из всех подруг, кто действительно его любил. Роберт поднял глаза на крайнее окно второго этажа, и не увидел Кори. Это был первый раз в жизни, когда она не выглянула, чтобы помахать ему рукой.
Кофейный аромат и позвякивание посуды на тележке разбудили его.
— Чай, кофе? — стюардесса в белой блузке и с кокетливо повязанным синим платочком на шее улыбнулась ему.
— Кофе, пожалуйста, — Роберт поднял спинку, и итальянка тут же выпрямилась рядом с ним. Она снова коснулась его плечом, и он доверительно прошептал ей. — Не знаю за что хвалят европейские тюрьмы, я вышел оттуда с честокой..
У итальянки вытянулось лицо, как у пони и, похоже, пропал дар речи. Зато до самой Москвы она не коснулась больше его ни разу.
После томительных перелетов и пересадок Роберт купил в аэропорту «Пулково» роскошный букет белых хризантем и, взяв такси, приехал в Зеленогорск. Свет в окне Юлиной палаты улыбнулся ему приветным огоньком, и он припустил бегом к больнице.
— Роберт, разденьтесь! — крикнула ему Ирина, высунувшись по пояс из-за стойки, но он лишь помахал ей рукой и, послав обворожительную улыбку, скрылся в лифте. На пятом этаже Роберт проскочил мимо пустовавшего поста медсестры, ввалился без стука в палату номер один и застыл в дверях, потеряв дар речи.
Юля стояла у окна, как и в тот день, когда он ее потерял, казалось, навсегда. Распущенные золотистые волосы касались обнаженных плеч, а грудь призывно манила, вздымаясь при каждом вздохе. Во рту у него все пересохло: «Платье цвета индиго… Ты была в нем, когда я сделал тебе предложение, — Роберт скользнул взглядом по ее ногам. — И те же лаковые туфли на высоких каблуках. Как ты стоишь на них после всего, что случилось, моя прекрасная леди Винтер?». Юля смотрелась странно в окружении безликой палаты, словно очутилась здесь случайно и казалось вот-вот исчезнет.
— Львенок!
Роберт не услышал, а прочитал это по ее губам. В Юлиных глазах он увидел любовь и прощение, радость и боль. И только сейчас понял, сколько нежности вкладывала Юля в некогда презираемое им прозвище.
Он швырнул на кровать кожаный портфель и хризантемы, и заключил ее в объятья.
— Джу, любимая, — хрипло бормотал он по-английски точно в бреду, и слова царапали ему горло. — Прости меня, пожалуйста. Я сам не знаю, что тогда на меня нашло. Чувство вины, ревность, страх снова оступиться и подвергнуть тебя опасности.
— Но ты же обещал, — шептала Юля, запрокинув голову назад. — Вместе навсегда.
Он покрывал тонкую шею поцелуями, пьянея от аромата волос, тела и духов:
— Так легко меня отпустила. Мне показалось, что ты не любишь своего львенка, только пытаешься полюбить, но считаешь слабаком. Все так запуталось, моя милая Кэнди. Кэнди, — повторил Роберт и, выпрямившись, провел тыльной стороной ладони по ее щеке. — Можно я буду так тебя звать?
Юля отшатнулась и выдавила одну из знакомых ему дежурных улыбок.
— «Принцесса» мне нравилась больше.
— Опять блочишь меня? — в шутку нахмурил он брови.
— Хорошо, — выдохнула она. — Ты ведь не просто так решил меня назвать?
— Сын Виктора, Артур знает тебя, — улыбнулся Роберт, удерживая ее в своих объятьях. — А ты его нет. Он рассказал мне о твоем втором имени, оно классное. Я знаю, что ты работала танцовщицей, и…
— Расхитительницей чужих сердец?
— Это я и без него знал! Что касается танцев, то поверь — в нашем с тобой доме хватит места для жарких приватов. Ты будешь танцевать только для меня, согласна на такой ангажемент?
Юля положила ему руки на плечи и улыбнулась.
— И чтобы никогда не смела сомневаться во мне, договорились? — Роберт опустил руки ей на поясницу, нащупал указательными пальцами позвоночник, платье стало немного велико Юле в талии: «Совсем исхудала моя девочка».
— Я испугалась, что это ты…
Он приник к ее губам, не дав закончить. Он всем сердцем желал поверить в то, что дела пошли на лад, прижимая к груди, ставшее таким хрупким, тело. Роберт прерывался лишь для того, чтобы вновь увидеть сияющие от счастья глаза. Затем касался горячих губ кончиком языка и вновь растворялся в сладком поцелуе.
— Уедем отсюда, — попросила Юля, когда он спустился к шее, ощущая бешеное биение пульса под тонкой атласной кожей.
— Да, любимая, скоро уедем, — ему хотелось сорвать с Юли одежду и уже не останавливаться.
— Роберт! — окрик немного отрезвил его. — Я сняла для нас номер в гостинице, и мы немедленно уедем отсюда.
Он ошарашенно посмотрел на нее.
— А тебя отпустят?
— А мы разве будем кого-то спрашивать? — Юля вынырнула из его объятий и, подхватив с постели хризантемы, вдохнула их аромат. — Эти цветы всегда мне напоминают об осени, ранней красивой осени с ее яркими красками и томлением духа. Мы познакомились с тобой в самую прекрасную пору, мой король лев!
— Меня повысили в ранге? — Роберт только сейчас обратил внимание на то, что Юля еще до его приезда собрала вещи и поставила сумку около выхода.
— Тебя возвели в него в первый же день, — подмигнула ему Юля и сунула подмышку небольшой пакет. — Поехали?
— Ты, может, наденешь что-нибудь еще?
— Надену, — улыбнулась Юля. — Бери сумку, спускайся и выходи на улицу.
У Роберта перевернулось все внутри.
— Пойдешь налево до угла здания, увидишь служебный выход. Жди меня там внизу.
Юлин взгляд подсказал, что лучше с ней не спорить сейчас. Роберт подхватил сумку с ее вещами, портфель и направился к выходу.
— Цветы возьми с собой, пожалуйста.
Он обернулся, и Юля с улыбкой сунула букет ему в руки.
— Теперь иди, — подмигнула она ему. — Только отцу не звони пока.
Роберт прошел к лифту, медсестра так и не вернулась на пост. Ему показалось это странным, но мысли его сейчас были заняты Юлей: «Что это? Женский каприз или обстоятельства толкнули ее на побег?». В раздумьях он спустился на лифте вниз, вышел на улицу и замер от удивления. Снег крупными хлопьями валил с темного неба, куполом накрывшего все земное. Снежинки медленно кружили в воздухе, оседали на мокрый асфальт и растворялись в лужах, чуть коснувшись их зеркальной поверхности. Звенящую тишину разрезал звук сирены, подъехавшей к воротам больницы машины скорой помощи, и Роберт поспешил в сторону служебного выхода.
Он переминался с ноги на ногу на углу дома уже минут десять, поглядывая на часы. Наконец скрипнула дверь, но вместо Юли вышла толстая санитарка в бесформенном синем халате, такого же цвета шапке и с маской на лице. В руках она сжимала пакет с мусором и блестящий бак с медицинскими отходами. Кряхтя, санитарка спустилась по
