иди, сплети для мамы венок и повеселись. Нола и ее друзья здесь, чтобы подсказать тебе, с чего начинать…
Софи не договорила, а мы проследили за ее взглядом до первого столика в открытом каретном сарае, где Нола, Олстон и Линдси должны были встречать участников, проверять билеты и объяснять, как устроен весь процесс. Однако все три девушки сидели за столом, склонив головы над открытым толстым учебником, который лежал перед ними, а люди топтались перед ними, пытаясь понять, с чего им начинать.
Я глубоко вздохнула.
– Погодите, пойду выясню, чем там заняты эти три представительницы поколения Зет!
– Эй, не ругайте миллениалов – мы не все плохие! – Меган выглядела искренне расстроенной.
– Извините! – крикнула я, шагая через двор туда, где за длинным столом под одним из арочных входов сидели девушки. Пытаясь спасти свои туфли, я на цыпочках шла по земле, и каблуки замедляли мои шаги. Дойдя, я остановилась перед столом, ожидая, что кто-то из девушек поднимет голову. Когда ни одна этого не сделала, я нарочито громко прочистила горло.
– О, здравствуйте, миссис Тренхольм! – приветливо сказала Линдси. – Мы не видели, что вы тут стоите.
– И еще около двух десятков человек, которым требуются советы.
Я нахмурилась, глядя на всех троих, одетых абсолютно одинаково: в черные кардиганы «Эшли-Холл», фиолетовые рубашки поло с длинными рукавами, клетчатые юбки и черные колготки. Они никогда намеренно не согласовывали, какого цвета футболку или колготки из тех, что были разрешены правилами школы, собирались надеть, но почему-то в конце концов всегда выглядели как тройняшки. Лично мне это нравилось. Возможно, потому что я была несчастной матерью близнецов, которая предпочитала выбирать для них одинаковые вещи, но мои усилия никем не ценились.
Нола тяжело откинулась на стуле.
– Извини. Просто Линдси напомнила мне сегодня утром, что наша учительница истории искусств сказала классу в четверг, что в понедельник у нас тест по голландским художникам, а я забыла принести домой учебник по истории искусств. Этот материал входит в наш выпускной экзамен, поэтому мы должны его знать.
– Я тоже забыла учебник, – призналась Олстон. – А на этой теме мы должны заработать примерно десять процентов нашей общей оценки, поэтому мы стараемся с пользой тратить каждую удобную минуту.
Посмотрев на толстую книгу с глянцевыми страницами, я увидела картинку: женщина в голландском чепце и ярко-синем фартуке наливает из кувшина что-то похожее на молоко. Вспомнив, насколько я сама в этом возрасте была одержима оценками, я нахмурилась и даже почувствовала легкий приступ паники.
– Вам здесь сидеть еще два часа, – сказала я, взглянув на часы. – Как вы посмотрите на то, если я заменю вас на час, а вы пойдете куда-нибудь и спокойно повторите материал? Но всего на час. У меня сегодня тоже есть работа. – Я не сказала, что часть этой работы связана с составлением фотопазла на обеденном столе Джейн.
Девочки мгновенно вскочили с мест.
– Спасибо, Мелани, – сказала Нола, быстро обняв меня. – Я посвящу свою пятерку по этому предмету тебе.
Она обеими руками подняла тяжелую книгу, и все трое побежали к дому. Я надеялась, что они в курсе, что дом Айкен-Ретт сохранен в своем первоначальном виде, а не восстановлен, – различие, вбитое мне в голову Софи, – и что в нем нельзя сидеть ни на какой мебели. Я отвернулась – пусть попробуют догадаться сами.
Почувствовав запах кофе, я повернулась и увидела перед собой бумажный стаканчик. Я улыбнулась Веронике.
– Спасибо. Вы, должно быть, читаете мои мысли, – сказала я, взяв его в руки.
