поместились. Слушайте, правда. Мне нужно успеть в больницу. А до этого купить кучу всего. Можно я пойду?
Ооооо. Боже мой. Просящие интонации в моем голосе ужасающе убогие. Эта бровь его ползущая вверх… Надо же, я его озадачила? Или что? Смотрит на меня как ящер на муху, будто раздумывая, проглотить меня не жуя, или перемолоть в кашу.
– Вы свободны, Аргентина Дмитриевна. Завтра, будьте любезны, явиться вовремя. И еще… – он шепчет мне прямо в ухо, опаляя огнем дыхания. Надо же, у меня ноги слабнут. Вот это уже совсем ни к черту ощущения. Это он жертва. Он, не я. Надо бы почаще себе напоминать этот постулат. – Пюрешка с котлетой была огонь. Подливки к ней не хватало. Как в школьной столовой. Помните?
– Да.
– Вот и славно. Всегда так говори. Тина, – под кожу проникает его шепот, разрядами электрическими, иглами раскаленными. – Всегда говори «Да». Мне нравится.
– Кхм, – кашляет где-то вне этого мира Ирина. Черт, я и забыла, что тут еще кто-то есть. Я его недооценила. Демьянов не просто опасен. Не хищник зубастый примитивный. Он антихрист во плоти. Открываю рот, чтобы…
– Аргентина Дмитриевна, я помню, – хохот Ивана Ильича громоподобный, сносит словно взрывной волной всю спесь с меня. – Зануда ты. Да и зайди в бухгалтерию. Я распорядился дать тебе аванс. Купи костюм нормальный. Созерцания в своей приемной бабы в костюме какашки я не выдержу больше одного дня. Умоляю, выбери какой-нибудь нейтральный цвет, отличный от всех производных коричневого.
– Сами вы… – шиплю я, загибаясь от бессильной злобы. Еще никто из моих клиентов не выбешивал меня так, как этот нахальный огромный мерзавец.
– Я в курсе. Мне многие говорят, что я красавчик, но характером не пироженка. А вы не пироженка внешне. Особенно в этом уродской тряпке. Свободна, – он щурит глаза. Рычит, как дикий кот. И пространство вибрирует. И я пулей вылетаю за дверь. Да что происходит вообще? Это же я должна доминировать и властвовать. Это же я…
На улице не холодно, но меня бьет крупная дрожь. Да твою ж мать, я совсем забыла про аванс. А с другой стороны, пусть считает меня дурой с принципами. Пусть думает, что я лучше с голоду сдохну, но не продамся. Пробегаю мимо магазина одежды, такой дешевой, что аж тело чесаться начинает. Интересно, как это убожество оказалось в витрине? Магазин находится в самом центре, центрее некуда. Почему тут не бутик, а вот это вот? Ладно, вопрос риторический. Как раз то, что мне надо, висит за сияющим стеклом. Ужасающее нечто, от которого у меня начинается мигрень. Нечто цвета атомного взрыва. И блузочка…
Так, костюм. Костюм ему мой не понравился? Цвет? Ну, держись, господин Демьянов.
Выхожу из магазина спустя десять минут. А нечто оказалось безумно дорогим. Я даже на блузочку пожлобилась. Куплю где-нибудь в подземном переходе. На душе сразу становится веселее, когда я представляю, какая морда будет завтра у моего начальника, когда он увидит меня в новом луке. Теперь аптека, супермаркет, и… Дел куча. Занести домой обновку, переодеться в еще более убогие тряпки, нацепить на себя монашескую юбку в пол и кофту вязаную растянутую. Обуть тапки прощай молодость. Наверняка меня пасут у палаты Динки, можно не ходить к гадалке. Поэтому нужно выглядеть максимально не похожей на… Тину.
Убогая серая мышь Гена смотрит на меня из мутного зеркала съемной квартиры. Такая страшная, что меня аж саму передергивает. А ведь я и была такой. Стала такой, когда Мишка подмял меня под себя. Запрещал краситься. Покупал тряпки на свой вкус, чтобы превратить меня в то, что я сейчас вижу в волшебном стекле. А я слушалась его. Почему? Потому что привыкла быть всем и всегда идеальной жертвой. Больше я этого не допущу. Я НЕ ЖЕРТВА. Я охотница. Амазонка. Тьфу ты черт. Чуть не упала. Запнувшись об юбку. Подхватила пакеты, набитые пеленками одноразовыми, и прочим больничным барахлом. Нескончаемый день, который и закончится скорее всего дурно. Лезу ведь в самое пекло. Но бросить Динку не могу.
