— А вот на это не рассчитывай. Прикройте меня там.
Закончив разговор, Тори вскочила с кровати. Она не стала причесываться и краситься — такого не случалось с ней еще никогда — и надела первое, что попалось под руку в гардеробе. Затем, схватив ключи и сумочку, она выбежала через переднюю дверь.
Но на полпути к машине Тори вдруг заметила видавший виды грузовичок, припаркованный у обочины напротив ее дома, не доезжая трети пути до перекрестка. Тот, кто сидел внутри, мог беспрепятственно разглядывать именно с этого места дом Тори. Она не видела, сидел ли кто- нибудь в грузовичке, но ей тут же вспомнились слова Дорала: «Я не отстану, так и знай».
Может быть, она смотрела слишком много детективных сериалов, может быть, у нее начиналась паранойя, но Тори совершенно точно никогда не видела на своей улице этого грузовика, вчера похитили ее лучшую подругу, ей угрожал и ее запугивал местный хулиган.
Лучше паранойя, чем идиотизм.
Вместо того чтобы продолжать путь к машине, Тори нагнулась и подняла утреннюю газету, лежавшую в мокрой от росы траве.
Притворившись, что увлеченно читает первую страницу, с видом человека, которому некуда торопиться, Тори вернулась в дом и тщательно закрыла за собой дверь.
Затем, быстро пройдя через весь дом, она незаметно выскользнула из задней двери и, выбирая дорогу так, чтобы ее не было видно с улицы, прошла через собственную лужайку, сливавшуюся с примыкавшей, к соседнему дому. В кухне горел свет. Тори постучала.
Ей тут же открыл симпатичный молодой человек с фигурой борца, державший на руках удобно устроившуюся там кошку. Тори относилась к соседской кошке с презрением, и чувства ее были взаимны. Зато она обожала мужчину, который как-то сказал ей, чти в следующей жизни мечтает быть не знающей угрызений совести красивой сучкой, такой, как она.
Сосед был также ее клиентом, никогда не пропускавшим тренировок. Накачанные бицепсы перекатывались под упругой кожей, когда он, открыв стеклянную дверь, сделал Тори знак войти.
— Вот это сюрприз! Хон, посмотри, кто к нам пришел! Тори!
Пытаясь продеть на ходу запонку в манжет, в кухню вошел его партнер по единственному в Тамбуре гомосексуальному браку, чья фигура выглядела не менее впечатляющей.
— Наверное, в аду замерз самый большой котел! Никогда не думал, что ты способна встать в такую рань. Садись же. Кофе?
— Спасибо, но нет. Послушайте, ребята, могу я одолжить вашу машину? Мне надо кое-что сделать… срочно…
— Что-то не так с твоей машинкой?
— Мне послышался вчера какой-то странный звук. Боюсь, она заглохнет на полпути.
Тори было неприятно врать им так нагло. Они были отличными соседями, а с годами превратились в верных друзей, предоставлявших в избытке хорошее вино и дружеское плечо, на котором можно было поплакать всякий раз, когда Тори разводилась. Или выходила замуж, что, в общем, почти одно и то же.
Ребята поглядели друг на друга. Потом на Тори. Потом снова друг на друга. Тори знала: они понимают, что соседка говорит неправду, но если бы она попыталась объяснить правду, они отвезли бы ее в ближайший дурдом.
Наконец тот из них, который держал на руках кошку, спросил:
— «Лексус» или «Мини-Купер»?
— Что за черт! — воскликнул Кроуфорд, увидев Стэна.
При других обстоятельствах смущение и унижение помощника шерифа, возможно, позабавило бы Стэна. Но мистер Джиллет умел понимать ситуацию правильно. Он не привык, чтобы из него делали идиота, и изо всех сил старался сохранять достоинство и держать свою ярость под контролем. И наброситься ему хотелось вовсе не на Кроуфорда, а на того мужчину, который двадцать четыре часа назад похитил у него Хонор и Эмили.
— Сотовый телефон моей невестки, — произнес он, протягивая Кроуфорду трубку.
Тот немедленно схватил ее.
— Я знаю, что это и кому принадлежит! Какого черта вы ее взяли и что вы тут с ней делаете?
— Чего я с ней точно не делаю, так это не играю в Паровозика Томми, — резко бросил Стэн.
Кроуфорд включил телефон. С экрана ему действительно улыбался паровозик.
— Это — любимая игра Эмили, — пояснил Стэн.
— Значит, они были здесь.
— А это — кое-что из одежды моего покойного сына, — сказал Стэн, показывая на кучу мокрого тряпья на приборной панели катера. — Внизу — еда и вода. А также пустые банки и упаковки. Да, они определенно здесь были. Но теперь их нет.
К еще большему изумлению Кроуфорда, по лестнице, ведущей в каюту, поднялся в рубку Дорал Хокинс. Помощник шерифа убрал пистолет и упер руки в бока.
— Миссис Джиллет, вероятно, позвонила вам и сказала, где находится? Почему вы меня не уведомили?
— Хонор никому не звонила, — холодно произнес Стэн. — Я уже проверил список последних вызовов. Его стерли. Там нет больше и тех звонков, которыми мы с невесткой обменивались вчера.
Помощник шерифа переводил взгляд с одного из них на другого, затем его глаза, в которых застыло обвиняющее выражение, остановились на Дорале.
— Если миссис Джиллет никому не звонила, то, возможно, один из сослуживцев вашего покойного брата сообщил, что мы получили сигнал?
Разумеется, он был прав. Полицейский офицер, друживший и с Фредом, и с Доралом, звонил Доралу и передавал последние новости из управления. Из верности старой дружбе Дорал позвонил Стэну. Пока Кроуфорд собирал команду, они двое поспешили сюда.
Но, хотя у них и была фора во времени, прибыли всего за несколько минут до Кроуфорда. Впрочем, этих нескольких минут Стэну хватило, чтобы определить, что обшарпанным катером для ловли креветок недавно пользовались. Простыни на кушетках были еще теплыми, хотя Стэну совсем не хотелось говорить об этом, особенно в присутствии Дорала. Его приводила в ярость мысль, что жена его сына и, конечно, Эмили, похоже, неплохо чувствовали себя в обществе Ли Кобурна.
Это было досадно и несправедливо.
Они с Доралом как раз говорили о хитрости и осторожности Кобурна, когда прибыли Кроуфорд и его команда.
— Я подкупил всех, кого знал, Стэн, — с отвращением произнес Дорал. — Но никто не может — или не хочет — сказать наверняка.
По полицейскому управлению и другим службам охраны порядка довольно быстро разнесся слух, что Ли Кобурн, возможно, является агентом ФБР, работающим под прикрытием в компании Сэма Марсета.
Все это придавало совсем другую окраску массовому убийству на складе в воскресенье вечером.
Мысли Стэна были противоречивы. Он никак не мог определить, что думает по поводу такого варианта и как это затрагивает лично его.
Зато Доралу все было ясно. Он так и сказал Стэну:
