не нормальной женщиной — и она со всеми своими эмоциями сдавила руками его предплечья, стараясь хоть так проявить остатки своей ярости.
ГЛАВА 127
Тернер не дождался её второго дня международного конгресса в отеле «Артхауз». После выходки Войцеховского, она не нашла в себе желания появиться у всех на глазах, и они устроили большой семейный обед по случаю возвращения его домой. Билли был настолько рад и Бетси давно не видела его таким улыбающимся. Тренированное тело Артура и его само дисциплинированный характер вызывал у Билли чувство глубокого почтения. И именно в тот момент, когда своих моральных сил так не хватало мальчишке противостоять тому отрицанию в обществе, которое было направлено на всех людей с темной кожей и он устал получать практически от каждого обучающегося в «Pedi scooll» колкие придирки, заносчивые усмешки, принижение и несправедливость и оказался в полном одиночестве, потому что мать помочь ничем не могла, кроме глубоких вздохов, а сама хозяйка ходила по дому как тень бескровная и поникшая, и эта домашняя обстановка добавляла в его жизнь безнадежности. Но с появлением в доме хозяина, сильного и уверенного, который своим отношением к нему поддерживал в нем еще маленький лучик чувства собственного достоинства и пусть слабой, но веры в свои силы, ум и способности, которые принижали остальные, за пределами его дома. Войцеховский всегда относился к нему как к взрослеющему мужчине, хвалил, учил драться и воспитывал выносливость моральную и физическую. Том и Джо уже в силу возраста не сумели изменить своего мышления и продолжали вести себя только как слуги, привычно считая себя людьми второго сорта и навязывали Билли свою психологию. Приезжая, Войцеховский общался с ним только как с равным, братом, другом, только младшего возраста, и Билли взращивал в себе, а Артур помогал в этом, чувство полноценного, равного белым человека, притом сильного, грамотного и уверенного в себе.
Том и Джо и их жен и детей, позвали всех на обед. Потратились на вкусности для детей, Артур не спускал Джизи с рук и только когда ему нужно было освободить руки, чтобы что-нибудь сделать, он отдавал её в руки Билли.
Ани отсела от стола в кресло-качалку, ибо смотреть на еду, соблазняясь её аппетитностью, а потом думать, как избавиться от тяжести в животе, ей не хотелось. Артур по второму кругу рассказывал всем про свои злоключения и Том с Джо только ухали и качали головами из стороны в сторону, а она со стороны смотрела на их раскрасневшиеся лица от выпитого коньяка и виски, встречалась с горящими глазами Артура, поглядывающего в её сторону и впервые за многие последние месяцы в сердце её пришёл долгожданный покой и расслабление, потому что нервы её были натянуты как тетива лука.
На следующее утро, они снова разошлись все, как солдаты по своим боевым постам. Войцеховский отбыл в Чикаго. Билли в школу. Бетси надела клеточный передник и скрылась на кухне, пришла рано утром нянька для Джизи, которой дали на день выходной и Ани уехала в клинику.
Тернер был не в духе и встретилась она с ним только к обеду. Его плохое настроение не было связано ни с чем, у него, как и у каждого человека подступали минуты усталости от работы, однообразия житейской рутины, пасмурность и прохлада столичной погоды в зимнее время и возможно, крушение очередной надежды, связанной с возвращением Войцеховского. Но с Ани он был аккуратно вежлив и учтив.
Им предстояло после обеда провести операцию на легких и практически единственное замечание, не связанное с работой, он высказал ей в коридоре клиники, когда они шли в операционную.
— Ани, мы с вами коллеги и наша профессия подразумевает повышенную открытость даже в самых интимных вопросах. Надеюсь, вы прекрасно помните заповедь, которую вы не можете нарушать — вам нельзя больше рожать, для вас это смертельно и вы очень остаетесь осторожны!? — он шел и не смотрел на неё, но к её щекам прилила кровь. Каким чувством, немыслимо, но он почувствовал её внезапно возникшую тревожность и даже нервозность и резко остановился. Впервые за все время их общения, она увидела такие холодные осколки в его глазах! Как школьница, она не выдержала его взгляда и потупилась в пол, на самом деле желая провалиться еще ниже, и стыд и испуг овладел её разумом. И голос у него стал стальным, словно режущим по металлу — Как можно быть врачом, предупреждать и предохранять пациентов от тотальных последствий и самой оставаться столь беспечной! Молите Бога, Ани, чтобы воскресение вашего драгоценного Артура не принесло вам очередное горе!
И он на одной ноге резко развернулся и быстро ушел от неё вперед, оставляя её без надежды, слегка униженную и обескураженную. И унижение пришло не от того, что он слишком откровенно и жестко с ней начал общаться, а от того, что она, взрослая женщина, имеющая образование и не просто образование, а диплом медика и работающая врачом, по специфики своей профессии должная с большей продуманностью подходить к вопросам сексуальных отношений и деторождения, в некоторые моменты своей жизни допускала крайнюю беспечность, просто не простительную для врача. Тернер смотрел в самую глубину, а она и без того рядом с ним всегда ощущала свою неуверенность в этой профессии, а когда, так глупо, распоряжаешься своей собственной жизнью, то и совсем подкатывало чувство потерянности в этом водовороте. А водоворот, казалось, не иссякал, а еще только раскручивался. Артур, как мощнейшая, парализующая вспышка света возник из неоткуда и в некуда исчез. И только в этот момент она как — то сама себе это отметила. Еще утром, когда он выпустил её из своих крепких рук и полностью переключился на работу, целый час звонив по телефону, а потом сообщив, что срочно уезжает, её эта мысль не посещала. Она смиренно отпустила его снова в Чикаго, а потом, видимо, он переберется в Калифорнию, и сама перенесла все свои мысли на работу, не ощущая комфорта от очередной разлуки, но после пережитого, радуясь хотя бы тому, что Артур жив и это реально. А ведь, на самом деле, этот несносный Войцеховский, как всегда, делал только то, что хотел, не задумываясь как все это воспринимают окружающие его люди. Всегда это было похоже на сюжет косаря. «Выросла трава, пришел косарь, покосил и исчез,
