Гонит. Как пса паршивого. Это не новость, но блядь… Подрывает конкретно.
Раскатывают зачатки раздражения, ломают систему. Неприятно. Но терпимо. Жри, Давид.
Дергаю молнию толстовки вниз. Дина вместе с треском замка от неожиданности тоже вздрагивает и протестующе взвизгивает. Копаемся на полу, снова вступаем в сомнительную борьбу. Она же понимает, что заломать никакого труда не составляет. Уступаю ей по факту, даю понять, что я готов прогибаться, лишь бы она поняла хоть что-то из того, что пытаюсь донести.
В запале лицом прижимаюсь и вдыхаю запах. Чистая. Сладкая. Нежная. И, конечно, максимально разъяренная.
Хочу. Сдыхаю, как хочу достать члени и загнать. Спину и ноги мурашками обсыпает, будто песок падает на голую кожу. Стряхнуть нереально. Затылок огнем полыхает.
— Не отпущу, Дин. Поняла?
Я, блядь, не в силах больше носить груз. Прижимаюсь к шее, впиваться не рискую, чтобы не стала брыкаться сильнее. Лишь дышу ей. Признаю, что разматывает от близости. И хочу я теперь тоже только ее. На хер всех!
Сжимаю челюсти сильнее. Напряжение адское. Мое тело капкан, душа потемки. Но … тупо взять свое не могу. Хотя желаю этого больше всего на свете. Сдерживаюсь из последних ресурсов, копаю в себе человечность. Не могу я просто трахнуть Дину. Распять на полу и выебать. Теперь не могу.
Да что со мной происходит!
Не выдерживаю. Резко веду головой, прижимаюсь к губам. Язык не всовываю, но даже этой малости хватает, чтобы снесло голову. Обжигает зверской похотью. Член штаны готов прорвать, настолько кровь сильно приливает. Руки как у заправского наркоши ходуном ходят, приходится напрячь кисти до легкой боли.
Я тело Дины сквозь одежду ощущаю, будто она голая. Каждый изгиб, каждый выступ.
— Я не буду с тобой.
Слова отрезвляют.
Стряхиваю морок, он с трудом развеивается. Понимаю, что Дина про секс говорит и внезапно в башке всплывает.
«Что с тобой пробовать. У меня на тебя не стоит. Поняла?»
Жри, Давид.
Вытряхиваю из себя стыд за брошенную фразу. Надеюсь, что Дина о ней тоже забыла, потому что теперь все по-другому. Не то, что стоит. Это не то. Железобетонным столбом маячит.
Перестаю собой владеть. Пытаюсь сам себе доказать, что фразы той не существовало. Вновь целую бывшую. Сжимаю сзади шею, подталкиваю. Нежно действую, аккуратно. Почему мне так с ней сейчас? Почему так охренительно хорошо, несмотря на то что мы постоянно в перманенте войны находимся. И даже сейчас, когда Дина убить меня готова, все равно кайф.
— Не настаиваю. Если не готова, встретимся в другой раз.
Если я не прекращу, то все планы к черту полетят. За волосы отрываю себя от бывшей. Быстро моргаю. Стряхиваю чары лютой ведьмы. Последний раз прижимаюсь к губам и встаю.
Дина вскакивает, отходит дальше. Взъерошенная и немного растерянная, готова выгнать меня в любую минуту. Но я понимаю. Я, вашу мать, все понимаю. Держусь из всех доступных сил. Чтобы не приблизиться снова и не завалить. Даю ей успокоиться и предлагаю то, отчего не откажется ни одна женщина в здравом уме.
Трясет после Давида. Еле выпроводила.
Все что угодно ожидала, но только не приезда. Что ему нужно? Тысячу раз вопрос повторяю и все в молоко. Снова грею руки о кружку с кипятком, бесполезно. Пальцы дрожат и не слушаются. Миллион раз сволочь. Не оставит в покое никогда.
Каждый раз пытаюсь наладить жизнь без него. Исключаю всякое присутствие, но он находит и вновь напоминает о себе. Как с цепи сорвался. Ведь не любит, даже смешно говорить об этом. Зачем я ему? Ну зачем?
Постельный рок-н-рол есть с кем танцевать, так какого черта он вновь возвращается ко мне!
И этот опасный блеск в глазах дьявола Барского… Он опасен, как сам Сатана. Тянет, обволакивает и топит в долбанной пучине.
Вскакиваю, нарезаю круги по маленькой кухне. Мысли в голове роятся, пластами наслаиваются друг на друга. Раненой кошкой орать хочется. Сколько раз хотелось закричать, ну что, убедился, паршивый ты сукин сын, что я была лучше? Я! Ни они. Дождался, когда, наплевав на все, перерезала кровавую нить и ушла, но нет же! И здесь с меня ведрами кровь пить нужно.
В груди трескается налёт и прорывается боль. Сходит лавиной, льется по коже едкая кислота. Ненавижу себя за глупую любовь. Как это отрицать не понимаю. Ведь есть же, есть чувство. Вопрос в другом, я больше не хочу себя связывать пагубной страстью. Лучше захлебнусь.
Понятия не имею, как жить дальше. Если принять условие Давида, то вопрос решаем, но я пока думаю.
Он ничего не требует взамен. Просто расширяет возможности и все. Ни одного ультиматума, ни одной попытки шантажа. Верить, нет?
— Дина, я прошу подумать. От такого не отказываются. Тем более при твоем положении. Мне ничего не нужно. Я хочу тебе помочь. А дальше… Не будем загадывать. Но я клянусь, что больше ни единого намека. Пальцем тебя не коснусь, если сама не захочешь. Только твой выбор главный. Понимаешь? Клянусь чем хочешь, больше не трону.
Раздирают противоречия. Сеют сумбур и сумятицу в голове. Верить, нет?
Прикрываю глаза и, как назло, накатывает покрывалом ощущение его прикосновений. Грубых, теплых. Нежных, властных. Невыносимых.
Стискиваю зубы, гоню от себя преступные мысли. Нельзя. Я ничем больше ему не обязана, а он тем более. Прочь!
— Динка, прости. Слышишь? Мне жаль, что так вышло. Правда жаль. За слова те … Вранье. Все со злости. Прими предложение, хоть так окончательным мудаком себя чувствовать не буду.
— Так ты и есть мудак, Барский. По отношению ко всем своим рабыням.
— Плевать на них. Главное, чтобы ты отпустила мне грехи. И ты не рабыня.
— С чего вдруг? Относился как к …
— Дин! Прости.
Волнующие разговоры, вибрация воздуха, яркий блеск глаз и прерывистое сбивающееся дыхание. Вот наша встреча.
Я ненавижу волнительное состояние. Оно меня убивает. Мало того, что к теперешней ситуации неопределенности мешок прилагается, так еще и Барский с дарами. Как растащить все? Как не ошибиться и не попасть в силки? Не доверяю Давиду, несмотря на искренность и покаянность. Все может быть всего лишь псевдо-правдой. Не более.
Он оборотень. Он лжец. Преследует свою цель, наплевав на все. В бытность брака была свидетельницей того, как безжалостно расправлялся с конкурентами. Уничтожал и улыбался. Не помогали ни мольбы, ни предложения. Барский все сметал на своем пути. Если считал нужным разорить чужой бизнес, мешающий задумке, то делал без промедления. Репутацию заслужил не зря. Звание
