делать это самому), я приступила к работе.
Все шло даже хуже, чем я думала. Кресла были такими тяжелыми, что я не могла поставить их друг на друга, и пришлось вытаскивать их из комнаты по одному. В итоге я вынесла все. Со столом была другая проблема. Чертов стол был просто громадным. Я попыталась приподнять его с одной стороны и чуть руки себе не сломала. Потом попробовала сдвинуть его с места, но он даже не тронулся. Кошмар.
Я в ужасе посмотрела на весь этот хаос в комнате, и мне захотелось просто выйти и никогда сюда не возвращаться. Но так я бы потеряла работу, не получила рекомендации, благодаря которой смогла бы найти другую, и не смогла бы выплачивать аренду. Я посмотрела на часы. Полшестого, а в семь у меня свидание с Майлзом. Паника придала мне сил, и я со всей мощи толкнула стол и продвинула его на пару сантиметров вперед, но потом руки соскользнули и один ноготь начисто оторвался, прямо до края.
– Черт! – крикнула я. – Чтоб тебя, чертов ублюдок.
Я взяла свой дрожащий палец в рот и со слезами на глазах опустилась на ковер.
– Боже, что тут происходит, Шарлотта? – послышался голос. – Ты в порядке?
Я подняла глаза. На пороге стоял Ксандер, в куртке и с сумкой для ноутбука через плечо, явно уже по пути к выходу.
– А что, похоже, будто у меня все в порядке, или скорее на то, что Пирс перепутал меня со строителем и заставил перетаскивать тонну мебели для дурацкой пресс-конференции?
– Он заставил тебя… – глаза Ксандера округлились за очками, – боже. Он что, никогда не слышал о здоровье и безопасности? Ты могла бы спину сломать и тогда подала на него в суд и получила огромную компенсацию.
– За сломанный ноготь можно подать в суд? – спросила я, поднимаясь и пытаясь при этом не заплакать. – Ладно, может, поможешь, раз уж ты здесь. Я опаздываю.
– Ты что, не сходи с ума, – Ксандер обернулся и вышел из комнаты.
Плакать уже не хотелось, скорее рвать и метать. Он что, серьезно вот так взял и ушел, и даже не помог? Хреновы снобы думают, что если у них красные дипломы по экономике, то передвигать мебель уже ниже их достоинства?
– Тоже мне неженка, – пробормотала я, снова схватилась за стол и попыталась его приподнять.
Потом я услышала сзади голос Ксандера:
– Шарлотта, остановись.
Он стоял на пороге, а сзади Павел, невозмутимый, как обычно, и явно пристыженный Пирс.
– Как я только что сказал этим парням, – сказал Ксандер, – я всеми руками за равенство на рабочем месте, но чтобы заставить женщину делать все это в одиночку – это уже слишком. Разве нет?
– Эм, ну я как-то не подумал, – промямлил Пирс.
Павел не сказал ни слова, только снял пиджак и повесил его на вешалку для пальто. Мышцы на шее и плечах так вздулись, что в любой другой раз я бы испугалась, но для предстоящей задачи – то, что надо. Ксандер тоже снял пиджак и бросил его на пол.
– Ну что, – сказал он, – давайте разберемся. Шарлотта, ждать не надо, можешь идти. Ты сказала, что опаздываешь.
– Да-да, иди, дорогая, – сказал Пирс, – и не волнуйся, утром ничего делать не придется. Уверен, у нас все будет под контролем.
На секунду мне хотелось разразиться извинениями за свое слабое, хилое тело с двумя X-хромосомами и предложить остаться и помочь. Но Ксандер, должно быть, заметил мое замешательство, потому что слегка покачал головой и подмигнул – я поразилась его тактичности и поняла, что он просто хотел избавить Пирса от еще одного свидетеля того, что в глазах последнего было унижением.
– Тогда ладно, – сказала я, осыпая Ксандера бессловесными «спасибо» за то, что он меня спас, – я пойду. До завтра.
Я схватила сумку и рванула к лифту. На макияж времени не оставалось – как и вообще на что-либо. Остается только бежать в бар, где мы договорились встретиться, и Майлзу придется принять меня такой, какая я есть.
Потом я вспомнила слова Плохой Девочки: Наверное, тебе не терпится. Настолько не терпится, что ты еле держишься на ногах! Но сделай вдох. Помни, это твое не первое первое свидание и, возможно, не последнее. Отдыхай, будь сама собой и посмотри, куда заведет тебя эта встреча. Лично я так и сделаю – или попытаюсь. Пожелай мне удачи!
И вместо того чтобы бежать к Майлзу со всех ног, я отправила ему сообщение и сказала, что опоздаю на несколько минут. Я пошла в «Фенвик’с», и прекрасная девушка-консультант бренда «Шантекай» сделала мне полноценный макияж в обмен на покупку бутылочки дорогущего и не нужного мне тонального крема. Еще я купила красно-розовую шелковую блузку с принтом в стиле «ар деко» вместо серой, которую носила на работе и которая теперь была вся мокрая, и переоделась в примерочной. На выходе я подушилась ароматом «Roja» и вышла на улицу, зная, что на полчаса опоздаю, но хотя бы буду прекрасно выглядеть и пахнуть ароматом за пятьсот фунтов. И, спасибо подкасту, на мне было самое сексуальное белье из всего, что лежало у меня в шкафу: темно-красный атласный лифчик и трусики с черными розами.
* * *
Из-за того, что Пирс вмешался в мои планы, у меня не было времени заранее найти этот бар в Google Street View, изучить меню, чтобы потом сделать быстрый и непринужденный заказ или часами анализировать, что выбор именно этого места говорит о Майлзе или, еще важнее, о его чувствах ко мне. Например, элитное место сигнализирует о четком намерении – например, Ренцо, который выбрал для первого свидания с Тэнси «Нобу» – хотя иногда это может значить лишь то, что других мест он не знает (опять же, Ренцо…). Что-то заурядное, особенно сетевое, говорит о том, что он не особо-то и задумывался. Бар в отеле может означать то, что он хочет намекнуть на возможность секса в одном из номеров с огромной кроватью – что было бы абсолютно не обязательно, я и так думаю об этом с первого рукопожатия, когда между нами словно пробежало электричество.
Но его выбор оказался для меня совсем неожиданным. Майлз написал мне – «Лэтимер» и дал ссылку на карту. Я ожидала чего угодно, но не паба. Обычный паб на тихой улочке недалеко от Гросвенор-сквера. Стильный, симпатичный, с подвесными кашпо с геранью на улице и толпой посетителей, скорее похожих на модников, чем на агентов по недвижимости, но все равно – паб. Я совсем упала духом. Ему, наверное, вообще все равно. Не то чтобы это что-либо меняло, было уже так поздно, что он, наверное, приуныл и ушел после первого же бокала. А
