дурные известия, то было только одно место, где она могла их услышать. Я выбросила эту мысль из головы, не желая двигаться в том направлении, сглотнула и попыталась изобразить спокойную улыбку.
– Что ж, это хорошие новости, не так ли?
Он повернулся и посмотрел на меня безумными глазами.
– Нет, конечно, нет. Литературный агент – это не то же самое, что агент по продаже недвижимости. Они не взаимозаменяемы.
Я сердито вскочила. Моя вспыльчивость поставила жирный крест на моих потугах вести себя как разумный, рассудительный взрослый.
– Что ты сказал? Так вот: не все агенты по продаже недвижимости одинаковы…
Он поднял руку.
– Знаю, знаю. Извини. Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что между литературным агентом, редактором и писателем есть личная связь. Чтобы им работать вместе, необходимо твердо верить в способности писателя. Меня нельзя просто взять и передать кому-то, кто ничего не знает – ни обо мне, ни о моих книгах. Как Десмара, мой новый редактор. Я говорил тебе, что она предложила мне с помощью этой книги нацелить мои книги на более юную аудиторию! Той самой книги, первые главы которой она еще даже не прочитала и понятия не имеет, о чем она! Более того, попросить у Ким Кардашьян дать отзыв и поместить его на обложку?
Он стукнул ладонью по лбу с такой силой, что остался красный след.
– О, Джек! – я подошла к нему и коснулась его плеча, такого твердого и напряженного под моей рукой. – Мне так жаль. Знаю, это все так внезапно и неожиданно, и уж точно совершенно не ко времени, когда ты пытаешься закончить книгу. Но вдруг это даже к лучшему? Вдруг твой новый агент будет еще более энергичным и пробивным? И с радостью скажет Десмаре, где именно ей разместить рекламу Ким Кардашьян.
Джек нахмурился.
– Ему или ей, вероятно, придется подождать – сначала кто-то должен сказал Десмаре, что мы не можем ждать до публикации еще год, о чем она мне сейчас говорит. Похоже, они пересматривают свой график изданий, и мой первоначальный слот отдан под серию исторической эротики.
– Но…
– Я знаю. Нам нужны деньги. Я уже разговаривал напрямую со своим издателем, но он оказался невосприимчив к моему предложению не менять сроки публикации моей книги, поэтому я очень надеюсь, что моему новому агенту, кем бы он ни был, повезет больше.
– Ты думаешь?.. – я не договорила. Я была готова предложить сию минуту взять детей и пойти с ними на прогулку. Да, это было бы прокрастинацией, но игра с детьми всегда снимала стресс, да и вообще, это легче, чем ломать голову над тем, что нам делать.
Джек вопросительно приподнял бровь.
– Ты хотела спросить меня, считаю ли я совпадением, что Ребекка узнала об этом раньше, чем я?
Наши взгляды встретились.
– Потому что совпадений не бывает, – сказали мы в один голос.
– Совершенно верно, – сказал Джек. – И я не сомневаюсь, что за всем этим неким образом стоит Марк.
Я не хотела соглашаться, пусть меня и охватило гнетущее чувство, что Джек прав. Но думать об этом сейчас мне не хотелось. Я отвлеклась, глядя на красную отметину на лбу Джека.
– Больно? – спросила я, осторожно потрогав ее большим пальцем.
Наши взгляды встретились, и между нами промелькнула искра. Он кивнул.
– Больновато.
Я встала на цыпочки и поцеловала его.
– Здесь тоже больно, – сказал он, указывая на щеку. Не задавая лишних вопросов, я положила руки ему на плечи и, чувствуя, как щетина на его подбородке и щеках колет мне губы, потянулась, чтобы поцеловать его еще раз.
– Ну как, лучше? – спросила я.
– Чуть-чуть. Здесь тоже больно, – Джек указал на свой рот.
Притянув его ближе, я с радостью выполнила его просьбу, стараясь гнать назойливую мысль, что он явно отвлекает меня с неким умыслом. Его руки обвились вокруг меня и скользнули мне под блузку. Он крепко прижал меня к себе. Я почувствовала, как его пальцы расстегивают крючки на моем бюстгальтере, а губы легкими поцелуями скользят по моей щеке в направлении уха. Его горячее дыхание обдавало кожу моей шеи.
– Думаю, мне нужно немного снять стресс прямо сейчас, – прошептал он мне на ухо.
– Мне тоже, – прошептала я в ответ, теребя пуговицу на его джинсах.
Позади нас послышалось легкое покашливание. Мы с Джеком тотчас опустили руки, словно застуканные на заднем сиденье родительского «седана» подростки, и обернулись. В дверях стоял Греко, чья голова почти касалась верхней части карниза. Я совершенно забыла, что он в доме, проводит инвентаризацию мебели в комнате Нолы и на чердаке, чтобы посмотреть, что еще пригодится, а что пора отправить на реставрацию.
– Извините меня за вторжение, – сказал он, оглядывая комнату, но избегая смотреть на нас. – Я могу вернуться в более удобное время.
– Нет, нет, все в порядке, – сказала я, поправляя блузку и юбку, надеясь, что хотя бы один крючок на моем бюстгальтере остался цел. Глядя в некую точку над нашими головами, Греко улыбнулся.
– Если у вас есть минутка, я хотел бы показать вам кое-что наверху.
Я мысленно простонала. Неужели он нашел спрятанный под половицей череп или бедренную кость за отставшей обшивкой стены? В моем мире такое было возможно. Я изобразила спокойную улыбку и, пока мы с Джеком поднимались вслед за дизайнером вверх по лестнице, перебрала в уме возможные варианты всего, что он хотел нам показать. Нужно было во что бы то ни стало успокоить его, чтобы он не ушел. Да, это и вправду похоже на след топора на затылке черепа, который вы нашли в воздуховоде. Наша Нола… она большая шутница!
Поняв, что Греко что-то говорит, я отключила свой внутренний голос.
– Архитектурные детали этого дома, в том числе в комнате Нолы, поистине впечатляют. И антиквариат на высочайшем уровне. Нет, я, конечно, ценю ваше предложение, но, за исключением нескольких косметических изменений, я не вижу необходимости в той масштабной переделке, о которой мы изначально говорили.
Мы с Джеком переглянулись.
– Когда Нола несколько лет назад переехала к нам, – сказала я, откашлявшись, – моя свекровь освежила комнату, добавив новые ткани и покрасив стены. Кровать трогать не стали, – она слишком велика, чтобы ее куда-то переместить, – разве только проделать отверстие в стене и опустить ее с помощью крана в сад. Но тогда бы моя подруга, большая любительница старых домов, бросила бы меня в болото, предварительно привязав к моей лодыжке обломок шлакоблока. Но мы добавили в комнату антикварный стол, который мать Джека нашла здесь же, на чердаке, а также несколько случайных предметов.
– Как, например, сундучок для драгоценностей? – спросил он с легкой заминкой в голосе.
Дойдя до верхней ступеньки, мы остановились.
– Да, – сказала я. – Я думала, что его нужно перекрасить, но Амелии он понравился таким, какой он есть. По ее словам, это добавляло ему стиля.
Греко нахмурился. Мне же не хотелось, чтобы шкафчик для драгоценностей стал причиной его отказа. Я была готова согласиться покрасить все в неоновый зеленый цвет и добавить фреску Гарри Стайлса на потолок, если это потребуется, чтобы удержать его.
– Ему вовсе не обязательно здесь оставаться, если вам он не по вкусу. И мне нравится Гарри Стайлс. – Я гордилась тем, что знаю, кто это, хотя бы потому, что Джек взял нас с Нолой
