захныкала. Доктор невозмутимо посмотрел на неё и спросил:
— Зачем вы раньше времени плачете?
— Что-то не так, доктор. Я поняла. Вы боитесь мне сказать. Я же все вижу, не глупая.
Он не видел никакой причины для её повышенного волнения, но его, действительно, кое-что озадачило.
Он все-таки предложил ей пройти в кабинет для рожениц, но она стала отрицательно качать головой. Глазами она отыскала супруга.
— Ты должен быть рядом! Хорошо?
Миррано нервничал, но он сам хотел быть рядом, он же так же доктор. И утвердительно качнул головой.
Доктор-гинеколог-акушер клиники настаивал.
— Мне необходимо вас тщательно про пальпировать, мне это сделать здесь неудобно. Пройдемте в кабинет на смотровой стол. И Миррано принялся её уговаривать. Она согласилась.
Еще через два часа все, кто находился в том кабинете уже находились повышенном перевозбужденном состоянии.
Хелен так же, как и Анни не желала, чтобы её осматривал врач-мужчина. Ее уговорили уступить. Уговаривал даже сам супруг, в целях её же самосохранения.
Про пальпировав головку плода, доктор стал иметь еще более озадаченный вид. Измерили давление.
Отойдя в сторону, он подозвал к себе Миррано, и что-то ему сказал. У Миррано взметнулись вверх брови и появилось на лице выражение легкой потерянности.
Шейка матки уже полностью открылась. Начался завершающий этап. Хелен кричала, что над ней все издеваются и хватит её мучить! Каждая схватка лишала её сил. Акушерка командовала, чтобы она тужилась. Она то слушалась, то не слушалась. Миррано стоял в изголовье и вытирал с её пот. Когда ей ввели во влагалище щипцы, она заорала так, что заложило уши.
Сестра-акушер её просила, ласково и заботливо не кричать. Крик забирает силы, а они нужны при схватках, чтобы тужиться. Бесполезно. Щипцами, замотав младенцу ножки, его легко извлекли наружу и увидев голое, окровавленное тельце, висящее головой вниз, у Хелен от ужаса стали вытаращиваться глаза и скривился рот. Она думала он мертвый. Но его хлопнули по попке и раздался высокий, звонкий плач. Миррано чуть не заплакал. Столько напряжения, сколько нервов, и томящего ожидания ему довелось пережить!
Акушерка уверенно произнесла:
— Второй идет.
Хелен замерла. Это было сказано четко и громко, не услышать было невозможно, но её изумление так затянулось.
— Дева Мария, — взмолилась она и в истерике забилась на родильном столе, Миррано поспешил опять взять её за плечи, чтобы, чего лучшего, она не скинулась в припадке с этого стола. — Откуда там взялся второй? — завыла. — Я не хочу второго, я с одним не справлюсь — причитала она, вытаращив на всех глаза, словно они были во всем виноваты.
Доктор-гинеколог сказал:
— Госпожа Хелен Полани, вы пессимистка. Почему не справитесь? У вас же кормилица будет, горничная.
— Я рожать больше не могу!
— Можете!
— Не могу! Я устала!
— Ну уж нужно постараться — развел тот руками. Его начинало все это забавлять, ибо серьезно это никак не могло быть.
— Я не хочу. Мне надоело, Я устала вам говорю!
Доктор с немым изумлением поднял к ней свой взор. Миррано стал опять в раздражении обкусывать губы. И сестра-акушер тихо улыбалась. Что-то женщина говорила диковинно, словно не совсем в своем уме. А ей сказали, что эта женщина сама доктор. Они, здесь, в клинике, конечно, простых крестьянок, безграмотных, не принимали, но таких ребяческих выходок еще ни у одной роженицы не проявлялось.
А Хелен, приподняла голову и перехватив взгляд доктора, вконец разозлилась.
— Я столько выстрадала — с упреком ко всем, запричитала она — пока носила ребенка, а оказывается их двое. Мне было так тяжело, а супруг даже не понимал меня, обозвал мазохисткой. И сейчас у меня закончились силы, я больше не могу стараться. Делайте что хотите…
Доктор пожал плечами.
— А у вас есть выход?
Хелен быстро-быстро замотала головой, началась новая сильная схватка.
— Тащите его из меня. Что б я еще раз рожать собралась!
Миррано скривился. Промолчал. Ребенок вышел сам. Шлепнули по попке. Живой. Мальчик. Это были близнецы.
— Нужно еще по тужиться — попросила сестра-акушер. — Чтобы послед вышел. Сами. Схваток больше не будет.
И Хелен послушалась, но сил уже не было. В изнеможении она упала на подушку. Миррано тщательно и с благодарностью вытирал её прохладным полотенцем. Его жена спала. Спала, как младенец и ничего уже из происходящего не слышала. Так бывает.
Доктор клиники оставил заканчивать работу сестре-акушеру и шатаясь вышел из кабинета глотнуть свежего воздуха. Роды были обычные, необычной была пациентка. Он непременно решил завтра и послезавтра взять выходной.
ГЛАВА 52
Анни сидела в кабинете в ожидании доктора клиники Иоффа Вайнберга. Был уже вечер и с самого утра они с графом фон Махелем находились здесь. Ее супруг проходил обследование. Она выпила уже десятки чашечек кофе, читала книги из шкафа профессора, ходила взад и вперед, выходила на балкон и долго смотрела на прохожих, снующих туда, сюда. Она просидела бы здесь терпеливо сколько угодно, но её грызла изнутри сильная тревога. Последний месяц стал настолько трудным, что она стала пессимистично смотреть на окружающий мир, и её близкие её не узнавали. И вот, из боковой двери показалась фигура профессора и уже по походке, как ей показалось, не веселой и осторожной, она почувствовала приближение горя. Страх сдавил сердце. И у неё даже не хватило сил подойти навстречу профессора самой, чтобы поскорее узнать результаты. Она, наоборот, словно вжалась в стул и сгорбилась, в ожидании удара. Но все её естество было направлено туда, откуда вошел доктор.
И он, подойдя к ней, почувствовал её состояние. Лицо выражало глубокое сожаление и было печальным.
Она даже не спросила ничего, даже не произнесла этот так давно стремящийся вырваться наружу вопрос «что?».
А доктор, бросив мельком на неё встревоженный взгляд, сразу опустив глаза, стал докладывать.
— Графиня, вы сегодня поедете домой без своего супруга, он останется у нас. У него подозрение на чахотку, её сейчас назвали туберкулезом. Вы сама доктор, вы знаете, что
