к своим обязанностям, – ровно отвечает чертова секретарша, доводя меня своим спокойствием до яростной слепоты.
– Так пусть приступает, мать ее.
– Иван Ильич, к вам Георгий, – лучше бы я не самодурствовал. Голос Аргентины, деловитый и спокойный вибрирует в воздухе. У меня все поджимается и встает, в нужных местах от этой чуть хрипловатой, грудной песни сирены, сгубившей, наверняка, не один корабль. Чертова сука. Откуда она только взялась на мою голову? Дергаю себя за ворот толстовки. Никогда не позволял себе являться на работу в таком виде. Никогда. Но я и не ночевал никогда в халупе облезлой, на потертом рыдване. Эта демоница перевернула мой мир, и мне это определенно нравится. И как она краснела носом, отказываясь идти в магазин обуви, по ее мнению слишком дорогой. Я купил ей чувяки сам. Самые уродливые, которые только смог найти. Украшенные цыганским золотом, на два размера больше Золушкиного. Просто из вредности и желания ее реакцию увидеть. Они отлично оттенили ее страшнючий костюм, и сделали вид Аргентины нелепым, она же видела это, не могла не видеть и не понимать. А эта чертовка просто сказала спасибо, нацепила на крошечные ступни чертовы туфли, потребовала, чтобы я вычел стоимость обуви из ее зарплаты и ехала молча всю дорогу, выводя меня из себя. Овца. А теперь она сидит в моей приемной, в костюме клоуна Бима. И мне от чего-то охереннно стыдно за мой идиотицзм.
– Я не поняла, вы его примете?
– Запускай, – рычу, борясь с головокружением и желанием выскочить в чертову приемную, вытряхнуть дуру из туфлишек, а идеале и из костюма, и…
Слава богу дверь открывается и в нее заходит Жора. Иначе я бы точно превратился в маньяка, содрал бы с себя брюки, ставшие вдруг тесными в самых интересных местах моего организма, и пошел за душой вредной очкастины. Точнее не за душой. Не важно.
– Я тут пробил вашу новую помощницу. Вот, инфа, – с места в карьер. Жора прямой как палка, но профи первостатейный. Других возле себя я не держу. Я слишком беден для того, чтобы покупать себе дешевые вещи. И слишком богат, чтобы не скрутить в бараний рог вредную очкастую, курносую бабу.
– Вещай, – приказываю, даже не притронувшись к тонкой папке. От чего-то мене совсем не хочется касаться руками «жизни» Аргентины Дмитриевны.
– Баба странная, босс, – ухмыляюсь. А то я этого не понял еще без ценного мнения держиморды Жоры. Она не просто странная, она вся состоит из загадок и тайн, по ощущениям, хотя по виду обычная лохушка. Иначе чем объяснить ее воздействие на меня? Таких вон по улицам бродит толпами. Цена ей сотка в базарный день. – Работала в библиотеке, просиживала там панталоны за гнутые копейки. Ни семьи, ни родни, из друзей какая-то баба мутная, да бабка божий одуван. Разведена. Бывший муж – зять Гончарова, ну, генерала, вы с ним на приеме в мэрии пересекались. Гондон редкостный.
– Генерал?
– Муж мудила. Девка его на измене поймала, там была история неприятная, он ее ударил, она в больницу попала. Диагноз не нашел, инфа закрыта, но я еще постараюсь. Этот козел сейчас и от новой жены ходит налево. После развода Аргентина вернула свою девичью фамилию. Не судилась, не предъявляла претензий. Имеет квартиру в собственности, ближе к окраине города. Но, зачем-то сняла хибару рядом со зданием концерна дней за пять до шикарного танца вам под ноги, с выходом из подворотни. Я проверил, у себя по месту прописки она не появлялась уже неделю. И еще, банковский счет у красотки очень внушительный. Но… В банке никто и никогда не видел Аргентину Дмитриевну. По крайней мере по фото не узнали, и вообще оказались не особо разговорчивыми. И да, накануне увольнения из библиотеки. К ней приезжала какая-то, цитирую, «Краля», богатая, красивая. Приезжала с охраной. Бабка сказала два головореза вертелись у библиотеки еще несколько дней после визита. Я посмотрел камеры уличные и…
– Узнал кого-то? – напрягаюсь я. Мне кажется что если я узнаю, кто же посещал чертовку Тину, то все наваждение развеется, и я снова стану собой. И я совсем не уверен, что этого хочу.
