его рука утонула в ее волосах, гладя и перебирая тяжелые шелковистые пряди…
Эмма застонала от пьянящего восторга, лишившего ее воли и способности двигаться. Тепло и влага его рта были восхитительными, захватывающими. Она даже не представляла, что это будет так необыкновенно, так божественно. Всю жизнь она ждала этого момента.
Ее разум затуманился, а тело жадно откликалось на ласки… Поколебавшись лишь мгновение, она обхватила его руками за шею и погрузила пальцы в смоляные волосы. Она мечтала об этом большую часть своей жизни и ответила на его поцелуй с такой несдержанностью, которая поразила бы ее саму еще минуту назад.
Он оторвался от нее. Резко. Тяжело дыша. Глаза его пылали страстью.
Реальность камнем обрушилась на нее.
Алан отступил. Несколько секунд они стояли друг против друга в неловком молчании. Наконец он отошел. Прислонившись к столу, скрестил руки на груди и вперил в нее суровый взгляд, не в состоянии скрыть своего волнения.
— Кто он был? — требовательно спросил он. — Вернее, кто он такой?
— Кто — он?
Эмма в отчаянии взглянула на шпильки, разбросанные по полу. Думать она не могла.
— Не прикидывайтесь дурочкой. Вы знаете, о ком я. Об отце мальчишки. Кто он?
— Это не ваше дело, — с трудом выдавила она.
— Ваш отец сделал его моим.
— Вы отвергли предложение моего отца, поэтому это не ваше дело.
— Вы любили его?
Где же ее накидка? На диване. Чтобы взять ее, придется пройти мимо него. Она не была уверена, что сможет, ибо колени подгибались, а сердце, как загнанный заяц, прыгало в груди. Как глупо было думать, что она сумеет противостоять такому мужчине, как Алан Шеридан, и надеяться уйти невредимой. Она попыталась сосредоточить свои мысли на побеге.
— Я знаю его? — не унимался он.
— Мне пора. — Она направилась к дивану.
— Он здешний?
— Мне не следовало приезжать. Это конечно же было глупо.
— Он знает о мальчишке?
— Мальчика зовут Хью.
— Он помогает содержать мальчишку?
— Хью. Его зовут Хью, — подчеркнула Эмма с возрастающим чувством тревоги.
— Он женат? Очевидно, женат, иначе бы женился на вас. Вы все еще любовники?
Шагнув в сторону, он преградил ей путь к дивану, заставив резко остановиться.
— Я вежливо задал вам вопрос, — сказал он.
— А я так же вежливо ответила вам, что это не ваше дело.
— Должно быть, вы очень сильно любили, если продолжаете защищать его репутацию, тогда как от вашей и камня на камне не осталось.
— Мне пора. С вашего позволения.
— Я понял. Вы думали, что, попав в эту переделку, заставите негодяя жениться, тем самым избавив вас от прозябания в обществе вашего отца и сестрицы. А! Я, должно быть, недалек от истины. Ваши глаза вспыхнули, а щеки порозовели.
— Эта тема разговора совершенно неприемлема.
— Нет, мадемуазель, это ваша репутация неприемлема. Ваш приезд сюда на ночь глядя неприемлем. Ваше поведение неприемлемо. Ваши попытки соблазнить меня, чтобы заставить жениться, неприемлемы. Продолжать? Ваш отец сказал мне, что вы дали своей матери клятву заботиться об отце и сестре. Когда стало очевидно, что вам уже не удастся выйти замуж, вы завели интрижку, думая, что беременность поможет вам уйти от опеки над сестрой и отцовского самодурства.
— Вы закончили? — отчеканила Эмма. Схватив накидку, она направилась к двери, на ходу надевая ее.
На этот раз он не остановил ее.
Где Дорис? Остановившись, Эмма поглядела по сторонам, но никого не увидела.
— Проклятие, — тихо пробормотала она. — Где же Дорис?
— Наверное, ищет своего кота, — произнес Шеридан позади нее. — Возвращайтесь сюда, мисс Кортни, к теплу. Я даже брошу еще одно кресло в огонь.
— Дорис! — позвала она.
— Здесь она! — послышался голос сверху.
Горничная показалась на верху лестницы. Чепец сполз ей на лоб.
— Эта глупая женщина здесь, — проговорила она раздраженно.
Эмма побежала наверх по ступенькам, стараясь не обращать внимания на то, что Алан следует за ней по пятам.
К отчаянию Эммы, служанка привела ее в большую комнату, где Дорис уснула. В спальне Алана. В его постели. Она мирно посапывала, положив свою седую голову на подушку.
— Полагаю, кота она не нашла, — насмешливо заметил Алан, стоя в дверях.
Эмма с нежностью глядела на свою старую няню, гадая, стоит ли говорить, что кот Стивен умер шесть лет назад.
— Мне очень жаль, — сказала она. — Дорис расположилась здесь как дома.
— Похоже.
— Если вы поможете мне, я подниму ее.
— Не стоит.
— Вы не понимаете. Дорис любит поспать. Если она уснула, то проспит всю ночь.
— Обычно все так и делают.
Все больше расстраиваясь, Эмма бросила в его сторону раздраженный взгляд. Он лишь пожал плечами:
— Похоже, что вам все-таки придется задержаться.
— И снова позволить вам оскорблять меня? Дорис! Проснись!
