Особой брезгливостью в связи со своей профессией я никогда не отличалась, однако находиться здесь было просто мерзко.
Темная дверь с потрескавшейся краской на пятом этаже по-прежнему была отмечена яркой желтой лентой, которую уже успели изукрасить всякими похабными стишками и рисунками, а какой-то неприятный запах, заметно отличающийся от общей вони дома, резал нос и заставлял глаза слезиться. Едва удержав готовый сорваться чих, я раздраженно потерла нос и поправила сползшие на лоб очки, которые при входе в помещение сместила на макушку. Ник, маячащий впереди, кажется, подобного дискомфорта не испытывал, вытащив из кармана ключи, он легко открыл мерзко заскрипевшую дверь, после чего посторонился, пропуская меня вперед.
— После вас, — белозубо улыбнулся он, поведя рукой, и я лишь закатила глаза, сложив руки на груди.
— Джентльмена ты включаешь совсем не вовремя, — подметила я, а затем, не видя других вариантов, легко проскользнула под лентой, оказавшись в квартире.
Она была крошечной, почти кукольной, и жутко захламленной, от чего у меня моментально появилось впечатление, будто я нахожусь в спичечном коробке. Из маленькой прихожей вело двое дверей на кухню и в гостиную, служившую спальней, на многочисленных деревянных полках лежало множество вещей, коробок и пакетов, в воздухе большими хлопьями парила пыль, от чего мгновенно заслезились глаза, однако тот самый мерзкий запах, который заставлял меня морщиться, буквально вскружил голову, лишь усилившись в спертом, закупоренном помещении.
— Ну и вонь, — выдохнула я, изо всех сил зажимая нос руками, хотя спасало это мало.
— Запекшаяся кровь, пыль, испорченные продукты, — пожал плечами Ник, пройдя мимо меня и вытащив из кармана фонарик — несколько небольших окон были плотно заколочены тонкой фанерой, от чего в помещении царил полумрак.
— Нет, это что-то другое, — возразила я, вертясь на месте и пытаясь взглядом найти источник запаха.
Мерзкие миазмы, кажется, пробирались еще глубже в легкие, раздражая их при каждом вздохе и причиняя почти физическую боль, царящая в квартире духота давила на виски, сжимая их плотным кольцом, а перед глазами на мгновение потемнело, от чего я почувствовала себя не слишком хорошо. Мне было совсем непонятно, почему всего этого не чувствует Ник, задумчиво осматривающий большое кровавое пятно на ковре в комнате, взгляд скользнул по низкому журнальному столику, стоящему возле дивана, и я удивленно округлила глаза, шагнув вперед.
— Да быть того не может, — сорвался с пересохших губ шумный вздох. На широкой столешнице в абсолютном хаосе, как и все вокруг в этом доме, были разбросаны какие-то мешочки, скляночки и засушенные охапки трав, сплетенных в различные венки и фигурки, среди них виднелось несколько странных амулетов, которые привлекли мое внимание, а отвратительный запах, кажется, при моем приближении лишь усилился, окутав меня плотным коконом.
Пытаясь сделать вынужденный вздох и чувствуя, что мне не хватает кислорода, я ухватилась рукой за дверной косяк, чтобы не упасть на пол, а после на мгновение прикрыла глаза, чувствуя, как расплываются очертания комнаты.
— Она была охотницей… — слабо прошептала я пересохшими губами, пытаясь избавиться от назойливого звона в ушах, однако мерзкая слабость, разливающаяся по телу, была сильнее моего желания.
— Ты о чем? — голос Ника донесся словно из-за плотной стены воды, однако я даже взглянуть на него не смогла, окончательно капитулируя под воздействием накатившей тошноты. — Лиззи! Вот ведь черт…
Сильные руки подхватили меня до того, как я сползла по дверному косяку на пол, прижимая к широкой груди, а знакомый запах терпкого парфюма проник в легкие, на мгновение прояснив сознание, и я судорожно обхватила напарника за шею, чувствуя, как перед глазами все еще танцуют разноцветные круги. Горячее дыхание обожгло макушку, взъерошило упавшие на лицо волосы, дрожью прокатившись по всему телу, и я даже не сразу разобрала встревоженный мужской голос, зовущий меня по имени.
— Элизабет! Лиззи! — кажется, мое состояние здорово напугало непоколебимого полицейского. — Да что с тобой такое?