– Мне нужен был перерыв на кофе, и я подумала, что, вероятно, и вам тоже. – Она сделала глоток. – Жаль, что вас не было здесь раньше, когда одна дама потребовала для своего венка пластиковую зелень, чтобы он как можно дольше оставался зеленым и не выцвел. Я испугалась, что у Софи случится сердечный приступ.
Я громко рассмеялась.
– Да, жаль, что я пропустила эту сцену! Прошлой ночью я не выспалась, поэтому сегодня утром заторможенная.
Вероника кивнула. Она ничего не сказала, но по ее лицу я догадалась, что ей явно хотелось что-то сказать. Я молча потягивала кофе и ждала.
– Стоит ли мне беспокоиться, если дверь чердака все время открывается сама по себе? – в конце концов спросила она.
– Вы спрашиваете, поскольку считаете, что с вашим домом что-то не так в плане его конструкции? Я бы сказала, что, пожалуй, нет. Хотя я в таких вещах не разбираюсь.
– Адриенна пытается мне что-то сказать, да?
Я на миг закрыла глаза, вдыхая запах кофе и наслаждаясь теплом стаканчика в руках.
– Наверное. Особенно если это что-то новенькое.
– Да, и я не думаю, что это совпадение. Все началось в тот вечер, когда Майкл сказал, что хочет выставить дом на продажу.
Я посмотрела на нее.
– И когда он хочет это сделать?
– После Нового года. – Вероника встретила мой взгляд. – Он поставил мне ультиматум. Либо он, либо дом. Он сказал, что если я дорожу нашим браком, я его продам, чтобы мы могли начать все сначала. – Она сделала глоток кофе. – Боюсь, что, если мы переедем, мы потеряем Адриенну навсегда. И я никогда не узнаю, что с ней случилось на самом деле.
Я уставилась в свой стаканчик и наклонила его, глядя, как мое отражение кружится в темной жидкости.
– Я сама сейчас на грани помешательства от всей этой рождественской суматохи и съемок в моем доме, не говоря уже о раскопках на заднем дворе.
Вероника тотчас приуныла, и мне на миг показалось, что она вот-вот расплачется.
– Я не знаю, что мне делать.
Мне тотчас вспомнилась молодая танцовщица в отеле накануне вечером. А еще то, как я была вынуждена горланить песни ABBA, чтобы заглушить крики о помощи. Я глубоко вздохнула.
– Я могла бы помочь вам, или, по крайней мере, выиграть для вас немного времени. Позвоните мне в офис, и давайте договоримся о встрече. Я могу выставить ваш дом на продажу, но сделаю все для того, чтобы процесс продвигался как можно медленнее. – Мой босс, Дэйв Гендерсон, убил бы меня за то, что я взвалила на себя бесперспективную недвижимость, но я не могла сказать Веронике, что ничем не могу помочь ей. Кроме того, я не обещала ей узнать, что Адриенна пыталась ей сказать. Я лишь пообещала, что помогу ей выиграть немного времени.
Вероника схватила мою свободную руку и крепко сжала. В ее глазах стояли слезы.
– Спасибо, Мелани. Большое спасибо. Меня не волнует, что Ребекка говорит о вас… по-моему, вы замечательная!
Я хотела спросить, что она имела в виду, но к нашему столу подошла группа матерей из школы «Эшли-Холл», которых я узнала, и они тотчас забросали меня вопросами. Я допила кофе и переключилась на них, все время ощущая слабый запах духов «Ванильный мускус» и ленточку ледяного воздуха, ласкавшую мне щеку. Что не оставляло ни малейших сомнений в том, что вечно открытая дверь на чердаке Вероники не имела ничего общего с совпадением.
Я проснулась от единственного звонка стационарного телефона. Он больше не был подключен, но оставался на моей прикроватной тумбочке именно для таких случаев. Стараясь не потревожить Генерала Ли или Джека, я быстро села и поднесла трубку к уху.
– Алло?
Мое ухо наполнилось треском и помехами пустого пространства. Я прижала телефон ближе, надеясь услышать
