лестнице и по-старушечьи поковыляла к помойке. Роберт уже хотел отвернуться, но взгляд его упал на непропорционально тонкие ноги этой женщины, немного выглядывающие из-под халата и болтающиеся в резиновых сапогах не по размеру.
Он пошел следом за ней и свернул за кирпичную ограду помойки.
— Как ты узнал? — рассмеялась Юля, стягивая с себя халат и разматывая полотенца с рук. Ее талию обхватывала простынь в несколько слоев.
— Для толстой старушки уборщицы у тебя слишком очаровательные ножки, — Роберт не знал смеяться или снова расстраиваться. Теперь он воочию убедился, что дурь из Юли ему придется выкуривать еще очень долго.
— Достань мне плащ и сумку, — она сунула халат и простыни в мешок и обхватила себя за плечи руками.
— Завтра пальто тебе купим, — проворчал он, подавая ей плащ. — Простудишься ведь. Совсем головы нет.
— Откуда ей взяться, когда сплошные сотрясения. Домой заедем и заберем мои теплые вещи, — обронила Юля, застегивая пуговицы. Она достала из сумки ключи от своей машины и протянула ему. — "Мерс" мой сможешь без шума забрать?
— Как ты себе это представляешь?
Юля закусила губу, и тут лицо ее озарила улыбка. Но Роберт уже все понял:
— Угонять машину мы не будем.
Юля негромко рассмеялась.
— А ты знаешь, где здесь можно незаметно исчезнуть с территории?
Роберт лукаво взглянул на нее, понемногу заражаясь азартом.
— Представь себе, да.
За окном «Англетера» по мокрому асфальту летели в авто припозднившиеся водители, минуя Исаакиевскую площадь. Юля со времен гастролей воспринимала жизнь в гостиницах, как способ бежать от себя. Сейчас мысли бродили по закоулкам ее прошлой жизни. Юля взяла бокал с широкого подоконника и опустила взгляд на Роберта. Он сидел на полу у ее ног, прислонившись к батарее и говорил с отцом по телефону. Макушку больше не венчала копна волос: «Мой львенок вернулся из Лондона совсем другим. Более уверенным и еще более близким». Беглая английская речь Роберта изредка прерывалась фразами, которые он произносил по слогам, и тогда становилось понятно, о чем разговор:
— Ничего с ней не случится! — Роберт погладил Юлю по ноге. — Не может Джулия больше в этом аквариуме, а я вообще против вмешательства в нашу личную жизнь.
Двухкомнатный люкс стоил своих денег не только видом из окна. Затейливые серые обои, изображающие деревья с обрезанными макушками красиво гармонировали с алого цвета мягкой мебелью и белыми льняными шторами, схваченными в боках красными подвязками. Воздушные конструкции светлых тонов прикроватного столика и тумбочки придавали немного домашнего уюта номеру. Две настольные лампы под круглым белоснежным абажуром излучали мягкий теплый свет: «Как же здесь хорошо. После больницы, пропахшей минтаем и лекарствами, «Англетер» мне кажется родным домом».
— Хочешь, приезжай сюда со своими уколами.
— Я больше не дам мне ничего колоть, пока не прочту название на ампуле! — обронила Юля, услышав знакомые слова
«Совсем в голове каша, — Юля отпила из бокала глоток вина и зажмурилась. Терпкий на вкус букет аргентинского мальбека раскрылся на языке и ударил в голову. Она сделала еще глоток. — Может, мне действительно все приснилось? Гостиница сегодня кишит туристами, как весной канава головастиками, а во сне я шла за Эдвардом по пустынным коридорам. Все помню урывками. Но почему я так явственно ощущала оргазм. Надеюсь, пока разум бродил в параллельных мирах, моим телом никто не воспользовался? Сомнительное удовольствие, но и не таких извращенцев видел свет. Собственно говоря, наша ночь с львенком расставит все на свои места… Не о том я думаю сейчас, не о том! Как мне выбраться из лап большого брата? Надеюсь, за побег из больницы меня не расстреляют из черной «волги» на рассвете у выхода из отеля. Ну надо так влипнуть! Вот бы проснуться и узнать, что это тоже был сон. Димка только завтра приедет, больше мне и посоветоваться не с кем».
— Хорошо… Хорошо… Хорошо… Все! Давай! — Роберт выключил трубку и подергал Юлю за край платья. — Отец велел стоять над тобой с опахалом.
— А стою над тобой я, — Юля рассеянно улыбнулась ему: «Включи в себе женщину, дорогуша».
Роберт сел на колени и потерся о ее бедра коротко стриженной головой.
— Ты ластишься как кот.
— Лев влюбился в принцессу, как глупый котенок.
Юля неторопливо сняла туфли. Ноги устали от каблуков, и кончики пальцев тут же благодарно отозвались теплом, пробежавшим по телу.
— Принцессы не спят с жителями саванны, обрати меня этой ночью в свою львицу, — медовым голосом промурлыкала она и, опустившись на колени, провела руками по черному платью, от груди до бедер.
— Саванна охренеет, — голос Роберта дрогнул на выдохе.
Взгляд голубых глаз бесстыдно раздевал ее.
— Тогда для начала освоим частицу мирового океана, — дрожь передалась Юле.
Роберт в немом вопросе приподнял одну бровь. Его лицо с высокими, чертовски красивыми скулами и ямочками на щеках приблизилось к Юле настолько, что она почувствовала тепло дыхания с ароматом бабл гам. Она отпрянула, чтобы дать себе еще немного форы.
— Я буду ждать тебя в ванной, — Юля поднялась, включила музыкальный канал погромче и, трепеща от нахлынувшего волнения, удалилась.
В ванной она стянула с себя платье и замерла перед зеркалом. Ключицы проступали наружу, плечи заострились, лишь грудь выглядела налитой, как и прежде. Шов напоминал о недавней трагедии, но скрыть его не представлялось возможным. Юля наклонилась над просторной угловой ванной, заткнула сливное отверстие золотистой пробкой и пустила из крана мощную струю теплой воды. На раковине стояли миниатюрные бутылочки с бирюзового цвета гелями, и Юля щедро выдавила содержание одной из них в ванную. Белоснежная пена размножилась сугробами по поверхности воды, а воздух наполнился ароматом нероли и жасмина. Юля оставила на своем теле островок кружева, и шагнула в воду.
***
Роберт поднялся с коленей и неспешно расстегнул маленькие черные пуговицы на рубашке. Взялся за пряжку ремня, но подумал и решил остаться пока в джинсах. Больше всего он сейчас боялся кончить, не успев начать. После изнурительных двух месяцев воздержания естество пробуждалось от одной мысли о Юле. Он стянул покрывало с кровати, отогнул одеяло и, сунув руки в карманы, задумался: «Как бы я хотел, чтобы твой первый раз случился не в гостинице, а в Фаррелл-Холле. Хорошо хоть не на заднем сидении автомобиля. Наша совместная жизнь, с самого начала, череда чужих комнат и казенных постелей. Никогда не заморачивался этим, а с тобой вдруг захотелось лежать на медвежьей шкуре у камина в собственном доме или покрывать твое тело поцелуями на дубовом ложе под льняным светлым балдахином. Даже моя квартира мне сейчас кажется недостойной тебя, — Он
