ртом воздух.
Адам отходит от меня на шаг, что-то нашептывая под себя, будто недоволен своим поступком, и садится на постель.
— Я здесь. Если ты готова, можешь подойти. Обещаю, так дико себя вести не буду.
Я улыбаюсь и уже без счета в голове подхожу и сажусь на его коленки. Адам пытается смотреть мне в глаза, но моя грудь теперь слишком близка, чтобы не пялится на нее. И буду честна, мне нравится, когда он смотрит именно туда.
Кожа моментально покрывается мурашками, когда Адам проводит ладонью под грудью.
— Теперь я вижу эту татуировку, — улыбается он, оценивая тату сердца с цветами вместо сосудов.
Я так нервничаю, даже больше, чем в мой первый раз. Провожу невидимые узоры по еще мокрому торсу Адама, где замечаю небольшой шрам из-за аварии, и вглядываюсь в его лицо, когда рука останавливается на границе низа штанов.
Я читаю в его глазах желание и уже кучу фантазий, но он ждет действий от меня. И сейчас я поняла, что как бы эта ночь не прошла, я не буду жалеть о ней, и с этими мыслями целую Адама.
Мои поцелуи, как история, уходят глубоко. Кожей ощущаю руку Адама на застежке лифчика, он не пытается ее снять. Бретельки спадаю вниз на плечи, я шепчу: «сними» и повторять второй раз не приходиться.
Божечки, я обнажена, но кроме уверенности, которой заряжает меня этот человек, я ничего не чувствую. Нет, еще я чувствую прилив желания, которое ни с чем не сравнится.
Я тяну за резинку его штанов, но замечаю серьезный взгляд мужчины на мне.
— Ты точно уверена?
— Кажется, я никогда на столько не была уверена, как сейчас.
Я тянусь к одеялу, просовывая руку под него и достаю презерватив. В этот раз я о нем не забыла.
Когда я чувствую Адама в себе, сначала мне становится непривычно и чуточку больно, но все это исчезает так же быстро, как появилось.
Его руки жадно цепляются за мои бедра, притягивая меня ближе. Луны достаточно, чтобы освещать наши тела и быть свидетелем сегодняшней ночи.
Адам одаривает мою шею поцелуями, но когда его губы находят мои, а его рука несильно сжимает мое горло, я прошу:
— Можешь убрать руку с горла, пожалуйста. — Я вместе с ним убираю его ладонь и слышу, как он извиняется.
В голове на секунду проскальзывают те секунды, что я задыхалась от рук насильника, но Адам не дает погрузиться в это полностью. Он просит меня посмотреть на него, что я и делаю.
Я слишком громко вздыхаю, вжимаясь в его плечи, пока Адам целуем мою грудь и начинает двигается сильнее. Его кончик языка скользит по ребрам и заставляет меня вцепиться в его волосы. Через какое-то мгновение я ощущаю искры в кончиках пальцев, разливающееся наслаждение внизу живота, и когда мои стоны становятся через чур громкими, мы оба чувствуем уйму фейерверков в легких и скатываемся на кровать, не отпуская друг друга.
***
Открываю глаза, когда понимаю, что мне безумно жарко. В комнату проникают лучи света и падают на закрытую дверь комнаты.
Развернувшись в постели, понимаю, что я одна, а разбросанное белье на полу напоминает о вчерашней близости. Я улыбаюсь, прикусывая губы, и мысленно кричу от радости. Впервые за эти месяцы я проснулась в идеальном настроении.
Окончательно отбросив одеяло в сторону, я встаю и замечаю на краю кровати пару моих вещей из гардеробной. Адам даже и тут позаботился. Надеваю домашние шорты и белую футболку, которая оголяет мой живот, и убираю с пола белье. Мысленно говорю себе, что нужно сменить постельное белье, вчера я и вовсе забыла, что сейчас здесь живет Чарльз.
Ухожу в ванную, но со второго этажа отчетливо слышу звуки, что доходят из кухни.
По хорошему стоит принять душ, но я просто умываюсь и чищу зубы. Расчесываю волосы, оставляя их распущенными, и улыбаюсь, не прилагая никакие к этому усилия.
Спустившись по лестнице, я вижу Чарльза, сидящего на табурете. Он ест яичницу с беконом и над чем-то смеется. Спустившись полностью, замечаю Адама, готовящего тосты, но кажется, он схватил один и сразу бросил на тарелку, подув на пальцы, отчего сын и рассмеялся.
— Тебе смешно, да? — улыбается Адам.
Я делаю шаг к ним, и они оба забывают о тостах. Провожу рукой по голове ребенка и целую в щеку, а потом подхожу к Адаму, обнимая за шею.
— Доброе утро, — сияю я улыбкой.
— Хорошо спала?
Адам обнимает за талию, отвечая той же улыбкой, а его взгляд… один его взгляд вселяет огромную веру, чем сто слов.
— Учитывая, как я провела вчера время, то заснула с прекрасным чувством. — И после сказанного касаюсь его губами, чувствуя, как Адам притягивает меня к себе.
Через пару секунд я останавливаюсь, вспомнив о ребенке, и вздрагиваю, когда готовые тосты выпрыгивают из тостера. Мы слышим легкую улыбку и смех Чарльза. Он заражает нас смехом, и, посмотрев друг другу в глаза, тоже начинаем смеяться.
8 месяцев спустя
Взяв в руки маленькую коробку елочных игрушек, подхожу к Адаму, который кладет под ель рождественские подарки.
Завтра в Великобритании — как и во многих странах — Рождество, но многие уже вовсю его отмечают, и мы не исключение.
Мы провели время в ресторане, а потом прогулялись по украшенному гирляндами городу. В момент прогулки я вспоминала, как ровно год назад была не в состоянии радоваться со всем миром этому празднику.
Где-то пару минут назад мы вернулись обратно домой, я так и не переоделась: на мне шоколадного цвета вечернее платье. Мы с Адамом решили, что подарки будем открывать только завтра, но я поняла, что мне нужно подарить это именно сегодня.
— А где Чарльз? Он вроде хотел повесить игрушки на елку. — Я кладу коробку возле ели, а сама иду на кухню выпить воды.
— Он сейчас спустится.
Я наблюдаю за Адамом, который оценивает наряженную елку.
— Наверное, радуется тому, что мы полетим в Сеул на весенних каникулах. — Адам улыбается, но говорит встревоженно.
Кладу пустой стакан, отвечая:
— Или тому, что еще поедим в Италию, но я уверена, что он не знает об этой стране, — смеюсь я.
Мы с Адамом обещали Фиби прилететь к ней. В сентябре мы решили созваниваться. Я поделилась всем, что произошло в моей жизни после ее ухода. Точнее, о том, что я не говорила ей прежде. Она сказала, что сожалеет, что ее не было рядом, и