Аргентина (Гена – Тина)
А вот скажите мне, пожалуйста. А покупают амазонки горошек в банке и воняющую, как ядерные отходы, жирнючую селедку? Странный вопрос. Я вообще вся ужачно внезапная. Да нет, наверняка девы воительницы ловят рыбу копьем и едят ее живой прямо с ножа, чтобы быть еще злее и воинственнее. Точно. И горошек прямо с жестяной банкой пережевывают, чтобы анемии не было. Железо же. Боже, какие идиотский мысли роятся в моем воспаленном мозгу.
– Ты кто? – на меня смотрят маленькие льдистые глазки огромного, похожего на кабана-бородавочника, мужлана, обряженного в спортивный костюм. Хочется ответить «Рабиндранат Тагор в пальто». Но боюсь моя шутка будет не понята, и этом милый парень оскорбится в лучших чувствах и даст мне по шее. А мне бы очень этого не хотелось. И вообще, мне завтра на работу.
– Я Гена. А вы? – пищу, глупо хлопая глазенками под стеклами очков. Ну а что, нужно поддерживать имидж колхозной заучки. Чертовы накладки на зубы мешают страшно. От чего я и шепелявлю и картавлю разом. Главное, чтобы не выпала красотища. Трудно будет объяснить троглодиту сей досадный пердюмонокль. – Между прочим я к сестре своей двоюродной пришла. Проведать, ну и там принести вкусняшек,-трясу перед физиономией ошалевшего бугая пакетом, адски воняющим селедкой. Кажется он готов уже меня просто так прибить, без особых реверансов.
– Жук, что тут у тебя? – вырастает словно гриб после дождя еще один красавец. Просто Шерочка и Машерочка. Двое из ларца, одинаковых с лица. Интересно, сколько тут таких? Не меньше десятка. Судя по подсчетам. Надо же. Как меня высоко оценили. Целую армию прислали на отлов Тины.
– Баба, зовут Гена. Как думаешь. От какого имени производное?
– Вижу, что не Ебандранат Кагор. Тебе не пофиг ли, от какого имени она Гена? Не Тина же, – фыркает новоприбывший держиморда. Опа, какие познания у парня в индийской недалекой истории. Прямо востоковед. Закусываю губу, чтобы не заржать в голос. Будет странно, если лохушка с авоськами загогочет, подняв лицо к потрескавшемуся потолку. Амазонки наверное так бы и сделали, конечно. Но сейчас такое проявление моего недюжинного ума совершенно не к месту. – Ты боссу звонил? Доложил?
– Нет. Да ты глянь на эту выдру, чего там докладывать? Мы же кралю ждем. А это… Ладно, сейчас звякну.
– Да что тут вообще происходит? – начинаю я цирк. Спектакль одного актера. – Это что у вас тут за порядки? Я вот сейчас пойду к вашему начальнику… Я вам такое устрою. Где тут кабинет главврача? Это что еще такое, вообще? А ну поставь меня. Что вы себе позволяете? Эй…
– Да. Шеф. Нет. Лохушка. Зубы кривые, как у ослихи, ага. И очки, – докладывает Жук рублено, пока меня за шкирку держит его коллега. Прямо реально за шкирку, я ногами в воздухе болтаю, как Буратино и интеллигентно ругаюсь. – Ща. Сделаем. Нет, говорит сестра двоюродная. Ага.
– Кузина, вообще-то, – пыхчу я.
– Кузина, ага. Да шеф. Да понял. Да, это одно и то же. Ясно, придурок. Ага. Сейчас. Раф, юбку ей задери, – поворачивается чертов нукер, запихнув в карман мобильник. Ну. Так я и знала. Все прямо по накатанной идет. Тату сейчас проверят, не увидят, дадут мне оглушительного пинка и… – Босс сказал у нее родинка должна быть на правой ляжке.
Опа, а вот этого я никак не ожидала. Черт. Да чтоб его, этого Леснова, разодрали черти адские. Родинку он заметил, а что его разводят не допер.
– Помогите, – пищу я. Если честно, мне вот сейчас совсем уже даже и не весело. Чужие лапищи тянут подол моей дурацкой юбки вверх. Обнажают ноги. Трусы на мне ситцевые модели «Вечная верность». Хочется верить, что они отвлекут на себя внимание Лесновских бойцов. – Насилуют. Убивают.
– Да кому ты нужна то? – хмыкает Жук, рассматривая мою левую ногу. Левую, блин. Черт, я же лицом к нему,
