— Э… Вит? — «Ну вот, довольно непринужденно, да?» Она засомневалась, но затем решила, что он ничего не заметил.
— Что у тебя? — отрешенно спросил Вит, продолжая рыться в корзине.
— Я тут подумала… — «О боже, как же сказать?» Она облизнула пересохшие губы. — Я тут подумала…
Нерешительность в ее голосе насторожила его. Вит оторвался от корзины и взглянул на нее.
— Нашла что-то?
— Не совсем, — уклончиво ответила она.
Вит поднялся с корточек, вытер пыльные руки о такое же пальто.
— То есть — не совсем? Что ты прячешь, чертовка?
— Ничего я не прячу, — машинально сказала она. — Что ж, прячу, если честно, но это не касается моего дяди, или фальшивых денег, или…
— Мне все равно. Просто покажи, что это. «Проклятье!».
— Ладно. — Мирабелла еще раз сделала глубокий вдох, не для того чтобы успокоиться, а чтобы потянуть время. — Я собиралась… то есть я пыталась достать кое-что, понимаешь, а кое-что другое застряло… я даже не поняла.
— Не юли, чертовка.
Несчастная Мирабелла покорно вытянула руку перед собой. Ей очень хотелось виновато повесить голову, но гордость не позволяла опустить подбородок. Он разве что невольно скользнул в сторону, вместе с глазами, чтобы избежать зрительного контакта.
Вит ничего не сказал. Только моргнул, завел руки за спину и провел языком по зубам.
— Понятно, — произнес он наконец.
— Не могу снять, — невнятно сказала она, не в силах посмотреть ему в глаза.
— Да, именно поэтому банка до сих пор на твоей руке.
— Не могу же я так расхаживать по дому.
— Конечно, нет.
Мирабеллу стало раздражать его спокойствие. Она опустила руку и тяжело вздохнула.
— Ты будешь надо мной смеяться или нет?
— Конечно, буду.
— Ну так смейся уже, будь добр, чтобы мы смогли разобраться с… — Она указала на банку.
— Подожди. Хочу хорошенько запомнить этот момент. Но мне трудно сосредоточиться: чердак… и мы тут вдвоем…
— Вит, просто сходи за водой и мылом, хорошо?
— Ладно, — улыбнулся он. — Жди здесь.
— А куда я пойду? — сказала она, когда Вит ушел.
Он долго не возвращался. Целую вечность, как ей казалось, поэтому Мирабелла всерьез задумалась, не обмотать ли руку старой рубашкой и не отправиться ли поискать его. Если бы она смогла объяснить, почему у нее рука замотана в рубаху, если б кто-то из слуг спросил, она бы так и сделала.
— Ты хоть знаешь, как трудно найти мыло в этом доме? — спросил Вит, когда наконец вернулся с бруском мыла и полной миской воды.
— Догадываюсь, — ответила она, — ведь все это время прождала тебя здесь.
— Я думал, что найду кусочек в одной из кладовых на этаже для слуг, но оказалось, что они битком набиты всякой всячиной: инструментами, книгами, разным старьем и еще бог знает чем, только не тем, что там действительно должно быть.
— Мылом, например.
— Да, — согласился он, опустился на корточки и поставил миску у ее ног. — А еще швабрами и разными порошками. Где они хранят все это?
— А они и не хранят, хотя кое-что можно найти на кухне. — Она показала свободной рукой на кусок мыла, который он принес. — Где ты его взял?
— Пришлось идти в свою комнату. Сядь на сундук и дай мне руку.
Мирабелла хотела сказать, что дальше она справится сама, но потом решила, что вряд ли сможет намылить руку и снять банку. Вит сделает это быстрее, а скорость имеет значение, если рука застряла в склянке.
Она села на сундук.
— Тебя кто-нибудь видел или спросил, почему ты роешься в кладовых?
— Нет. Хотя из комнат прислуги доносился храп. Почему твой дядя держит их?
Она пожала плечами, наблюдая, как он смачивает мыло в воде.
— Больше никто не станет на него работать.
— А-а. — Вит взял ее за локоть и распрямил руку, чтобы намылить запястье.
— Вит? — Да?
— Вот мне интересно…
— Интересно что?
— Я давно хотела спросить, но все как-то не получалось… Он поднял глаза.
— Что ты хочешь знать?
— Что именно ты делаешь для Уильяма Флетчера? И как так вышло, что ты стал делать то… ну что ты там делаешь?
Вит снова стал намыливать запястье.
— Тебе не нужно об этом знать.
— Поздно спохватился, — сказала она. — Я же ответила на твой вопрос вчера ночью. А мне совсем не хотелось этого делать.
Вит молчал, и Мирабелла решила, что он вовсе не собирается отвечать. Затем он отложил мыло и стал пальцами втирать пену.
— Работаю иногда, — тихо сказал Вит, — на военное ведомство, которое возглавляет Уильям.
— Ой, неужели? — Мирабелла задумчиво сдвинула брови. — Все это время я думала, что он просто друг семьи.
— Он друг семьи и по совместительству командует маленькой армией шпионов.
— Так вот кто ты? Шпион?
— Не совсем, — спокойно ответил он, дав ей понять, что не собирается обсуждать это. Тогда Мирабелла пошла другим путем.
— Это очень опасно?
— Нет, не всегда. Как и на войне.
— Зачем тебе это? На тебе и так лежит большая ответственность.
— Я хочу дать родным что-то, чем они могли бы гордиться.
— У них есть ты, — заметила она. — И они очень гордятся тобой. Ты почти идеальный сын, брат и джентльмен. Даже раздражает как-то.
— Спасибо, конечно, — сказал он. — Но это другое. Что-то… большее. То, что я смогу передать моим сыновьям, если они у меня будут. Наследие, которое смоет несколько веков позора.
— Ты стыдишься своего рода? — удивленно спросила она.
— Полагаю, ты встречала моего отца, — сухо сказал Вит. — Хотя он редко бывал дома.
Мирабелла недоверчиво посмотрела на него.
— По-моему, твой отец был весельчаком. Знаю, он был не самым надежным, но…
— Ты плохо наслышана о его «подвигах». Мой отец был никчемным повесой и денди, думавшим только о себе. Он не умер, упав с лошади, как многие думают, а погиб на дуэли из-за оперной певички.
— Ох! — Боже правый, она и не догадывалась. — Мне жаль.
— Забудь. Его уже нет. Правду знают единицы. Да и то, люди скорее поверят мне, чем им. Твой дядя знает.
— Неужели?
— Да, и еще кое-то из гостей. Они вращались в одних и тех же кругах, но, как я уже говорил, мало кто посмеет оспорить слова графа Тарстона. А если и посмеет, ему все равно не поверят.
Но она знала, что правду не удалось скрыть. Мирабелла вспомнила о слухах, которые кочевали по всем бальным залам и гостиным после смерти графа, но тогда она, как и все остальные, отмахнулась от них, как от глупых сплетен. Вит не мог себе этого позволить. Никогда не сможет.
— Мне жаль, Вит.
— Как я уже говорил, — повторил он, взявшись одной рукой за ее локоть, второй — за банку, — это уже в прошлом.
