в нем больше всего, – мне никогда не приходится гадать, как он ко мне относится. Он говорит правду, даже когда она может причинить боль. Но это небольшая цена.
Однако сейчас все неясно. Возможно, он действительно намерен больше никогда не прикасаться к Елене, но ведь он и не собирался к ней прикасаться, и вот к чему это привело.
– Уходи, Ахиллес. Пожалуйста.
Наконец он кивает и выходит из комнаты. Ахиллес не из тех, кто избегает конфликтов, и потребовались годы, чтобы он понял: пытаться решить проблему немедленно вместо того, чтобы дать мне время все обдумать, – верный способ обострить ситуацию. Но все же мне тяжело видеть, как он уходит и тихо закрывает за собой дверь.
Предвестие, взгляд в наше будущее.
Однажды Ахиллес уйдет и больше никогда не вернется.
Подхожу к двери и запираю замок. Я не в настроении с кем-то общаться, хотя вряд ли ко мне придут в ночь перед первым испытанием. Мечусь по комнате, настолько взволнованный, что не могу присесть. Ахиллес мне не изменял. Не так у нас все устроено. Но чувство, будто он меня предал. Я не могу разобраться в происходящем. Ощущаю злость и боль, но еще и вину.
Не могу гарантировать, что не сделал бы то же самое, если бы мне выпала такая возможность.
В Елене есть что-то, от чего схожу с ума. Дело не только в том, что она красива, хотя это правда. И не в том, что когда-то она спасла меня от хулигана. И даже не в ее изворотливом уме, который она продемонстрировала во время нескольких наших разговоров. А в странной уязвимости, которая таилась в ее янтарных глазах в ту первую ночь, а потом когда я увидел ее на беговой дорожке, пока она пыталась убежать от каких-то мыслей. Эта женщина – загадка, и я достаточно хорошо себя знаю, чтобы понимать, что питаю слабость к загадкам.
Большинство людей ведут себя предсказуемо, пусть и нелогично. Ими движут низменные порывы, даже когда они пытаются играть в политические игры; все чего-то хотят, и когда я выясняю, что это, то легко могу видеть на десять, двадцать, тридцать шагов вперед.
Но не могу понять, зачем Елена выдвинула свою кандидатуру. У нее есть власть, влияние и столько денег, сколько большинство людей не смогут потратить за всю жизнь. Она достаточно хитра, чтобы не отказываться от политически выгодного брака, она была готова к этому, как только стала взрослой. Неужели она лишь очередная жадная до власти представительница семьи Касиос, которая пытается заполучить титул? Или это бунтарская выходка, чтобы насолить ее брату? Ни один из этих вариантов не кажется мне правдоподобным.
Помимо того, что Елена – загадка, я испытываю к ней невероятное физическое влечение. Понятия не имею, что увидел Ахиллес, когда мы с ней были на полу в тренажерном зале, но я готов признать, что прижимался к ней ближе, чем было нужно, а мое тело взяло надо мной верх, даже если никто из нас ничего об этом не сказал. А как она смотрела на мои губы…
Я не виню Ахиллеса за то, что он с ней переспал. Не знаю, что должен чувствовать. Ревность. Злость. Боль. Вину. Ситуация непростая, и то обстоятельство, что завтра мы участвуем в первом состязании, еще больше все усложняет.
Это не имеет значения.
Когда мы ступили на этот путь, я решил, что Ахиллес будет частью моей жизни так долго, как сам захочет, а я стану поддерживать его и делать все, что в моих силах, чтобы он осуществил свою мечту стать Аресом. А боль, которую я испытал оттого, что он переспал с Еленой, хотя сам заявил, что она под запретом, ничего не меняет. Завтра я сделаю все возможное, чтобы он прошел первое испытание. Вряд ли ему понадобится моя помощь, но Ахиллес многого не видит, когда идет к цели. Если обстоятельства меняются, он не всегда это замечает. Потому я здесь. Просто… никогда не думал, что эта роль будет мне ненавистна.
* * *
Следующее утро не приносит ясности. Я забегаю в общую гостиную раньше всех, беру еду и возвращаюсь в свою комнату. Все еще не готов видеться с Ахиллесом и не представляю, какой будет моя реакция, когда увижу Елену.
Вчера я сказал правду. Не виню ее в том, что случилось. Она знает, что у нас с ним свободные отношения. У нее не было причин думать, что она нарушила границы, когда переспала с Ахиллесом.
Моя ревность неразумна. Это дикие эмоции, и не уверен, что они не вспыхнут в момент, когда увижу Елену. Не уверен, как поведу себя, если это случится. Она заслуживает большего, чем быть дубинкой, которой мы с Ахиллесом бьем друг друга, но не могу гарантировать, что не использую ее именно так при первой возможности.
Неприятное осознание.
К тому времени, когда за нами приходит Беллерофонт, я переполнен беспокойством. И оно становится сильнее, когда выхожу из комнаты и вижу, что Елена и Ахиллес уже стоят в коридоре. Нам не дали никаких рекомендаций по поводу одежды, поэтому я надел компрессионные штаны и футболку. В такой одежде легко двигаться, но в то же время она облегает тело достаточно, чтобы ни за что не зацепиться и не позволить сопернику схватиться за нее. Ахиллес одет в комплект, который мы заказали для него, в том же стиле, что и мой, но с черным и серебристым рисунком, призванным привлекать внимание. Он выглядит хорошо, как бог, роль которого играет, когда ему приходится общаться с публикой от имени Афины.
Елена…
Елена выглядит как принцесса. На ней крошечные шорты, которые обнажают длинные ноги, и облегающий спортивный топ все черное с золотом и блестит даже при слабом освещении. На ее коже и гладко зачесанных волосах видны блестки. Сегодня она не умалила своей красоты. Дымчатый макияж и черная помада должны смотреться слишком броско, но в сочетании с блестками придают ей неземной вид.
Они выглядят… как пара.
Беллерофонт прокашливается, и я понимаю, что засмотрелся.
– Идем. – Они отворачивается, и нам остается только идти следом к выходу.
Ахиллес пытается поймать мой взгляд, но я мотаю головой. Я не в настроении что-то прояснить, а даже если бы был, сейчас неподходящее время.
– Придерживайся плана, – тихо говорю я.
Он кивает, но без особой радости. Ничего. Я сейчас тоже не особо рад. Посматриваю на Елену, но, похоже, она погружена в свои мысли, ее взгляд устремлен в невидимые дали.
Когда
