что мы ничего не знаем о его побегах к Мелани на другой конец Америки.
Глаза всех присутствующих горели неподдельной любовью друг к другу. Ведь то, что им пришлось пережить, еще крепче их сплотило, и, несмотря на прошлое, они все сидели здесь, и они были счастливы.
Дружба – это не просто слово. Она способна пережить любые проблемы, в ней есть место и падениям, и взлетам; и ударам, и объятиям; и преданности, и искренней любви. Никакое расстояние не способно ее погубить, ведь она живет глубоко в сердце. И ребята это доказали.
Алана
Через год после событий Бонуса
– Очнулась? – сквозь шум в ушах послышался мужской голос. – Жаль… Я надеялся, что хорошо тебя приложил.
Дикая головная боль сковала виски и затылок, отчего я моментально скривилась. Попытавшись вжать голову в плечи, почувствовала, как воротник рубашки неприятно отклеился от кожи шеи, к которой почему-то прилип. Что-то было не так. Еле разлепив глаза, я заметила, что мое тело сковано, руки и ноги связаны, а рот стянут куском тряпки, в который упирался язык. Во рту все пересохло, и было страшно сделать глубокий вдох, чтобы не закашляться. Внезапно нахлынуло давно забытое чувство страха, и дыхательная гимнастика бы не помешала…
Что здесь происходит?
Хотелось осмотреться, однако плохое самочувствие заставило сидеть неподвижно. Постоянно накатывающая тошнота, головокружение, шум в ушах и невозможность поднять взгляд наталкивали лишь на одну-единственную мысль: у меня было сотрясение мозга.
Как? Черт возьми…
Ужасно мучила жажда, и хотелось домой. Было много вопросов, но тяжело, знаете ли, вести переговоры с завязанным ртом. Чьи-то ноги остановились передо мной, и пальцы руки больно сжали подбородок, резко поднимая лицо вверх. Я сильно зажмурилась: казалось, что голова вот-вот лопнет от тяжести, внутричерепное давление явно было слишком высоким.
– Открой глаза и посмотри на меня. – Со рта слетела повязка, освобождая натертые уголки губ, которые сразу же захотелось смочить слюной, а получилось лишь пройтись по ним шершавым языком. Незнакомец сразу же поставил в известность, что помещение звукоизолировано и кричать бессмысленно. А также уведомил, что комнату обустроил его отец для особой девушки.
И зачем мне эта информация…
– Узнаешь? Нет? Да ладно, все говорят, что мы с ним одно лицо.
– Ты сын Миранды? – прохрипела не своим голосом от сухости в горле.
– Сын. Но не тети…
На вид он ровесник моих детей.
Долгое молчание и искреннее непонимание в глазах вывели мальчишку из себя.
– Господи! Да почему ты тупая такая, а? Тетя Миранда мне не родная, а у бабушки был один-единственный ребенок. Раскинь мозгами и скажи, чей же я сын?
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать…
Тогда не может быть…
– Если есть бабло, а кругом полно идиотов, то возможно все, что угодно, – Он словно прочел мои мысли. – Смерть отца – фикция, сказочка, в которую вы поверили.
Господи, что он несет… Наркотики?
– Почему я здесь?
– Чтобы ты узнала, как я ненавижу тебя. Хочу, чтобы ты умылась слезами, как моя мать, которая нашла спасение от мук в петле под потолком.
– Не понимаю… – Говорить было очень трудно. Безумно болел затылок, и шея затекла. Хотелось размяться, но мне было страшно даже пошевелиться под взглядом психа.
– Она страдала от безразличия мужа! – Он подошел ко мне и пнул ногой в бок, от чего я завалилась со стулом на пол, ударяясь головой еще сильнее. – Из кожи вон лезла, чтобы он полюбил ее, а папа грезил лишь одной женщиной. Мама для него была не больше, чем тень, наступающая на пятки, и ничего не значила в жизни своего единственного мужчины. Это и довело ее до самоубийства. И все, чего я хочу, – это избавиться от нарывающей опухоли в моей семье.
Парень достал из-за пояса пистолет и направил на меня. Наверное, что-то чувствуешь перед смертью, однако сейчас я искренне не понимала, в чем моя вина. Мальчишка говорил явно о Марке, но ведь этого просто не могло быть. Много лет посещая его могилу, я досконально изучила каждую трещинку на надгробии.
– Ты в своем уме? Опустил пушку, немедленно!
Меня словно молнией поразило, по телу пробежала нервная дрожь. Голос из прошлого… Голос, что остался только в моей памяти и который я никогда не надеялась больше услышать. Из-за неудобного положения мою грудную клетку сильно сдавило, и весь мир сузился лишь до коротких, но глубоких судорожных вдохов, отчего я могла с трудом воспринимать их разговор.
– Не нравится то, что видишь? Посмотри на себя, бледный, как привидение, а хотя смерть мамы не вызвала вообще никаких эмоций. Чем она лучше? – закричал парень, отходя от меня на небольшое расстояние, но по-прежнему держа на прицеле. – Почему ты таскался сюда постоянно, бросая нас дома?
– Опусти пистолет, – повторил Марк своим чарующим баритоном, приподняв руки в успокаивающем жесте. – Сейчас сюда придет полиция, и тебе же будет лучше, если в руках ничего не будет.
– Сдал собственного сына, чтобы спасти ее?
– Я и так ей жизнь испортил. Оставь Алану в покое.
– А про нас ты не забыл?! Мы с мамой хоть что-нибудь значили для тебя? А?!
У юноши началась истерика. Он размахивал руками, постоянно тыкая оружием в мою сторону, а я молилась, чтобы его палец не дрогнул. Но все же произошло непоправимое…
– Тетя Миранда мне все рассказала, отец. О вашем с ней прошлом. Поэтому будет справедливо отправить женщину туда, откуда ее вытащили…
– Нет!!!
Мне хотелось кричать, но голос словно пропал. Затерялся в ужасном звуке выстрела, что прогремел в небольшой комнате. Я зажмурилась от страха, отказываясь смотреть смерти в лицо, да и меня всегда пугали мертвые тела с открытыми глазами. Но боли так и не почувствовала…
Разлепив веки, я увидела рядом с собой Марка. Он стоял передо мной на коленях, зажимая рану в шее, из-под ладони выплескивалась кровь. В памяти всплыл тот сон, когда в одиночной камере, еще совсем молодым парнем, он сел на пол и попрощался со мной. Сейчас же Вуд смотрел на меня, и его глаза искрились миллиардами звезд, переливаясь в тускло освещенной комнате. Крупные капли срывались из них, растворяясь в хлынувшей изо рта алой жидкости.
Сделав еще один вдох, Марк завалился на бок. Я стала кричать и умолять о помощи. Пыталась достучаться до его сына, что стоял истуканом и смотрел на отца абсолютно пустым взглядом. Парень не двигался, словно не ожидал такого исхода. А его отец, не отрывая от меня взор, будто пытался запечатлеть последний раз мой образ, положил окровавленную руку
