— Поднимайся. Какого беса окна нараспашку?
Мальчишка потянулся, зевнул и осоловело хлопнул ресницами. Увидев перед собой недовольного Партлана, он подорвался с импровизированного ложа и подтянул штаны.
— Душно же.
— Переживёшь. Иди закрывай.
Мистер Несчастье крутился у лестницы в подвал.
— Ты и в подвале открыл? Идиот, порох намокнет!
— Не открывал я ничего!
Эзра, подскочивший ко входу в их импровизированный штаб, с подозрением покосился на темнеющий внизу проход.
— Вы чувствуете?
— Да, – нервно сглотнув, подтвердила Эйвилин.
В воздухе витал едва различимый неприятный запах. Он самую малость напоминал керосин, хотя ни с чем конкретным не ассоциировался. От него почему-то начинали выступать слёзы.
— Что это?
— Я не знаю. Не зажигайте огонь. Лампы тоже не включайте.
Кот стоически зазывал в подвал мяуканьем. Не тратя время на болтовню и догадки, мужчина на ощупь спустился. Под его поступью скрипели ветхие ступени. Велев пареньку будить остальных, девушка поманила Мистера Несчастье. В груди сжималась неясная тревога.
— Скажи Норкосту, чтобы взял зажигательные и летел на площадь.
— Сейчас? – наморщил лоб мальчишка.
— Да. Сейчас.
Он скрылся из вида в тот самый момент, когда выбежал Эзра. Эйвилин и рта не раскрыла: схватив за руку, он потащил её наверх.
— Облава! Вигили! Не включайте фонари! Не зажигайте огонь! – закричал он.
Сердце подскочило к горлу. Она вырвалась из его хватки и с остервенением забарабанила в ближайшую дверь.
— Лесси, Мирта, поднимайтесь! Вставайте! Надо уходить!
Эзра сжал её в крепких объятиях, с усилием оторвав от ручки.
— Прекрати, Эйвилин! Какая польза от нашего сопротивления без тебя? Иди к чёрному выходу!
— А ты? – дёрнула она его за воротник.
— И я.
Дом очнулся, зашумел. Они были у потайного прохода, замаскированного под шкаф, когда с улицы донёсся первый выстрел. Всё на мгновение замерло. Принцесса с ужасом вперилась в силуэт дерева, скребущего по зданию ветвями.
— Кто стрелял? – шёпотом спросила Сесиль, от неожиданности выпустив Мистера Несчастье. Кот юркнул под кровать.
Где-то на этаж ниже разбилось стекло.
— Господа хорошие, вы окружены! – зычно оповестил некто, находившийся снаружи. – По Приказу интерина Республики мы имеем полномочия открывать стрельбу на поражение! Настоятельно рекомендуем сдаваться, коли жизнь дорога! У вас минута на раздумья, после чего здание и все его население будут уничтожены!
Сесиль заплакала. Дюжий высокий мужчина со светлой бородой, из бывших гвардейцев, навалился на шкаф, отодвинув его. Затем толкнул проржавевшую дверь и выскочил наружу. Не прошло и нескольких секунд, как его сразил выстрел. Из пробитой шеи ручьем лилась кровь. Он захлёбывался, судорожно хватался за смертельную рану; изо рта его тоже текла кровь.
— В комнату!
Люди выскакивали на крыши соседних домов, прятались за мебелью. Вигиль не соврал: палили по каждому, кто показывался на открытом участке.
Отовсюду звучали крики. В суматохе Эйвилин потеряла Сесиль. Тела, лица, молитвы и мольбы перемешались в единый хаос.
Эзра вытащил задвижку, распахнув створки окна.
— Я спрыгну. Ты – за мной. Я поймаю, только не медли!
Он свесился вниз и пропал. Девушка, содрогаясь, высунулась следом.
— Эйви, давай!
Она не прыгнула – не успела. Ударила волна горячего воздуха, пламя облизало спину и волосы – и девушка, влекомая этой непреодолимой силой, вывалилась наружу. Мужчина прижал её к груди.
— Поднимайся, Эйви! Уходим!
— Что это было?
Оглушённая, она подняла размытый взгляд на дом. Он пылал и рушился, как разорвавшаяся изнутри печка. Крики превратились в вой агонии.
Эзра поставил её на ноги. Рядом просвистела пуля. С верхних этажей падали горящие фигуры. На фоне мрачных, серых зданий вокруг их объятые огнём силуэты казались болезненно яркими.
— Бежим, ну!
Она опёрлась на него для поддержки и без сопротивления позволила вести себя прочь. Её трясло. От вони палёной плоти, не перебиваемой ничем, во рту стоял кислый вкус рвоты.
Следующая пуля зацепила бок мужчины. Он выругался, Эйвилин запнулась и упала. Встать уже не получилось.
— Эзра…
Он поднял её и рванулся в проулок. Девушка ощущала, как по пояснице расползается тепло. Он не останавливался.
— Ничего, Эйви, ничего, – повторяли бледные от холода губы.
За теплом пришла боль – настолько нестерпимая, что вырвался всхлип. Она вцепилась в его рубашку немеющими пальцами. Её ранили? Она умирала? Агония нарастала, и с ней отдалялось сознание, пока не свернулось до крохотной белой точки. Но и она погасла.
========== Глава 6. Выбирать или прогибаться. Часть 1 ==========
Генерал Берг обладал непревзойдённым талантом располагать к себе людей. Беседы с ним текли легко, темы подыскивались быстро, а напряжение, возникшее в первую их встречу, рассеялось ещё накануне – в ночь импровизированной пирушки.
Он наведался в купе следующим утром. Катлер к тому моменту уже отправился строить свою шальную, но выдрессированную гвардию, и Лис откровенно скучала. За окном проносились однообразные пейзажи: леса, золотистые поля, деревушки, обнятые горами, речные долины, раскинувшиеся далеко-далеко внизу. Порой на горизонте мелькала лазурная гладь моря. Вода блестела на солнце, и девушке представлялся свежий бриз и прохладные волны, облизывающие голые ступни. Она бы не отказалась окунуться, хотя, в общем-то, с не меньшим удовольствием приняла бы обычный душ: пот пропитывал одежду, пыль въедалась в кожу, волосы у висков сбивались во влажные сосульки. К неженкам она не относилась: случалось по неделе соскребать с себя грязь без возможности вымыться и пахнуть болотом – чего стоили её злоключения в тюрьме! Однако в благополучные дни – такие, которые не требовали выкручивания навыков выживания на максимум, – она позволяла себе немного посетовать на отсутствие банальных удобств. Тихонечко, только в мыслях. В любом случае, купание не светило ей раньше, чем на ближайшей полуторачасовой остановке. От унылого ожидания не спасала даже книга, поэтому генерала Берга с коробочкой пирожных девушка встретила почти радостно. За ним вплыла проводница с чаем.
— Надеюсь, вы не худеете? – спросил он после приветствия, поставив сладости на выдвижной столик.
— Нет, с чего вы взяли? – удивилась Лис и неуверенно осмотрела себя.
Если она и сбросила вес, то не заметила этого.
— Очень хорошо! – в голосе мужчины послышалось одобрение. – С недавних пор девушки принялись маниакально следить за фигурой. От сладкого отказываются, специальные порошки и настойки принимают. Что за напасть? Откуда взялся спрос на болезненную худобу?
— Из-за границы?
— Как всё дурное, – проворчал он, усевшись напротив. Лис прыснула от смеха. – Не возражаете против компании старика?
— Я бы и не подумала называть вас стариком! – возразила она и, подхватив стакан, спрятала за ним весёлую улыбку: – Ну… совсем немного. Из-за ваших комментариев о молодёжных тенденциях.
— Мне перевалило за шестой десяток, могу себе позволить побрюзжать!
Весной мистеру Бергу исполнился шестьдесят один год, и сорок из них он отдал служению короне. Лис не соврала: глядя на него, сложно было определить возраст. Волосы серебрила седина, она же прокралась в бороду; у глаз, на лбу, в уголках губ собрались морщинки, но улыбка, добродушный прищур и лёгкий, по-армейски простой юмор скидывали ему дюжину лет. Он, как и предполагала девушка, происходил из семьи потомственных военных. В Академию поступил рано, там познакомился с принцем Адоэлем, позже наречённым императором Адоэлем II, и к двадцати судьба забросила зелёного тогда лейтенанта на поля сражений. О службе плохого он не рассказывал, не изводил время на истории о кровопролитиях, зато баек не жалел. Вскоре у Лис от смеха сводило щёки. Чай безнадёжно остыл.
Походные приключения, которыми он делился, с войной будто не соотносились. Её жуткий образ как бы таял перед чумазым лицом человеческих надежд и терпения; его развеивали шутки, ломали неловкие ситуации и искажал слепой оптимизм – жизнь продолжалась и там, в окопах да за колючей проволокой. Потом генерал вспоминал о юнцах в императорской страже, которых ему доводилось отбирать, а после наблюдать за их превращением в элиту, – об их неудачах, глупостях, трепете перед «беспощадными» капитанами, гонявшими их с утра до ночи. От этого тянуло чем-то смутно знакомым. Лис пришёл в голову морозный зимний север, взгляды Примы и Алиуса, устремлённые на тренировочное поле, где происходил отбор кандидатов в гвардейцы, обаятельный мужчина с его ставками… На мгновенье – всего одно! – ей захотелось поинтересоваться: не помнил ли бывший военный советник девчонку, что бросила вызов офицеру Его Величества. Однако порыв быстро пропал. Она пообещала себе не охотиться за прошлым, в нём её не ждало ничего, кроме беды, – и пока что справлялась с переменным успехом. Сонхи бы ей гордился – или, что более вероятно, гордился собой: его предупреждению наконец-то вняли, не вляпавшись перед этим в неприятности. Почти. Неважно, что о Джен Тэйт соврал: всё-то он знал, иначе бы не ввязался в сомнительную сделку с долгоиграющими последствиями. Риски арканисты оценивали загодя, и, говоря ей об опасности, он не строил предположение – он точно сознавал её неизбежность.
