Картер пытался выиграть время, зачесывая пальцами волосы, но они были слишком короткими.
— Я не видел Гуннара и Ингер перед их увольнением.
— Как их фамилия?
Он удивился, что ему задали этот вопрос.
— Откуда я могу знать.
Он взглянул на Стефани, но она сосредоточила все свое внимание на Гевински.
— Миссис Мейерс, мы это легко сможем выяснить, если вы позволите мне позвонить одному, из моих людей, чтобы он проверил это, — предложил Гевински.
Мы пришли к соглашению, что Касс воспользуется второй телефонной линией и позвонит Тернеру на первую, чтобы он связался с владельцами агентства Кловерлиф или Кловердейл в Манхэттене и узнал у них фамилию и номер телефона Гуннара и Ингер.
— Когда ты вернулся домой той ночью, ты заметил машину Ричи?
— Что? — переспросил он, будто вопрос был очень сложным. — А, его машину? Нет.
Прежде, чем ответить, он сделал паузу — это означало, что он солгал. Я знала это. Я чувствовала это. Вопрос был в том, что я не знала, как вытянуть из него правду. Что я могла сделать? Предписать арестовать его? Назвать, его лжецом? Засунуть пистолет к нему в ухо?
— Можно я вмешаюсь? — спросил Гевински.
Я кивнула.
— Может, будет лучше, если я буду задавать вопросы, миссис Мейерс. И, может, для Тиллотсонов будет лучше, если я буду задавать им вопросы раздельно? Я обещаю вам, что вы будете продолжать контролировать ситуацию. Но один может подождать в противоположном углу комнаты, пока я буду спрашивать другого…
Я была слишком вымотана, чтобы разгадать, что он задумал, но было очевидно, что он что-то задумал.
— Нет. Мы все будем сидеть здесь, — сказала я. — Но, если вы хотите, вы можете задать несколько вопросов.
Гевински пожал плечами так, будто я совершила невероятную глупость, и повернул свое круглое лицо к Картеру.
— Готовы, док?
— Я должен быть в операционной завтра в восемь утра.
— Я постараюсь закончить как можно раньше. Мы тут уже долго разговариваем, поэтому, я попросил бы вас ответить на несколько моих вопросов, даже если они не покажутся вам слишком логичными.
— Хорошо, — сказал Картер.
— Вы познакомили Джессику Стивенсон с Ричардом Мейерсом?
— Да.
— Хорошо ли вы были с ней знакомы?
— Не очень. Мы познакомились на коктейле, устроенном, одним из моих пациентов. Она рассказала мне о своей работе. Я предложил ей встретиться с Ричи и обсудить некоторые вопросы.
— Это было именно так?
— В двух словах, да.
— У вас не было романа с Джессикой Стивенсон?
Тут я почувствовала, насколько лучше было бы задавать вопросы Тиллотсонам раздельно.
— Вы что, серьезно? — спросил Картер.
— Да, — ответил Гевински. — Серьезно.
— Нет. У меня не было с ней никакого романа.
— Почему бы нам не позвонить Джессике Стивенсон и не спросить ее? — предложила я.
— Уже поздно, и у вас пистолет, миссис Мейерс, — сказал Гевински. — Хотя, сама по себе идея неплохая — это даст нам всем небольшую передышку. Кроме того, у меня есть еще несколько вопросов. Позвольте задать их?
Он вытянул руки на стол и наклонился вперед.
— Извините, что вынужден делить это, мистер Тиллотсон. Но такова наша работа: задавать людям не всегда приятные для них вопросы. Итак… док, вы не в курсе, у вашей жены был когда-нибудь роман с Ричардом Мейерсом?
Картер открыл рот, но Стефани быстро произнесла:
— Картер, ты знаешь, ты не обязан отвечать ни на один из его вопросов. Ты ведь знаешь это? — Намек был настолько прямым, как удар; хлыстом по лицу, но, кажется, он возымел действие.
Слова Картера были столь же короткими, как и его волосы:
— Уверен, у Стефани не было никаких романов.
— Отлично, — сказал Гевински, видимо, довольный. — Отлично.
Но, вместо того, чтобы задать следующий вопрос, он стал усердно запихивать манжету рубашки в рукав, похоже, не замечая, как Стефани переглянулась с Картером, кивнув ему головой.
В этот момент я заметила что-то уголком глаза. Вспышку в окне. Что это могло быть? Ничего страшного, успокаивала я себя, не желая замечать того, чего не хотела видеть. «Это тень», — говорила я себе. Но это появилось снова. Не тень. Полоска света.
Снаружи собрались полицейские. Разрабатывали план? Готовили последнюю атаку? Гевински тоже заметил огонек и на мгновение задумался. Стоит ли ему броситься на мой пистолет? Или провести операцию по защите важного свидетеля: закрыть своим телом Стефани?
Круг света вновь появился внизу — вспыхнул и погас.
— Отлично, — проговорил Гевински, не желая привлекать наше внимание к тому, что там происходило. — Итак, о чем же мы говорили?
— О Стефани, — отозвалась с кушетки Касс.
На секунду Гевински смутился, услышав голос, который он не ожидал услышать.
— Почему бы не рассказать правду? — обратилась Касс к Стефани. — Если у тебя действительно был роман с Ричи, это вовсе не означает, что ты убила его. Не каждый адюльтер оканчивается ножом в груди.
— У меня не было романа, — рявкнула ей в ответ Стефани. — И тебя это не касается.
— И ты никогда не была с ним в мотеле? — настаивала Касс.
«Забудь об этом», — хотела сказать ей я, но вся моя энергия уходила на то, чтобы понять, что происходит за окнами.
— Нет.
— И ты никогда не ужинала с ним?
— Хватит. Остановись, Касс!
— Не ужинала, — громко сказала Стефани.
Но я знала Касс — она была не из тех женщин, которых можно было остановить громким голосом. Ужин! О, да!
— А как насчет того ужина, на котором ты была вместе с Ричи и Дрисколлами? — вмешалась я.
Я думала, Стефани слишком умна, чтобы изображать дурочку, но она спросила:
— О чем ты?
В тот момент я подумала: «А если это был кто-то другой? Единственное, что вспомнил Том — «Хорошенькая». А Ходжо сказала «протестантка» и «хорошо воспитанная». — Это сужало круг женщин примерно до полумиллиона в Нью-Йорке и его окрестностях.
— О чем вы? — проговорил Гевински.
— Это еще одна ее ложь, — ответила Стефани.
Именно в этот момент, когда я размышляла была ли та «Хорошенькая» и «Протестантка» наездницей из Ллойд Нек, или проповедником с Парк-авеню, — или Стефани Тиллотсон, — полицейские, должно быть, уже гасят свои фонарики и поднимают ружья. Мне надо, или продолжать, или заткнуться.
— В феврале, — начала я, — Стефани ужинала с Ричи и одним из его наиболее крупных клиентов, Томом Дрисколлом. Жена Тома — большой друг Ричи. Я повернулась к Картеру.
— Джоан Дрисколл. Она ведь одна из твоих пациенток, верно?
Картер кивнул, хотя стоило это ему больших усилий. Теперь я обращалась прямо к Стефании.
