счищать землю с кирпича, торчащего в стене цистерны.
– Привет, Меган! – окликнула я ее.
Она продолжала усердно работать щеткой. Я заметила, что из-под теплых наушников у нее тянутся провода. Подойдя к ней, я помахала руками, и она наконец меня заметила. Она сняла наушники и улыбнулась мне.
– Доброе утро, миссис Тренхольм.
– Доброе утро. – Я сделала глоток кофе. Тот стремительно остывал. – Итак, – сказала я, указывая на глубокую яму на заднем дворе. – Вы почти закончили?
Мой вопрос, похоже, ужаснул ее.
– Нет, что вы! Мы каждый день что-нибудь находим, но нужно время, чтобы убедиться, что во время раскопок ничего не повреждено. – Она подошла ко мне, и я увидела на земле розово-зеленый термос для кофе. Рядом было расстелено белое одеяло, на котором аккуратными рядами лежало что-то похожее на обыкновенный мусор.
– Посмотрите, что мы нашли сегодня утром, – взволнованно сказала она, показывая на нечто, похожее на битый фарфор. – Это осколки фарфора!
– Какая прелесть! – сказала я.
– Я знаю. – Меган осторожно положила осколок рядом с почти таким же. – Думаю, у нас наберется целая чашка с блюдцем. – Она переместила руку к небольшому предмету на одеяле. – Еще мы нашли вот эту кость, – сказала она, держа что-то маленькое и белое.
У меня перехватило горло. Ее лицо посерьезнело.
– О, не волнуйтесь, миссис Тренхольм. Мы нашли много костей животных, в основном куриных. Наверное, из закопанного мусора. Вы знаете, как говорят: мусор для одного – сокровище для другого, – она произнесла эти слова с таким воодушевлением, что я была вынуждена улыбнуться.
– У вас найдется минутка? Хотела спросить вас о том снимке, который вы сделали. И о человеке, стоявшем возле цистерны.
Она вздрогнула и поежилась, и я была почти уверена, что ветер здесь ни при чем.
– Я удалила его со своего телефона. Вместе с фоткой лица в окне наверху.
Я не удивилась. Я бы сделала то же самое, не знай я наверняка, что от духов не так-то легко избавиться.
– Не беспокойтесь – вы прислали мне фото по электронной почте, так что они у меня на телефоне, плюс вы дали мне распечатанные копии снимка, помните?
Она кивнула.
– Да. Думаю, вам стоит удалить снимки и порвать распечатки. Не то чтобы я верю в такие вещи, но мне кажется, что такое не следует хранить дома.
– Без сомнения, – сказала я. – Я не знаю, насколько хорошо вы помните этот снимок, но заметили ли вы что-то такое, что врезалось вам в память?
– Не считая того, что его там не было лично, а только на фото? Это сложно забыть.
– Конечно. Но что вы помните о его одежде?
– Вот вы о чем! Это определенно был наряд конца восемнадцатого века.
– Вы уверены? Потому что на фотографии на нем был галстук с отложными воротничками.
– В отличие от женской моды, разницу между мужской модой семнадцатого и восемнадцатого веков не смогут увидеть многие люди, если только они не изучали специально ее историю. У женщин по ширине юбок всегда можно определить, из какого они десятилетия и какого века. Галстуки носили на протяжении десятилетий, почти два столетия. Но я знаю, что это был восемнадцатый век, потому что отчетливо помню, что его волосы были зачесаны назад, в хвост, а не стрижены. В этом основная разница между двумя веками.
Я питала надежду, что этот призрак не имеет отношения к женщине на лестнице или солдату в Галлен-Холле. Потому что в таком случае это были бы отдельные сущности, с которыми можно поговорить. Но сразу три привидения восемнадцатого века указывали совершенно в другом направлении.
– Было ли что-нибудь еще? – спросила я и почти затаила дыхание, ожидая ее ответа.
Она хотела покачать головой, но вспомнила что-то еще.
– Я пыталась забыть о нем, но с его глазами что-то было не так. Сначала я подумала, что они просто скрыты тенями. Но потом… – Меган умолкла и посмотрела на меня. – Но после того как снимки распечатали и мы их внимательно рассмотрели, было похоже, что их у него просто… нет. – Она пристально посмотрела на меня. – Надеюсь, я вас не пугаю, миссис Тренхольм. Вероятно, это просто была грязь на моем айфоне. Моя мама всегда говорила, что у меня слишком бурное воображение, поэтому я, естественно, приняла пятно за человека. Потому что никаких призраков не существует.
– Так считается, – сказала я и как будто невзначай спросила: – Вам когда-нибудь доводилось работать на кладбище в Галлен-Холле?
– О да. На младших курсах, на занятиях по цифровой обработке информации, мы несколько раз ездили туда с лазерным сканером FARO, чтобы задокументировать надписи надгробия. Это было прикольно.
– Представляю, – сказала я. – И вы или кто-то из ваших однокурсников когда-нибудь… что-нибудь там видели? Например, грязные пятна на линзах фотоаппаратов, похожие на привидения?
Она застыла в неподвижности.
– Может быть.
– Так да или нет? – не унималась я.
– Да. Некоторые из нас однажды что-то увидели, и все побежали, включая меня. Но я споткнулась – я немного неуклюжая – и потому разглядела его лучше. Он стоял у мавзолея.
– Он был похож на того же человека, которого вы уже видели здесь?
Она на миг задумалась и кивнула.
– Да, это точно тот же самый. Я знаю, потому что на его рубашке, там, где она видна из-под верхней одежды, было… пятно или что-то вроде того. Должно быть, пуговицы были расстегнуты или что-то в этом роде, потому что я видела белую рубашку. – Меган передернула плечами, словно пытаясь избавиться от мысли, что кто-то наблюдает за ней. – Я не рассказываю об этом, потому что об этом лучше просто забыть.
Я натянула широкую улыбку.
– Совершенно логично. Если бы я увидела нечто подобное, я бы тоже захотела об этом забыть. – Я допила остывший кофе. – Что ж, спасибо, что поговорили со мной. Не хочу задерживать вас. Не буду отвлекать вас от работы. Приятного вам дня!
Она с энтузиазмом кивнула.
– Не волнуйтесь, так и будет! – Она вновь надела наушники. Я же отошла от желтой ленты и направилась обратно в дом. Я шла, ощущая на спине чей-то взгляд, от которого у меня по коже пробежали мурашки. Я, не оглядываясь, вошла в кухню, стараясь убедить себя, что это был взгляд Меган.
Я придерживала табурет со стоявшей на нем Вероникой, чтобы та могла водрузить ангела на макушку рождественской елки в столовой. Я очень надеялась, что никто не заметит, что у ангела отсутствует половина волос из желтой пряжи и одно из фетровых крыльев. А все благодаря Саре, которая приняла это елочное украшение за игрушку для жевания. Я понятия не имела, как она до него добралась. После того, как она заметила его в столовой, я была вынуждена положить его в закрытую коробку, но ангел непонятным образом сумел-таки пробраться в ее кроватку. Может, это Луиза посмертно дала выход своему инстинкту снисходительной бабушки.
– Идеально, – сказала Вероника, слезая с табурета. – По-моему, все рождественские деревья выглядят прекрасно, но это, пожалуй, самое красивое.
Я отступила, любуясь эффектом свисающих с сосновых веток кукол ручной работы, нитей попкорна и гирлянд сосновых шишек.
– Мои руки такие короткие. Я рада, что вы были здесь и повесили украшения на верхние ветви.
Вероника улыбнулась, но глаза ее были грустными.
