Артур. Я уже скоро начну тебя бояться. И даже не тебя, а то, что от тебя получаю. С огромным трудом я пережила твою измену, но пережила ли еще, не знаю, ты потом пропал и все перевернулось. Я просто забыла на это время обо всем. Мы наняли дедиктива, он каждый день старается мне телеграфировать или звонит, я, я, наверное, единственная, кто надеялся, что ты жив! Я не представляю жизни без тебя, а ты возникаешь, без объяснений и сразу с претензиями! Ты считаешь, у тебя есть на это право?
К её удивлению, Артур слушал внимательно, не пытаясь перебить, оправдаться и в конце отрицательно покачал головой, согласившись с тем, что право осуждать её у него не было. Но он молчал и это было не понятно. Да, ей почудилось в какое-то мгновение, что он сильно измучен, то ли физической болью, то ли усталостью, но мог бы тогда просто попытаться объяснить, а он не хотел.
На крыльце дома, их встретили Бетси, Том и только что вернувшийся из школы Билли, собравшиеся вместе, и тогда только Войцеховский по-настоящему широко и добродушно улыбнулся. Он потрепал Билли по плечу, обнял его как отец и Бетси в чувствах прослезилась. Тому и Джо он пожал протянутые ему на встречу огромные, натруженные в прошлом тяжелой работой ладони.
— Я искренне рад всем вам — произнес он — все объясню, потом, мне очень нужен отдых. Я высплюсь… и мы отпразднуем мое возвращение. Их идеальные белые зубы как два светляка летающие в темноте, прорезанной струёй света из приоткрытой двери в дом, мелькали белыми пятнами. Все зашли за ним следом, но он медленно и устало стал сразу подыматься по лестнице, на мгновение только обернувшись, чтобы найти глазами Ани и Бетси.
— Бетси, милая, можно я попрошу тебя в этот поздний час приготовить мне ванну?
Бетси поспешила подняться за ними с готовностью выполнить просьбу. А Артур с Ани вошли в свою комнату и она услышала глубокий, тяжелый вздох Артура и её тот час накрыл снова шквал бурных переживаний. Этот вздох объяснил ей его сдержанность и дал понять, насколько все его силы до сих пор были мобилизованы и вот, переступив порог родного дома, только теперь сумел разрешить себе отпустить эмоции и расслабиться. Он скинул с плеч груз, но такие глубокие грудные звуки сказали о том, насколько он был тяжелым. Она ласково и неуверенно, что это сейчас так важно, спросила — Артур, что с тобой было?
Он усмехнулся.
— Расскажу Ани, дай отойти. Я такое пережил… Джизи спит уже?
— Наверное …должна.
— Ани… — тихо попросил он — Если я засну в ванне, вы меня не трогайте.
— Как? — возразила она. И осеклась. Артур торопился снять с себя грязное белье и она увидела яркие, глубокие, бордовые шрамы у него на груди и застыла в недоумении.
Привыкнув за эти две недели выхода из лагеря в цивилизацию, Артур и не придавал значения своим шрамам. Ани с широко открытыми глазами смотрела на эти зарубцевавшиеся линии и ужас от понимания того, что за это время происходило с её Артуром, все больше отражался на её лице.
— Артур!? — выдохнула она и на слабых ногах шагнула к нему, сделав попытку пальцами дотронуться до этих ран и словно не веря глазам, что они настоящие, убедиться в этом. — Это как?
Войцеховский не сдержался и схватил её в охапку. Её губы закрыл глубокий настойчивый поцелуй, но она с такой же силой прильнула к нему, позволив себе отдаться силе порыва, ведь она только и грезила об этой минуте, дотронуться до него, вдохнуть запах его волос, заглянуть ему в глаза, главное — чтобы только живой. Её Артур вернулся. Её стал покорять этот вихрь, который всегда присутствовал в их близости, сильнейшего притяжения и сладострастной власти его мужской необузданной силы. Только рядом с ухом она услышала его слова:
— Ани. прости. Я до ванны не дотяну…
Утром она уже кричала и злилась на него, даже бросив подушку в гневе. Проснулись они слишком поздно и она, жадно, прильнула к нему, испытывая неимоверную радость от того, что все самое страшное осталось в прошлом. Выбритый, красивый и оживленный, он как повествование чужой истории, с долей сарказма рассказал ей о том, что с ним произошло. Она уткнувшись ему в плечо, втягивала снова и снова запах его кожи и ей было мало, её рука ласкала неустанно его шрамы на груди и в горле стояло застрявшее чувство жалости к тем индейцам, которые не захотели покинуть свои горы и невероятная гордость за своего мужчину, который так мужественно все перенес, а теперь без эмоций, способен рассказывать о своих злоключениях. Но когда Войцеховский как вывод в конце произнес следующую фразу:
— Мне необходимо наверстывать так много упущенного — она сначала не поняла, о чем речь и переспросила: — Ты о чем?
Войцеховский спокойно и непринужденно добавил:
— Столько дел без меня натворили в компании! Похоронили и завели музыку по-своему, мне срочно нужно возникнуть и разобраться со всем, они давно собирались сменить направления в разработках и выпуске двигателей для водного транспорта, я отказывался, теперь я буду танцевать под их скрипку.
У Ани переклинило эмоции. Выскочив как шальная из-под одеяла, совершенно обнаженная, она быстро стала натягивать через ноги свою брошенную сорочку, торопясь покинуть их спальню, потому что чувствовала, что точно отвесит своему Артуру жестокую оплеуху.
Не успела. Её из её сорочки чуть ли не вытряхнули назад и его сильные руки моментально ставили преграду перед её неуспешными попытками отхлестать его руками. Как она не старалась, он легко и непроизвольно выстраивал блок и ей даже не удавалось дотронуться до него.
— Ненавижу — сквозь зубы пропустила она и обессилев от неудачных боевых движений, развернулась чтобы убежать, но её схватили за талию и просто бросили назад в постель. Барахтаясь как перевернутый жук на подоконнике, она уступила неистовому желанию Артура здесь и сейчас, при этом в изумлении обнаруживая некое звериное, шальное новое чувство способное родиться в её теле в таком необычном переплетении ярости на своего насильника и невероятной радости от возможности очутиться в его жарких объятьях. У неё только очень быстро мелькнула мысль — Я становлюсь
