– Ничего, – вздохнула Аля. – Переживу. Отдам.
* * *
Мухе чрезвычайно было любопытно: какой у Аллы муж? Ясно, конечно, что сволочь. Нормальный бы ни за что не согласился, чтоб жена чужого ребенка вынашивала. Да и когда супруга загремела в больницу с кровотечением, обязан был немедленно примчаться, посочувствовать, поддержать. Хотя бы зубную щетку и ночнушку привезти. Аля, правда, объяснила (виновато, будто извинялась за непутевого), что им старшего ребенка не с кем оставить, да и посещения только до семи, ничего страшного, муж навестит ее завтра. Но Муха в ответ лишь фыркнула, пригвоздила:
– Настоящий мужик всегда выход найдет.
Алла в ответ лишь улыбнулась – снисходительно и печально.
А Мушка поймала себя на мысли, что ей ужасно хочется помочь этой совершенно незнакомой женщине. Не просто утешить да сухофруктами подкормить, но поддержать глобально, по жизни. Очень уж несчастное и растерянное у Али лицо.
…Впрочем, когда точно к началу посещений в палату явился соседкин супруг, Муха со своим сочувствием слегка притормозила. Потому как – по крайней мере, с виду, – муж у Аллы оказался классный. Высок, строен, обаятелен, стильно одет. Совсем не чета ее собственному, уютному и нескладному.
И на гостинцы не поскупился – свежевыжатые соки двух видов, отборные мандарины, пижонские, крошечные бананчики, даже нектарины – посреди зимы! Правда, когда Аля спросила про тапочки, смутился, буркнул:
– Прости, забыл. Да я сейчас вниз сбегаю, там ларек. Куплю. У тебя какой размер?
Муха (она притворялась, что читает, но, конечно, подслушивала) внутренне вскипела: что еще за муж, который размер обуви любимой жены не знает?
Аля покосилась на ее койку и села на постели. Предложила:
– Пойдем, я покажу, где ларек. Мне вставать уже разрешили.
Накинула больничный халат, всунула ноги в казенные, ярко-оранжевые пластиковые тапки. Муха заметила: муж посматривает на Алин убогий наряд с легким презрением. Сам-то в костюме с иголочки, руки ухожены, стрижка, несомненно, из дорогого салона. Совсем непонятно, почему жене столь преуспевающего денди чужих детей приходится вынашивать.
Обязательно надо будет вызвать Алю на откровенность, выпытать правду. Пока же Муха позвонила собственному супругу и попросила по пути в больницу обязательно купить лишнюю бутылку питьевой воды и носочки из хлопка. А то Алин гламурный муженек экзотических плодов натащил, но об элементарном не подумал, бедная женщина в пластиковых тапках на босу ногу ходит.
…Аля, как ушла с мужем вниз, так и пропала. Уже и посещения в больнице закончились, и суровая нянечка по палатам прошлась, прогнала засидевшихся гостей, а соседка по палате все не появлялась. Пришла уже после отбоя, глаза на мокром месте.
– Что случилось? – бросилась к ней Муха.
– Да хорошо все, – слабо улыбнулась соседка, – только я беспокоюсь. На пустом месте, наверно.
Улыбнулась исполненному любопытства Мушкиному взгляду, объяснила:
– Муж собственный бизнес затеял. А мне только сегодня признался.
– Би-изнес? – недоверчива спросила Муха. – И какой?
– Автомойку и сервис вместе с другом хочет открыть.
– Что-то не похож он у вас на слесаря, – фыркнула девушка.
– Ну, он же не сам будет машины чинить, – неуверенно молвила Аля.
– Да понятно, что не сам! – усмехнулась Муха. – Но в сервисах всегда и директора такие… соответствующие. Квадратные, продубленные, промасленные. Матом ругаются. А ваш – типичный интеллигент. Куда ему машины чинить!
– У тебя устаревшие представления, – горячо возразила Аля. – Сейчас полно сервисов нового типа. Европейского уровня.
– А кто ему начальный капитал дал? – подняла бровь Муха.
Аля смутилась:
– Ну… у нас в семье были… кое-какие сбережения.
Поморщилась, решительно добавила:
– Все, не хочу больше о грустном.
«Явно, явно на ее денежки сервис открывают», – поняла Муха.
Но больную тему развивать не стала.
Зато вдруг ее осенило, как она может помочь невезучей своей соседке по палате, если вдруг ту совсем прижмет.
– Можно, похвастаюсь? – улыбнулась Муха.
– Конечно! – с готовностью кивнула Аля.
– Мои тройняшки еще на свет не явились, а я их уже жильем обеспечила, – гордо сказала девушка. – Мы с мужем, когда узнали, что тройню ждем, всех риелторов Москвы на уши поставили, цепочку в десять звеньев построили. И, представляете, получилось: бабушкину «двушку» в Капотне сменять на «однушку» – зато прямо на нашей лестничной площадке! Будет наследство тройнятам. Не знаю только, как они единственную комнату поделят.
И решительно добавила:
– Я к чему это? Пока квартира пустая стоит, нам она без надобности, и сдавать тоже не хотим. Если вдруг что, обращайтесь. И живите совершенно бесплатно.
– Ты такая заботливая, – улыбнулась Аля, – спасибо большое. Но я москвичка, у меня своя квартира есть, двухкомнатная.
– Все равно, – упрямо сказала Муха, – я вам телефон оставлю. Чисто на всякий случай.
* * *
На следующий день рано утром в больницу снова явилась Алина заказчица Вера. Ввалилась в палату, на Муху и на нянечку, что мыла пол, ноль внимания. Сообщила деловито:
– Поговорила сейчас с врачами. У тебя все шикарно, завтра будут выписывать.
Присела на край Алиной кровати, слегка понизила тон (впрочем, это не помогло – слух у Мушки был абсолютный):
– С Игорем мы ситуацию обсудили. Больше он тебя не побеспокоит. Спокойно дохаживай и рожай. Деньги – основной транш – получишь, как договорились. Сразу после того, как я свидетельство о рождении на ребенка оформлю. На себя.
– А… кого отцом запишешь? – еле слышно поинтересовалась Аля.
– Как кого? Того, кто и есть. Игоря, – недобро усмехнулась Вера. – Гулять он может сколько угодно. Но сделал ребенка – изволь его содержать. По-королевски.
– Жаль, – вздохнула Аля, – что у вас все так вышло.
– Да пес с ним! – презрительно отмахнулась ее подруга. – Думаешь, я сама ребенка не выращу?!
– Вырастишь, конечно. Но малышу ведь всегда лучше, когда семья полная, любящая.
– Ничего, – саркастически сказала Вера. – Моей дочке и со мной будет неплохо. И вообще, за меня не волнуйся, я сама со своей жизнью разберусь. А твое дело родить здорового ребенка и в срок.
– Как скажешь, шеф, – поморщилась Аля.
– Ладно, не обижайся, – слегка сбавила тон деловая Вера.
Фальшивым тоном начала расспрашивать Аллу про настроение, самочувствие.
А Муха лежала и жутко злилась. На свое огромное, непослушное тело – не вскочишь из-за него, не нагонишь Веру, пока та еще из больницы не вышла. А очень бы хотелось врезать противной бабе в холеную физиономию.