— Травы… — сипло прошептала я, чувствуя, как меня буквально выворачивает наизнанку. Желудок свело судорогой, и я была просто безумно рада, что не успела утром позавтракать. — Эти травы… Уведи меня…
Сомнительно, что из моего невнятного бормотания Ник смог разобрать хоть слово, однако додуматься до того, что мне нужен свежий воздух, ему удалось. Он шумно вздохнул, тихо что-то произнеся себе под нос, а после, не желая тратить лишних усилий, чтобы вытащить меня из квартиры, просто подхватил мое тело на руки, словно плюшевую игрушку. Судорожно сжав пальцы на распахнутом вороте мужской рубашки, я ослаблено прикрыла глаза, пытаясь дышать как можно реже, и даже не заметив, как мужчина стремительным шагом вышел из злополучной квартиры.
Осторожно, стараясь не задеть мною косяк или стену, полицейский довольно сноровисто спустился по лестнице, толкнул ногой жалобно забренчавшую выбитым стеклом дверь, а затем вышел на улицу, где по глазам тут же ударило слепящее солнце. Теплый, но такой свежий воздух проник в легкие, заставив меня вздохнуть полной грудью, и я даже не поморщилась, различив неприятные запахи отходов. После ужасающего смрада квартиры на это легко было не обращать внимания, я дышала так глубоко, как только было возможно, пытаясь избавиться от злополучных миазмов, путающих сознание.
Сердце билось где-то в горле, тошнота накатывала волнами, заставляя тело биться в мелких судорогах, и я всячески боролась с этим чувством, когда где-то совсем рядом негромко просигналила снятая с сигнализации машина.
— Вот так, садись, — пробормотал где-то над головой Ник, аккуратно усадив меня на мягкое сидение, и я, слабо выдохнув, прижалась щекой к нагревшейся коже, чувствуя, как звон в ушах понемногу стихает. Облизала пересохшие губы, предприняв очередную попытку разомкнуть веки, и тут же глухо застонала, когда по моментально заслезившимся глазам ударил яркий солнечный свет. — Возьми, выпей.
Перед лицом словно из ниоткуда возникла пластиковая бутылка с водой, и я, пробормотав невнятные слова благодарности, жадно приложилась к горлышку, чувствуя, как прохладная влага смягчает пересохшее горло. Тошнота отступала, в голове прояснялось, и мерзкие щупальца ненавистного запаха казались лишь дурным сном, о котором искренне хотелось забыть. Сделав последний глоток и вытерев оставшуюся на губах влагу, я подняла взгляд и едва заметно вздрогнула, увидев в непосредственной близости от себя встревоженного Ника.
Опустившись на корточки возле машины и запрокинув голову, чтобы рассмотреть мое лицо, мужчина отчаянно хмурился, поджимая губы и явно чувствуя себя не в своей тарелке из-за искреннего непонимания ситуации. В движениях и взгляде не было привычного презрения, смешанного с раздражением, кажется, Харт искренне беспокоился о том, что произошло, а опустив глаза, я с крайним изумлением поняла, что теплая рука мужчины все еще сжимает мою чуть дрожащую ладонь.
Кажется, и сам брюнет этого не замечал, хмурясь все сильнее и сильнее.
— Ты как? — негромко спросил он, заметив, что мой взгляд приобрел осмысленность. Шумно выдохнув, я покачала головой, после чего неуверенно пробормотала:
— Уже лучше. Спасибо, что увел меня оттуда.
— Что вообще произошло? — словно убедившись в том, что я в порядке, Ник сцепил челюсти так крепко, что на скулах заиграли желваки, после чего оглянулся, поглядывая на окна возведенного за его спиной здания.
— Мария Карузо была охотницей на ведьм, — хмыкнула я, потерев лицо, чтобы избавиться от остатков предательской слабости. С губ сорвался нервный смешок, и я лишь мысленно поразилась тому, что это со мной действительно произошло.
Охотники на ведьм были большой редкостью во все времена, доставляли нам больше хлопот, чем реальных проблем, и основная их деятельность заключалась в том, что они всячески пытались испоганить нашу жизнь. Такие вот сушеные травы, эликсиры, различные амулеты действовали на ведьму подавляюще, отравляли и вызывали невероятную слабость вплоть до потери магического резерва, однако после войны все это казалось лишь глупыми россказнями, и я даже представить не могла, что однажды столкнусь с этим в реальности.