– Все записи камер за те дни испарились, босс, – на физиономии бугая написана такая радость, что мне самому становится смешно. Интересно, чему он так рад? Что его раком выставили, как додика? Или, может азарт так охотничий проявляется у цепных барбосов, которым чуть ослабили цепь. Хрен его знает. – Ни-че-го. Прямо мистика.
– Глаз с нее не спускай, – откидываюсь на спинку своего трона. В теле все гудит от непонятного возбуждения. Мне страшно, противоестественно интересно. Это даже не возбуждение – азарт. Сродни тому, что я испытывал, зарабатывая первый миллиард. Воздух пахнет адреналином и предвкушением игры.
– В смысле?
– В смысле, назначаю тебя запасной тенью девки.
– Она меня знает, может засечь. Есть парни в подразделении не засвеченные.
Жора дело говорит, но я его не слушаю. Она что, по его мнению, Джеймс Бонд в юбке? Обычная серая лохушка, которую мне от чего-то не хочется демонизировать. Скорее всего она обычная баба. Все остальное стечение обстоятельств. Квартиру сняла поближе к работе. Приезжала к ней какая-нибудь любительница живописи, подруга по интересам. А камеры, просто не работали по какой-то технической причине. Но сейчас мне интересно. Аж потряхивает от предвкушения чего-то непонятного.
– Вот и проявишь профессионализм. Ты же хочешь повышение? Получишь место начбеза, если миссию не провалишь, – хмыкаю я. Машу рукой, давая понять, что разговор окончен. Судя по огонькам, разгорающимся, в глазах Жоры, он наизнанку вывернется, но выполнит приказ. – И не болтай.
Проводив нукера, открываю поисковик. Вбиваю имя моей новой помощницы. Ее просто нет, словно не существует женщины со странным именем. Ни в одной соцсети, ни на одном сайте. Словно призрак. И я никак не могу вспомнить, где же все таки я ее мог видеть. Хотя…
Аргентина (Гена)
– Аргентина, вы не можете уйти, пока шеф на работе, – выдыхает Ирина, глядя как я иду к двери, подхватив уродскую сумочку. Черт, ненавижу дешевые аксессуары и чертовы туфли, которые мне купил этот нахальный бабуин, явно в издевку.
– Могу. По КЗоТу я имею право покинуть рабочее место по завершении рабочего дня сразу же. Как только в рельсу ударили и свободна. У меня есть и личные дела. Так что…
– Иван Ильич будет недоволен.
– Ну, пусть свое недовольство засунет… – бурчу я, ухватившись пальцами за дверную ручку.
– Куда? Вы не договорили, Аргентина Дмитриевна, – я замираю на месте, пытаясь вдохнуть сгустившийся до состояния киселя воздух. Голос Демьянова, насмешливый и злой. Откуда он взялся? Как черт из табакерки. Хотя, он черт и есть. Глумливый, насмешливый и беспардонный.
– Что? – о да, позорище. Звучу как Ивашка из мультика. Только осталось еще запеть что-нибудь протяжное и превратиться в козленочка.
– Куда вы там сказали мне засунуть мое мнение?
– В КЗоТ, – надо брать себя в руки. Надо просто сейчас гордо уйти, высоко подняв к потолку нос. Ему ведь интересно. Я вижу. А в моем деле это главное – заинтересовать настолько, чтобы жертва не могла соскочить с крючка. Но этот пескарь слишком премудрый, хитрый и осторожный. И смотрит он на меня сейчас слишком серьезно, хотя в голосе звучит насмешка. И эта его серьезность очень неприятный знак. Хотя, может я уже паранойю. – Слушайте, Иван Ильич, я и так переработала сегодня, учитывая то, что вы ночевали на моем диване.
Ха. Глаза Ирины становятся похожи на две плошки, как у собаки из огнива. Прекрасно, теперь еще и сплетен не избежать великому и ужасному. Пока все идет по плану, которого у меня и нет толком. Я дура.
– И вы мне еще должны за ужин и постой.
– Я купил тебе туфли. Думаю частично покрыл твои невероятные расходы на мое содержание, – хмыкает Демьянов, как то молниеносно оказавшись совсем рядом. Вот же только стоял в другом конце приемной. А теперь… Теперь… – И кроме того, ты меня не помыла вчера, бабка-ёжка. А это непорядок. Не все ты выполнила ритуалы.
– Простите. Ванна была занята, – фырчу я вредно, вцепившись в дверную ручку, как в последний оплот нормальности. – Да вы бы в ней и не
