машину. Порше. Новенькая, красная. Ты бы ее видела.
– Никогда не понимала тяги к спортивным машинам.
– Ты просто в них не ездила.
– Неправда.
– Серьезно? – наклоняюсь над столом, внимательно рассматривая ее лицо. Не врет ведь. – Когда?
– Сейчас ваша история, Харитон Геннадьевич.
– Так вот. Отец знатно поржал, уверенный, что у меня ничего не будет. Наверное, поэтому за проигрыш я всего лишь должен был быть милым со страшненькой соседкой, которая была дочерью его партнёра по бизнесу.
Ева меняет позу, откашливается и берет чашку, делая большой глоток.
– Вы выиграли?
– Да, я уже тогда занимался спортом. И стал делать это регулярно прямо при ней. Встречать ее везде, куда бы она не пошла. Но этого было мало. Глупо менять кошелек на спортивное тело, и я пошел ва-банк. Признался в любви. Она была старше меня, но я сказал, что отцу осталось недолго, и она станет моей женой, если возьмет в рот.
– Вы, конечно, были готовы на все, чтобы выиграть, даже испортить девушке жизнь.
– Она шлюха. Раздвинула ноги ради бабла. Сначала перед стариком. Потом передо мной. И ты ее жалеешь.
– Легко осуждать, когда никогда не были в ее ситуации. Может быть, у нее не было выбора!
– У тебя тоже кредиты, но ты почему-то не ложишься под богатого мужика и папочку сыну не ищешь. А, кстати, кто папочка?
– А ты все про меня знаешь?
– Так расскажи! Я хочу узнать!
– Зачем, зачем, Харитон? Чем я отличаюсь от той сотни телок, которых ты поимел и поимеешь в будущем. Тем, что не раздвинула ноги, как только увидела тебя? Неужели тебе никогда не отказывали?
– Отказывали, но я обычно забывал и просто искал новую, – вспоминаю я редкие случаи неудач. Всякое бывало. – Как тебя на самом деле зовут?
– Ну уж нет. Ты помнишь правила игры. Что случилось с той девушкой?
Я не хотел говорить, как не хотел говорить про Дашу. Меня никогда не мучала совесть, никогда я не воспринимал свою инвалидность как наказание. Дерьмо случается. Ничего тут не поделаешь. И дерьмо, как раз, когда ты хочешь сделать что-то хорошее, например, спасти шлюховатую сестру.
– Вы выиграли спор.
– Я всегда выигрываю. Я заснял на камеру, когда мы занимались сексом. Отец похвалил меня и сказал, что давно мечтает от этой девки избавиться, а теперь есть отличный повод.
– Он отдал вам машину?
– Да. Силой запихнул туда меня и девку эту, как же ее звали… Лола, вроде.
– Силой?
– Да. Приставил ей к голове пушку и сказал, что, если я сам не отвезу ее в город и не выкину, вышибет ей мозги. И мы поехали. Но тормоза не работали. Он отрубил их.
– Боже… Харитон…
– Мы сорвались с моста в реку. Я выбрался. Она нет.
Ева вскочила и отошла к окну, а я смотрел ей в спину и впервые почувствовал вину за то, что случилось с девушкой. Впервые понял, что именно мой поступок послужил сорванным стоп-краном.
– Ненавидишь меня?
– Твой отец бы все равно ее прикончил, – сказала она, стирая слезы. – Но и ты недалеко от него ушел. Прогнил. Стал копией подонка.
Мне хотелось закричать, что я не такой, как отец, но в ее словах была львиная доля истины. В ее глазах я видел отражение себя. Такого, каким она меня видит.
– Считаешь, я должен умереть, чтобы искупить вину?
– Нет, но ты ведь даже не понимаешь, как эти твои споры рушат чужие жизни. Ты споришь для того, чтобы чувствовать себя вершителем судеб. Только вот однажды судьба придет к тебе.
Она хотела пройти мимо меня, но я схватил ее за руку. Успел, не дал вырваться.
– Ты знала, что эти истории не будут розовыми и сопливыми. Так что вернись и расскажи свои. А я отгадаю, какая из них про тебя.
– Посмотрим, – отстраняется она и садится в свое кресло.
Она вздохнула и не смотрела на меня. Отрешившись, прикрыв глаза, она начала говорить. Ей нужно определенно поработать в сексе по телефону, насколько проникновенным кажется ее голос. Каждый звук как теплая энергия проходит через все тело, и мышцы непроизвольно начинают ныть. Но гораздо более интереснее не то, как она говорит, а что говорит.
– Речь, конечно, снова пойдет о девушке. И, конечно, снова о той, что жила в богатом доме. Часто ее родители рассказывали о злобном, жестоком человек, с которым вели дела. Он был страшный, злой, нелюдимый. И вот однажды он появился в доме этой девушки. В самый тяжелый для нее период. И показался ей невероятно добрым и обходительным. При своей внешности первое, что она уяснила в жизни, что не в красоте суть человека. Нужно уметь заглянуть в его душу. Когда отец разорился, девушке предложили выйти замуж за этого человека, и она, недолго думая, согласилась. Надеялась на счастье, надеялась жить хорошо и помочь этим браком своей семье. Собственно, других женихов при ее внешности у нее не было, а этот говорил ей комплименты…
– Чушь, – не выдержал я, – если она страшная, то как могла поверить в комплименты? Он наверняка врал.
– Вам, конечно, виднее. Сомневаюсь, что вы умеете быть честным.
– Если девушка страхолюдина, то я так ей и скажу.
– Точно? Неужели в вашей жизни не было ни одной некрасивой, которой вы бы не соврали.
Виноват. Были две.
– Допустим, пару раз, но это не считается.
– Точно, – съязвила она. – Продолжаем?
– Я весь твой, моя красавица. И заметь, я не вру.
– Конечно… – отпила она уже холодный чай и словно занервничала. Но быстро взяла себя в руки. – Она вышла замуж. Родители были счастливы. Она была довольна новым большим домом, штатом слуг, новой семьей мужа, которая часто ее навещала. Девушка была полна надежд, надеялась на счастье. Она даже не стала обращать внимание, что у мужа отдельная спальня и он никогда не заходит в ее.
– Не понял, – картинка оборвалась. – Он приглашал ее к себе?
– Нет, – улыбка – класс. – Они так и не закрепили этот брак сексом, хотя все думали иначе. Кроме слуг, конечно, они знали все обо всем. Например, ей поведали, что она уже пятая жена в этом доме, но без подробностей. Наивная глупышка отправилась к мужу, чтобы узнать про его бывших жен и причину развода, на что он ответил, что они все были неверны, и он от них избавился. Ее же он погладил по голове и спросил, будет ли она ему верной? Нет ли у нее от него тайн?
– Стой, стой.
