получилось. Прости. Ты правда отлично водишь.
– Не нужно сейчас, – перебивает он. – Ты права, это недостижимо. Знаешь, что еще было? Работа изобретателя.
– Подожди, пожалуйста, – просит она. – Том, я правда неудачно выразилась. Попробуй меня понять: я даже не думала о том, что можно представлять что-то большое. И это не твой недостаток, а… мой.
Смотря в ее напуганные глаза, Том заставляет себя успокоиться. Он завелся ни с чего, и теперь клокочущая обида не дает здраво мыслить. Нужно сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Мне кажется, это круто, что ты так можешь, – виновато улыбается Кэтрин. – Ты же изобретатель, твои мечты о недостижимом становятся реальными. Так что… Пожалуйста, не злись на меня.
– Дай минуту, – просит Том.
Еще один вдох. Она не заслужила такого отношения к себе, а он не мудак, чтобы на ней срываться.
– Давай попробуем по-другому. – Попытка перевести тему может помочь. – Если бы ты не была врачом и если бы твоя мама не ставила условий, кем бы ты стала?
– Я не знаю, – с паникой в голосе отвечает Кэтрин. – И теперь, когда ты спросил, меня это пугает.
Нью-Йорк, июль 2018
– Полярные экспедиции, – предлагает Том.
– А что там делать? – Кэтрин накалывает вилкой кусочек моркови. – Холодно же.
– Исследовать Антарктику, – пожимает плечами он. – Или спасать пингвинов. Говорят, в Антарктиде припрятан золотой запас полезных ископаемых.
– Их нужно срочно найти, чтобы приехал очередной богач, обнес все забором и выселил пингвинов за то, что не платят аренду?
Поиски мечты для Кэтрин превратились в их маленькую игру. Том каждый вечер называет новую безумную профессию, а она пытается примерить ее на себя. Пока ничего не подходит: они быстро отмели варианты вроде актрисы, художницы и рок-звезды, потому что ей не очень понятно творчество. Юристы всех мастей тоже, естественно, отправились в топку. Потом был антрополог. Затем – имиджмейкер.
И вот теперь Кэтрин пытается представить себя на Южном полюсе. Ей нравится процесс, но не перспектива замерзнуть насмерть и уж точно не возможность ковыряться во льдах.
– Необязательно все сводить к корпорациям и их попыткам заработать деньги, знаешь ли, – смеется Том. – Тебе не хватает веры в людей.
– Ну да, прости, – в тон ему отвечает Кэтрин. – Если забор будет с американским флагом, это совсем другое дело.
– Ты ведь американка?
– Технически да, я родилась здесь, – кивает она.
– А по духу?
– Если ты спрашиваешь, вызывают ли у меня восторг слово «свобода», полоски со звездами и четвертое июля, – нет.
– То есть ты больше кореянка?
– Сложно сказать, – признается Кэтрин. – Я уже недостаточно кореянка, но еще не совсем американка. Наверное, что-то между.
Она и сама думала об этом, но точного ответа так и не нашла. Кэтрин знает, что во многом отличается от своих сверстниц-американок: ее родители переехали в Штаты в подростковом возрасте и до конца не адаптировались. Их дом напоминает жилище классических мигрантов: все, что может предложить местная цивилизация, причудливо перекроено на родной лад. Устои и привычки национальной культуры перемешиваются с возможностями и правилами страны, в которой они живут, и иногда это похоже на безумие.
– Не переживай, я вообще не влился в американское общество, – весело произносит Том. – У нас дома все как-то по-другому.
– В Манчестере? – с интересом переспрашивает она. – Никогда там не была.
– Однажды мы и туда доберемся, – обещает он. – Ты сама увидишь: по сравнению с Нью-Йорком он крохотный. У нас другие магазины и еда, машины. Даже люди какие-то другие. Добрее, наверное. Ну или наоборот – у нас можно друг друга на хер послать. Прямо на улице!
– Здесь тоже можно.
– Да?! – округляет глаза он. – А мне Леон сказал, нельзя.
Кэтрин отворачивается, чтобы Том не сразу заметил, что она смеется.
Он часто говорит о братьях, его единственной семье. Кэтрин переживает, что Том все еще не рассказал им о своем раке, хотя пошел третий месяц лечения. Она замечает изменения в настроении: Тома постепенно накрывает усталость. Порой он становится невыносимым засранцем, может даже нагрубить или просто оборвать разговор.
Она старается не принимать на свой счет. И все же ему нужно больше поддержки, с каждым месяцем будет сложнее жить как прежде. Судя по его пересказу диалогов с Жасмин – ее саму Кэтрин не спрашивает, чтобы не вмешиваться лишний раз, – тенденция скорее положительная. Но о быстрых изменениях речи пока не идет.
Нужно рассказать о болезни братьям, только Кэтрин не понимает, как это втолковать и какие слова выбрать.
– Кейт, там что, бесплатно кормят? – доносится до сознания его голос.
Кажется, она слишком задумалась. Кэтрин фокусирует взгляд на соседнем столике, чтобы вернуться в разговор нормально, но застывает: неподалеку от них сидит Брайан Пак.
Брайан. Пак. Со своей новой девушкой. И он смотрит на нее, видимо, думая, что Кэтрин все это время пялилась на него.
– Есть проблема, – резко разворачивается она к Тому.
– Ты увидела открытую кухню и там не соблюдаются санитарные нормы? – Он невозмутимо подносит ко рту стакан с соком.
– Слева от меня столик. Видишь, там сидит кореец в костюме?
– Твой родственник? – тут же начинает крутить головой Том.
– Хуже. Мой бывший.
– Ты не предупреждала, что твой бывший тоже кореец, – присвистывает он. – А в чем наша проблема?
– Я не хочу с ним встречаться.
– Так и понял, потому что ты встречаешься со мной.
– Том.
– Ладно, – серьезнеет он, – хочешь сбежать отсюда?
– А мы можем?
– Без проблем. Дохлебываем и уебываем. – Том осушает свой стакан и тянется за бумажником. – Что мы заказывали? Рыбу, сок, коктейль и… салат. Вот, этого должно хватить.
Он бросает наличные на стол и поднимается, Кэтрин встает вместе с ним.
– Это будет выглядеть подозрительно, – понимает она.
– Пусть, мы же с тобой шпионы, это наша работа.
Они не успевают скрыться незамеченными: стоит только повернуться, навстречу им поднимается со своего стула Брайан чертов Пак:
– Кэтрин, рад тебя видеть!
Склонившись в неловком объятии, засранец вяло сжимает ее плечи. Лучше бы она сидела дальше: может, Брайан просто свалил бы. Как только они отстраняются, на талию Кэтрин собственнически ложится ладонь Тома.
– Это твой знакомый, милая? – Его голос меняется, даже становится ниже, а еще в нем появляются странные рычащие нотки.
– Да, – стряхивает оцепенение она. – Брайан, привет. Познакомься, это мой парень, Томас Гибсон. А это Брайан Пак.
– Приятно, – бросает Том, протягивая ладонь.
– Так необычно, что мы здесь встретились, – с рассеянной улыбкой отвечает на рукопожатие Брайан.
На его локте повисает миловидная блондинка с пухлыми губами и маленькими бессмысленными глазками.
– Почему? – Том наклоняет голову и поджимает
