А может пусть меня найдут. Тогд, хотя бы у моего счастья будет шанс. Глаза слипаются. Какая я дура. Но я так устала. Уже засыпая, слышу тихие шаги и голос. Голос человека, подарившего мне мечту и любовь. Но ведь он умер. Значит теперь пришел за мной. Значит…
– Гена, черт, не спи. Мать твою, да проснись ты, – я не взлетаю к свету, и не плыву к небесным далям. Ангел встряхивает меня, как грушу, и ругается, и влагу я чувствую на своих щеках, а на губах, огненное дыхание, расплывающееся по всему телу жаром. И руки сильные заматывают меня в кокон, пахнущий моим идолом, моим мужчиной, моим призраком.
– Я так рада, что ты мне снишься, – шепчу, с трудом разлепляя веки. Ступни ломит от боли, когда в них впиваются мужские пальцы, разминают, массируют.
– А уж я то как рад, что тебя нашел. Гена, смотри на меня. Я не снюсь тебе. Я тебя вытащу. Только не спи, хорошо? Пожалуйста.
– Ты же умер. Сгорел заживо. Ты не можешь быть настоящим, – тяну я губы в улыбке. Губы, которые все еще ощущают вкус поцелуя. – А я не успела тебе сказать, что…
– Береги силы. Тут до трассы недалеко. Просто доверься мне, – Демьянов говорит обрывисто, короткими рубленными фразами. Он собран, играет желваками. Он живой. И я оживаю.
– Иван, – дотрагиваюсь пальцами до покрытой темной щетиной щеки. Чувствую колкость и тепло. – Живой. Боже, я ведь…
– Я скучал по тебе. Так скучал.
– Ты прогнал меня, – выдыхаю я, вместе с облачком пара.
– Я хотел чтобы ты не стала такой же проклятой, как я.
– Но вместо этого ты сделал меня благословенной. И показал, что такое…
– Тише. Мы все с тобой успеем. Больше я никогда не разожму рук. А вы не дадите мне упасть с обрыва.
– Ты знаешь? Про него, или про нее?
– Я знаю, что на нем одном мы не остановимся, – ухмыляется мой бог. – А теперь молчи. Нужно выбираться.
– Я люблю тебя, – шепчу я, закрывая глаза. Больше не могу бороться с тяжелой дремой, наплывающей волнами. Главное, я успела ему сказать главное.
Я то выплываю на поверхность, то проваливаюсь глубже ада. Чувствую себя в безопасности в руках Демьянова. Так мама меня защищала от мира, и от дурного. Тоже качала в объятиях. У меня никого не было кроме нее и историй о фантастическом моряке дальнего плаванья, соленом морском волке, капитане огромного судна. Я верила. И так и не удосужилась узнать, кто же он был. Знаю только, что жили мы с ним всегда в одном городе. И я не нужна была ему. Я так боялась, что и мой ребенок вырастет не зная своего отца. И сейчас… Не время умирать.
Он устал. Я знаю. Идти стал медленнее, тяжелее.
– Я пойду сама. Я отдохнула, – снова выныриваю к свету. Снова готова бороться.
– У тебя отморожены пальцы на ноге, Тина.
– Но ты устал.
– Своя ноша не тянет. Я готов нести тебя всю жизнь. И я слышал, что ты там прошептала. Просто знай, чтобы не случилось дальше, что бы ни произошлоэ Я тоже люблю тебя. Ты слышишь? Береги его или ее. Я бы очень хотел дочь. Знаешь, говорят, что девочки – папино счастье. Она будет вертеть мной, как брелоком, на маленьком пальчике.
Тепло. В груди становится тепло, до боли, щемит и саднит. И к горлу стремится колючий ком.
– Иван, что ты… Мы вместе будем его растить и беречь. Ты не бросишь меня больше. Нас Слышишь ты меня? – сиплю я, боясь закричать, и выдать нас. – Я очень на это надеюсь. Мы пришли. Дорога…
Я слышу шум редких машин и наконец выдыхаю. Просто Демьянов тоже нервничает. Он не из железа. Он обычный человек. И он…
Его губы впиваются в мои с какой-то иступленной жадностью. И мне начинает казать, что так он со мной прощается. Что происходит? Предчувствие? Что-то неуловимое и пугающее. Он отрывается от меня нехотя, сдирает с себя свитер, остается в одной футболке, закутывает мне ноги.
