А собственных накоплений у Али не было. Не считала нужным. Зачем? Ведь она – за мужем, за каменной стеной.
Аля всхлипнула. Сунула в карман злосчастную пятитысячную купюру. Бросила в сумочку все невеликие свои драгоценности – кольцо с бриллиантиком в две десятых карата, сережки с крошечными рубинчиками, золотые часы – мамин еще подарок на окончание института.
И бросилась из дому вон. Только бы успеть забрать дочку до того, как за ней явится Вася.
…Настя вышла в холл с независимым, снисходительным видом (взрослый человечище, первоклассница!). Но увидела маму, завизжала несолидно, будто детсадовка, бросилась на шею.
Аля озабоченно взглянула на часы, разомкнула дочкины объятия, велела с заговорщицким видом:
– Убегаем. Быстро!
Схватила дочку за руку и потащила к машине.
– Но я не хочу убегать! Я хочу в «Макдоналдс»! – возмутилась Настя.
– Все будет, – пообещала Аля.
Плюхнулась за руль, с пробуксовочкой вырулила со школьного двора.
– Круто ты, оказывается, умеешь! – оценила дочка.
Зазвонил телефон. «Входящий номер подавлен», – значилось на дисплее.
– Да! – рявкнула Аля.
Из трубки донеслось вкрадчивое:
– Алла Сергеевна? Это Игорь Леонтьевич. Вы посмотрели кино?
Что ж. Она правильно догадалась – кто прислал ей в больницу айпад.
Аля покосилась на дочку – та, конечно, вся внимание – и сухо спросила:
– Что вам от меня нужно?
– Да я говорил уже, что, – хохотнул Игорь. – Чтобы вы сделали аборт. Вы же умная женщина, теперь-то хоть должны понять: сохранять этого ребенка – для Веры! – просто глупо. Согласитесь, она этого недостойна. Давайте по-хорошему, а? Я даже готов пойти на некоторые дополнительные расходы.
– Слушай, Игорь… – Аля никак не могла подобрать нужных слов.
Настя не сводила с мамы любопытного взора.
– Пошел ты на хер, – сорвалась учительница.
– Вау! – Дочкины глаза округлились.
Аля же отшвырнула телефон. Тот брякнулся на пол, крышка открылась, батарейка вылетела.
– Сим-карту доставать умеешь? Если да, вытащи и дай ее мне, – приказала дочери Аля.
Настя молча повиновалась.
Алла Сергеевна (благо, остановилась на светофоре) раздавила симку каблуком. Выбросила покореженные остатки в окошко.
– Мам! Что происходит? – испуганно спросила Настя.
– Мы с тобой начинаем новую жизнь, – вздохнула Алла.
* * *
Итак, семь вечера. На заднем сиденье дочка, в багажнике чемодан, в животе – чужой ребенок, в кошельке – пять тысяч рублей плюс мелочь. И что делать дальше?
Когда нужно было действовать – мчаться из больницы домой, в авральном режиме собирать вещи, забирать Настеньку из школы, она все успела. С Васей, как хотела, разминулась. Никто ее не преследует. Но – до чего страшная мысль! – никому она и не нужна. Куда бежать, к кому?! Мама – если вдруг Аля сейчас заявится к ней – вряд ли будет рада. У нее своя жизнь. Других родственников нет. А подруги… Могут, конечно, приютить на пару ночей и одолжить деньжат. Но и только. Не являться же, право слово, к случайной знакомой Мухе: «Ты что-то говорила про пустую квартиру? Вот, я пришла к тебе жить!»
Да еще и Настенька – до чего тонко дети чувствуют родительскую тревогу! – вся извертелась, измучилась:
– Мама, куда мы едем? Мама, почему ты молчишь? Мама, я хочу кушать. Я хочу домой!
Почему, собственно, спросила себя Аля, она бежит из дома? Ведь куда логичнее выяснить отношения с Василием, да и выставить из квартиры – его. Изменщика. Любая разумная женщина – на ее месте! – так бы поступила. Но только Алла даже представить не могла, что придется видеть мужа, говорить с ним, выслушивать его покаяния. Куда проще бежать прочь. И никогда больше не видеть человека, которому ты доверяла безраздельно. И кто тебя предал.
Но даже горше, чем Вася, ее ранила Вера. Аля ведь ей искренне сочувствовала. И на беременность пошла не только из-за долгов. Очень хотелось, чтоб сбылась наконец Веркина мечта, появился у нее ребенок. А подруга – мало, что повела себя барынькой, начала ее контролировать, доставать, так еще, оказывается, за ее спиной с ее мужем…
Аля всхлипнула. Машина дернулась в сторону.
– Мама, ты чего виляешь? – испуганно крикнула дочка.
Алла поспешно выровняла автомобиль. Нет, нельзя никуда ехать в таком состоянии. Тем более что рядом очень кстати суетится – сияет огнями «родной» торговый центр. Сколько раз они сюда ходили все вместе с Настенькой и Васей. Смотрели кино, ужинали в ресторанчиках, играли в боулинг.
Аля решительно въехала на парковку, улыбнулась сквозь слезы дочери:
– Давай мы начнем нашу новую жизнь… с хорошего ужина.
– Отлично! – обрадовалась девочка. Вкрадчиво поинтересовалась: – А может, еще и игрушку купишь?
– Анастасия, – строго начала Аля, – насчет игрушек я тебе скажу…
Хотела объяснить, что теперь им придется очень серьезно экономить, но не успела.
Прямо под колеса ее машины бросилась крошечная собачка. Из породы комнатных, с кремовой, аккуратно стриженной шерстью и розовым – Алла успела разглядеть – бантиком на макушке.
– Ой! – пискнула Настя.
Аля же почувствовала ощутимый удар по бамперу.
Но она ведь успела затормозить! Совершенно точно остановилась за долю секунды до того, как псина исчезла под капотом!
Алла выскочила из автомобиля, но посмотреть, что с псом, не успела. Ее чуть не сшибла с ног высоченная, похожая на циркуль девица. Тощие плечи укрывала кремовая – под цвет собачьей шерсти – норковая шубка. Искусно подведенные глаза сузились от злости.
– Ты куда прешь?! – истошно завопила красотка. – Ты собаку мою раздавила!!!
И попыталась вцепиться ногтями – огромными, наращенными – Алле в лицо.
Аля шарахнулась, поскользнулась. На ногах удержаться не смогла, упала на колени.
– Мама! – отчаянно закричала из машины Настя.
А девица – она сумасшедшая? – размахнулась и вмазала Але носком острого ботильона. Аля едва успела увернуться – девица в лицо не попала, удар прошел по касательной.
И хоть бы кто вмешался! Народ поглядывает с любопытством, но проходит мимо.
Она попыталась встать на ноги. Дочка – защитница! – лихорадочно перелезала на переднее сиденье, чтоб выбраться – задние-то двери, как положено, заблокированы. Безумная дама снова замахнулась… но тут вдруг Алла увидела: собачка спокойно сидит под бампером. Живая и невредимая, даже бантик на месте.
Аля вскинула дрожащую руку, пробормотала:
– Она ж-живая!
Собачница обернулась.
Алле показалось, что на ее лице отразилась досада. Однако драться девица перестала, подхватила свою питомицу на руки, заворковала:
