аспид, сволочизм зашкаливает. Разит своей аурой, будто фонтан разбрызгивает.
Когда в истинной мере до него доходит подача слов, морщится и выворачивает губы. Не нравится. Не привык, чтобы кормили тем, что сам направо и налево раздает. Замечаю, как по породистому лицу волна осточертелого неприятия ползет.
Щелкает пальцами в карманах. Качнувшись на пятках, снова давит.
— Тебе не хватит той суммы, что взяла в сейфе. Особенно при сегодняшних обстоятельствах.
— С момента подписания документов, тебя моя жизнь не касается.
— Согласен. Но я все же рискну. Квартира на Патриках и ежемесячное содержание устроит?
По схеме что ли идет? Не перепутал ничего?
— Завадской предложи. Она согласиться. Ты меня с ней путаешь.
— Дин, хватит. Нет никакой Завадской уже давно.
— Ты знаешь, наплевать.
Да, мне наплевать. Я забыла о ней. Просто вычеркнула фамилию из памяти. Не слежу больше за их постельными приключениями, потому что все равно. Пусть хоть с Мадонной спит.
— Дина, будь благоразумна. Ведь впервые нормально разговариваем. Оценить не хочешь?
— Оценить? Этому есть цена? Сколько? А-а-а, квартира на Патриках, я же забыла! — тяну с ядовитой усмешкой. — Нет. Уезжай.
Леплю с размаху в лицо. Ору практически. Пусть катится. Нечего ему здесь делать. Пусть провалится со своими увлекательными предложениями. Даже если с голой задницей останусь посреди зимнего поля в пургу, не возьму подачек.
Откупиться хочет? Совесть очистить? Так ее у Барского нет. Он родился без нее.
Мне хочется орать, визжать. Прыгнуть и разодрать лицо в кровь. Можно просто оставить в покое? Забыть имя, забыть, что я рождена по факту. Вычеркнуть меня из жизни можно или нет?!
Мало того, что все наперекосяк, так еще приперся со своей благотворительностью.
Не успеваю уклониться, потому что Барский мгновенной тенью оказывается рядом. Замирает в паре шагов и яростно выталкивает.
— Ты, блядь, только язык насилия понимаешь? На таком с тобой разговаривать?
— Пошел ты, Давид! Знаешь куда?
— Иди-ка сюда. Быстро!
Не успевает притянуть к себе, выворачиваюсь быстрее. В забытьи хватаю железную кочергу. В глазах искры рассыпаются. Я сейчас обвиняю бывшего во всем. Все, что накопилось обрушиваю на голову. Возможно несправедливо, но понять и разобрать атомный взрыв внутри не по силам.
— Я за себя не отвечаю. Если ты подойдешь, то…
— Да ебаный в рот! — ревет Барский. У меня слезы от крика выступают. Пелена в глазах мешает и через секунду Давид отшвыривает крюк, нечаянно роняя меня на пол. Взмахиваю руками, он успевает подхватить под голову, но все равно падаем. — Мы по нормальному хоть когда-нибудь сможем? Ушиблась, Дин?
— Ты сделал все, чтобы так не было, — сталкиваю с себя, но змей не спешит убираться. — Поздно.
— Разве?
Бог меня наказывает неразумностью. Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Давидом.
Тело бомбят взрывные реакции. Каждый ебаный раз, когда соприкасаюсь с Диной, они есть. Бушуют, раздирают и качают сознание. Придавливаю сильнее, чтобы вдоволь в глаза насмотреться. Нет, я не преследую цель спустить штаны и сунуть в нее свой гудящий член. Не то!
Я чувствую совсем другое. Хочу вкусить не борьбу. Единения хочу постичь.
В душе звенят дрожащие струны. Откуда взялись, не знаю. Только ощутил их с того самого вечера, когда также лежал на Дине в нашей прихожей. Бесит до белых глаз, мотает по буеракам сознания, только в очередной раз ярко понимаю — попал.
Сталкиваюсь с ней взглядом. Пытаюсь нарыть что-то для себя весомое. Только ни хера там нет. Уничтожил все. Дина дрожит, но взгляд не отводит. Трясется не от страха, больше бесится. Оторваться от нее сейчас не смогу ни при каких обстоятельствах. Если только вывернется и голову мне раскроит.
И то не уверен, что разожму руки.
Во рту сохнет. Мгновенно слюна высыхает. Дышу, как загнанная собака. Резко и коротко. С губ испаряется влага, я как в пустыне. Источник спасения один, только вот не светит ни хрена там воды попить.
— Дин, пожалуйста.
Сиплю, как контуженный. Я первый раз по-человечески прошу бывшую. Сам не знаю о чем, то ли поговорить, то ли разрешить вцепиться в нее и все же спустить блядские штаны. Не откажусь ни от того, ни другого.
— Оставишь ты меня в покое?
Боль ее слов режет. Морщусь, но принимаю. Хорошо бы сразу располовинило сучье ощущение, но оно лишь тонко царапает. Тонко и настолько глубоко, что хочется зверем орать. Я же понимаю, что никогда теперь не оставлю.
Твою мать… Никогда… Принимаю! Сам себя принимаю.
— Нет.
— Почему?
— Не могу.
— Давид! Хватит уже.
— Не хватит. Мне больше ничего не хватит теперь.
Раскатывает на звуках ее голоса. И что теперь? Упираться дальше? Пиздеть самому себе, что приперся на дальний край географии ради того, чтобы денег предложить. В жопу мира тащился лишь бы убедить Дину без моего баблишка не остаться? Вранье. Ради нее приехал. Чтобы увидеть. Вот и все.
— Что ты говоришь?! Ты себя слышишь?
Она выдирается с мясом. Бьется, пытается сбросить, но ей без вариантов. Только руки царапает о замки куртки. Шикаю, успокаивающе дроблю, но руки над головой вытягиваю и своими прижимаю. Замечаю на запястье каплю крови. Сползаю и слизываю пятнышко под аккомпанемент гневного шепота.
— Слышу. Что есть, то и говорю. Хватит, Дин. Тебе хватит, не мне.
— Дурак!
— Да. Еще какой.
— Идиот!
— Угу. Тебе легче?
Чтобы вовсе не распоясаться, давлю в себе сопливую пугающую и меня и ее херню, пытаюсь раскопать нейтральность. Выковыриваю из недр закостенелой души. Где моя отчужденность и похуизм? Я их внезапно потерял. Посеял, словно ключи от громадного, но крайне важного сундука.
— Мне рядом с тобой дышать тяжело. Понимаешь ты или нет?
Ярится, как будто за жизнь борется. Сопротивляется. Выползти больше не пытается, но ослабь я хватку хоть на секунду, выскользнет сию секунду. Даже крохи не нахожу в ответной реакции. Дина закусила удила и пиздец, хоть сдохни.
— Дин. Дина.
В голове продолжает грохотать. Маниакально иду к намеченной цели, только оборжаться — не знаю какая она. Чего от нее хочу? Поговорить? Выебать? Забрать с собой назад? Что мне надо?
Сердце молотит так, что сейчас наружу выскочит и запрыгает по половицам. Оно уже в глотке барабанит, как литавра. Толчки крови по всему телу, что бурные реки текут. Отвечаю сам себе на главный вопрос. Только ответ знаю уже, а вслух выговорить кишка видать тонка. Ну вывалю кишки и дальше что? Ведь пошлет на хрен.
— Оставь меня. Уезжай. Пожалуйста. Отпусти меня, Давид.
Слова вызывают помешательство в прямом смысле слова. Замыкает конкретно.