– Нет, Иван. Если мы оба задубеем лучше не будет.
– Слушай меня. Внимательно слушай, Тина. Если что-то пойдет не так, просто беги. Ты сильная. Ты сможешь. В кармане моей куртки пистолет и пароль от моей почты. Это важно.
– Что может пойти не так? Иван. Я тебя не отпущу одного. Я с тобой пойду. – Все хорошо будет, девочка. Просто я перестраховываюсь, – Демьянов улыбается, и я так хочу ему верить. – Резо нас страхует. Просто доверься мне.
Я смотрю в удаляющуюся спину Демьянова, и понимаю, что не могу сидеть на месте и ждать милости от будущего.
Демьянов
Меня гнал лютый страх. Наверное так чувствуют себя загнанные в угол звери. Только ими движет инстинкт самосохранения, я же боялся, что не успею спасти ту, без которой жить нельзя. Боялся, что не успею. И тогда моя жизнь тоже будет бессмысленной.
Выстрел я услышал, еще не успев углубиться в лесную чащу. Далекий и тревожный, он мог означать лишь два развития событий. И я все надеялся и ждал, что сейчас оживет телефон, или придет весточка от Резо в СМС. Тщетно ждал, понимая, что у старика шансов крайне мало, против молодого здорового мужика, озверевшего от алчности, и безумной бабы, жаждущей получить все. Но, надежда же умирает последней?
Я шел по легким, почти неразличимым следам босых ног, умирая от рвущего душу чувства бессильной ярости и сумасшедшего желания спасти мечту моей Гены. И мою мечту.
Я бы прошел мимо развесистой еловой лапы, укутанной седым инеем, от чего-то показавшимся мне саваном, а не искрящейся ледяной кисеей. Я бы прошел мимо и тогда можно было бы не выходить из этого проклятого леса.
Услышал тихое шуршание, каким-то обострившимся во мне звериным чутьем. Упал на колени, пополз, сдирая ладони.
– Ты, – прошептала Тина, разбивая лед воздуха в крошку. Нашел. Я нашел ее. Едва не заорал от счастья. Сдержался.
Она такая легкая. Идти к дороге опасно. Но тогда шансов у Аргентины мало. Переохлажденный организм скоро начнет отключаться. Это опасно не только для нее.
– Говори со мной, – прошу я. Слушаю ее бессвязную речь. Если не вынести ее сейчас. Будет поздно.
В кармане вибрирует мобильник. Я достаю трубку чуть подрагивающей рукой. Как бы не была легка моя ноша, силы мои тоже на исходе. Экран светится призрачным синим светом. Я все еще надеюсь…
«Мы идем за вами» и насмешливый смайлик. Значит Резо не смог. Старый лис наверняка теперь смотрит на нас снизу. И там ему точно горячо.
Падаю на землю, рядом с Тиной, свернувшейся калачиком под моим пальто. Оно не греет ее. Сдираю с себя футболку. Беру ее на руки, как ребенка. Она расслабляется блаженно. Мутные глаза щурит. Это не может быть концом. Я не позволю.
– Слушай меня внимательно, – шепчу я. Не знаю, слышит ли. – Ты должна. Тебе есть за кого сражаться. Ты сильная.
Я так хочу увидеть свое продолжение. Я хочу наблюдать за взрослением моего ребенка. Мне это ужасно нужно. Мне это жизненно необходимо Я шепчу глупости смешные на ухо моей женщине, которую люблю больше жизни. Смешные глупости, которые она будет потом вспоминать со светлой грустью, когда выберется из этого ледяного ада. Если выберется. Но шанс у нее будет, это я обещаю самому богу. Точнее моей богине.
– Не отпущу, – шепчет Гена бледными губами.
– Все будет хорошо, – целую ее в нос, поднимаюсь на ноги, тяну губы в улыбке. Не прощаюсь, это бы было неправильно. – Просто поймай тачку и поезжай в больницу. Оттуда вызовешь полицию и все расскажешь.
– А ты? Ты не сказал «И жди меня»
– Я уведу от тебя этих безумных, – я улыбаюсь, пытаясь ободрить Тину и придать ей хоть немного сил. Вру, боясь, что она раскроет мою глупую ложь, лежащую на поверхности. – Не бойся, ничего они мне не сделают. Просто у тебя будет фора. У вас. В пистолете несколько патронов. На всякий случай. Думаю, тебе не нужно
