Барского. Отец Доронин зависим от Аделины. В рот ей смотрит. Остальные тоже ничем и никем не нуждаются. И этот такой же. Самовлюбленный эгоист.
Как же злит… Нужно уезжать. Не могу больше. На черта приперлась только? К папочке захотела. А он вон сидит этот папуля и на «вы» называет. Взгляд, как у лягушки стылой.
Ладно. Я же не надеялась ни на что, верно? Просто приехала узнать что-то. Вот, получай.
— Они не думали о твоей матери.
— Может это ты должен был о ней думать?
— А почему Вы мне «тыкаете»? — возмущенный пьяненький взгляд упирается в меня.
Фаталити.
А я еще Барского тварью считала.
По крайней мере он честен, хоть и демон. А происходящее здесь по цинизму все рекорды бьет. Ни слова в мой адрес, только нытье и полное разочарование жизнью. Взрослый мужик костерит направо и налево неблагодарных родственников, обвиняя во всех грехах. Главный из них — проклятые деньги сделали из них черствых людей. Его не поняли и не приняли, не помогли, одна Юля его любила.
— Хотя бы потому, что я твоя дочь. К сожалению.
— Я бы попросил Вас…
— Скажи, ты боролся за меня? После смерти матери.
Вопрос повергает его в ступор. Самойлов резко замолкает. Но я знаю, что он ответит. Холодно усмехаюсь и прямо смотрю на него. Не ошибаюсь в предположениях.
— Мне было очень тяжело. Я бы не смог тебя вырастить. Поэтому решил оставить тебя там. Решил утопить себя в работе в память о жене.
То есть мой папаша планировал сдать меня в дом малютки. Отлично.
— Не вышло смотрю, — обвожу рукой вокруг, — да?
— Брат Джулии забрал тебя. Повторяю, мне было тяжело. Я не справлялся.
— Хватит.
Быстро собираю вещи. Запихиваю в сумку все комом. Благо много разложить не успела. Как вихрь по комнате движусь. Закручиваю волосы в хвост, чтобы не распадались.
Внутри вулкан клокочет. Какого… Какого черта я поперлась к нему? Зачем?
Натягиваю кроссы, куртку, вжикаю молнией.
Больше ни ногой. На фиг. Не было и не нужно такого жалкого. Я не нужна ему. Да и мне папаша тоже не сдался. Пусть сидит и дальше упивается мнимой гениальностью. Интересно, что в нем мать нашла.
— Всего хорошего.
Самойлов затяжно кивает. Впервые в глазах сквозит некая заинтересованность. Он в буквальном смысле таращится на одежду, будто калькулирует сумму в голове.
— Машина есть у Вас?
— Есть.
— А какая? А квартира есть?
— Зачем Вам это, Роман Александрович?
Мы снова переходим на «вы» и это правильно.
— Да так, — неопределенно пожимает плечами. — Говорят, по закону дети должны содержать немощн…
Толкаю дверь плечом и ухожу. Лучше такси к автобусной остановке вызову, чем сидеть с ним в одной комнате. Упрямо шагаю, смело игнорирую лай собак, хотя боюсь их до ужаса. Злость бурлит во мне огромными пузырями. На эмоциях выхватываю телефон и всаживаю палец в сенсор.
— Слушаю.
— Не разбудила? Можешь говорить? Ты один? — сыплю вопросами.
— Нет. Да. Один.
— Подумала. Давид, я согласна, — почти ору в динамик.
— Умница. Завтра в девять заеду, адрес сбрось. Подожди… Дин, ты в порядке? Я приеду за тобой? Сейчас?
— Ты рехнулся, — растерянно тянет слова, озираясь вокруг. — Серьезно? Это мое?
— Твое. Вот здесь, — бросаю документы на стол, — имя собственника. Дина Барская. Ты не была простив, когда у тебя осталась моя фамилия.
Прищуриваюсь в ожидании ответа. Дина немного розовеет щеками и отворачивается. Даю ей прийти в себя. Благородно затыкаюсь, жду реакции. Подгонять больше не буду. Все. Теперь она поступает, как хочет и если…
— Да. Так вышло. Развод же ты оформлял.
— Прости, но мне показалось, что так будет правильно. Странно будет звучать, но считай, что это моя последняя выходка.
Дина резко разворачивается, волосы веером взлетают. И надо же так случиться, что именно в эту секунду из окна через широкие жалюзи падает солнечный свет. Стандартная работа организма замыкается, происходит зловредная электрическая вспышка. Дива в золотых лучах. Твою ж мать, да я романтиком становлюсь. Остановите землю, я сойду.
Молчу. Я тупо смотрю на нее.
Красивая. И глазюки эти… Как стрелы. И цель у острия одна теперь, хотя Дина даже не ведает какая. Я сам задаю траекторию. Мать вашу! Туши свет, делай ночь. Что там еще вспомнить из юношеского прошлого?
Разная хрень лезет в голову. Отвлекаю себя, только бы загасить вспышки в теле. Чтобы не спалить все живое, не испоганить человеческое начало отношений, отворачиваюсь.
— Пройдись, — холодно бросаю. — Посмотри площадь. Устраивает? Или другое помещение нужно?
— Я сейчас.
Она уходит, а я осторожно перевожу дух.
Говорят, что даже на самого отъявленного негодяя найдется своя укротительница. Так и есть. Сколько дней жил под одной крышей, только и в голову не могло прийти, что это она. Скажи мне в тот момент настоящую истину, посмеялся бы от души. А теперь я в западне.
Лишившись Динки, единственное, чем занят, думаю только о ней. Нутряк горит, Угли не затухают. Они тлеют, но настолько жарко, что нестерпимое пекло испепеляет заживо. Попал. Не то, что попал, мне не выбраться теперь. Без вариантов.
— Давид!
Вздрагиваю.
Голос по венам льется. Так бывает?
Нет, я не думаю, что наш нормальный разговор сегодня только потому, что я ей подарок сделал. Дина не продается никогда и ни при каких обстоятельствах. Сам факт того, что мы вместе и общаемся, будто не было устроенного мною ада, много значит. Да до хрена он значит. Голову даю на отсечение, что не из-за подношения.
Она понимает, что хочу сказать. Я официально приношу извинения и молю о прощении. Только не словами, а поступками.
Моя жизнь перевернулась за пару дней осознания. Это точно не жалость. Мне нет дела, кто родители Дины. Это не похоть. Хватает ума не перетаскивать в постельную плоскость едва начавшуюся жизнь. Не меркантильность. Чего-чего, а денег более, чем достаточно.
Давай, Дава. Будь мужиком. Забей на свои убеждения. Наплюй. Признайся, скот, что Динка тебе дорога. Вслух ей скажи. Скажи, что хочешь ее назад.
— Слушаю, — вместо признания, произношу именно эти слова.
— Меня все устраивает. Я принимаю.
Облегченно выдыхаю. На задворках сознания запиливаю, что издательство несомненный повод встречаться с ней чаще. Но об этом позже. Хрупкую тропу сейчас лучше не топтать.
— Иди сюда. Посмотри начальную базу начинающих авторов. Взгляни, здесь неплохие стартовые имена. Я не особо разбираюсь, но они являются хорошей основой. Продуктивной.
— Мне немного страшно, — в дверном проеме появляется пока еще не моя Барская. — Я почти все позабыла.
— Дин, —
