— Наука… — продолжал маркиз.
— Не говорите мне об официальной науке, — прервал его адвокат. — Это самое грубое невежество, какое только может быть!
— Точная наука требует подтвержденных фактов, которые могут быть проверены и перепроверены. Наука…
Маркиз с пылом повторял фразы и целые периоды из книг, которые ему давал читать кузен, полагая, что затыкает адвокату рот.
— Факты. Да, конечно же! — снова заговорил дон Аквиланте. — Подтвержденные, разумеется! Только некоторые факты не устраивают материалистов, вот они и притворяются, будто не замечают их. Но тем не менее факты остаются фактами, не перестают существовать!
— Если нельзя ни увидеть, ни потрогать…
— Вы бы и увидели, и потрогали, если бы у вас хватило смелости провести эксперимент.
— А!.. Вы думаете, наверное, что, разгорячив мое воображение и внушив страх, заставите меня увидеть то, чего нет! В конечном счете, это будет галлюцинация, больше ничего!
— А если бы Рокко сказал нам: «Меня убил такой-то»?
— Это невозможно.
— А если бы он дал нам доказательства?
— Это невозможно!
— Вам надо взять на себя роль медиума. Он был близким и верным вам человеком. Никто лучше вас не смог бы вызвать его.
— Но я не собираюсь заниматься подобными глупостями!
— Ваши знаменитые ученые отвечают точно так же!
— И они правы!
— Что с вами станет, если вы поможете мне?
— И вы пришли только за этим?
— Да, маркиз. С некоторых пор меня мучают угрызения совести. Я долго думал о судебном процессе и приговоре Нели Казаччо. Боюсь, что присяжные допустили одну из тех неизбежных судебных ошибок, из-за которых невиновный несет наказание за преступление, совершенное кем-то оставшимся неизвестным.
— Почему?.. И что вы собираетесь делать?
— То же, что сделали бы вы, что сделал бы каждый честный человек в таком случае: направить суд по верному пути.
— Каким образом?.. Какие для этого есть основания?
— Это нам скажет он!
— Вы думаете, вам удастся оболванить меня своими колдовскими штучками?.. Спросите лучше у ваших духов, скоро ли будет дождь. Не могут ли эти господа послать его?.. Я поражаюсь, как вы, такой умный, образованный человек, верите всему этому вздору. Хотите услышать объяснение? Я, невежда по сравнению с вами, дам его вам. Сейчас, когда вы почувствовали угрызения совести из-за процесса, вы много думали о нем и разгорячили свое воображение… Вот и показалось, будто вам явился…
Он не захотел даже произнести имя Рокко Кришоне.
С чего бы это дон Аквиланте принялся размышлять именно о процессе Нели Казаччо?.. Какие у него подозрения? На кого? Он пришел прощупать почву?.. Или же просто придумал всю эту историю, чтобы посмотреть, как она подействует на него? К счастью, он, маркиз, оставался невозмутимым. К чему показывать, что он боится возможных разоблачений? Да и кто может сделать их, в самом деле? Когда умирают — умирают навсегда!
Эти мысли пронеслись у него в голове, пока он говорил.
И хотя где-то в глубине его души таился страх перед загадочными явлениями, который в иные минуты охватывает даже самых бесстрашных людей, он не стал ждать, пока дон Аквиланте ответит ему, и тут же продолжал:
— Однако, чтобы доказать, что не такой уж я неразумный, как вы уверяете, я готов удовлетворить вашу просьбу. Увидеть и потрогать, разумеется! И думаю, больше мы не будем возвращаться к этому… Лишь бы это было несложно и не очень долго. Я не могу терять время. И надеюсь оказать вам большую услугу, выбив из вашей головы все эти глупости.
— Вы соглашаетесь из любопытства или со злым умыслом?
— Хотите заранее принять меры? Я поступаю искренне, уверяю вас. Скорее ради вас, чем ради себя, Вот увидите. Вы избавитесь от угрызений совести.
— Вот он! — воскликнул дон Аквиланте. — Он не стал ждать, пока его вызовут.
Маркиз невольно посмотрел по сторонам, Сердце его стучало, во рту вдруг пересохло.
— Слушайте! — Голос дона Аквиланте зазвучал глухо. — Он подаст знак, что он здесь.
Бледность, легкое дрожание головы и рук, изменившийся голос говорили о том, что дон Аквиланте и в самом деле был в трансе.
Маркиз прислушался затаив дыхание.
— Слышали? — спросил дон Аквиланте.
— Нет.
— Но он же громко постучал по столику!
— Видимо, недостаточно громко.
После этой первой неудачной попытки маркиз стал успокаиваться, хотя все еще сдерживал дыхание и прислушивался.
— А теперь слышали?
— Нет.
— Слышите? Он стучит громче.
— Но я же не глухой!
— Я возьму вас за руку, — сказал дон Аквиланте, помолчав немного, — чтобы уловить еще один ваш флюид, и тогда вы тоже услышите его… Дайте мне руку, не бойтесь.
Маркиз почувствовал, как холодная дрожь пробежала по всему его телу. Дон Аквиланте с тревожным напряжением смотрел на него.
— Никого нет! — воскликнул маркиз.
Адвокат нахмурился, опустил голову и шевелил губами, словно разговаривал сам с собой.
— Ну? Так что же? — в нетерпении спросил маркиз.
— Он не хочет сказать мне это!
— А!
— Он хочет сказать это только вам! Обещает, что придет к вам во сне и все скажет.
— Я так и знал! — облегченно вздохнул маркиз. — Я так и знал, что все обернется шуткой!
— Он придет, непременно придет. А теперь он уходит!.. Он исчез!
— И это вы называете увидеть и потрогать?
Маркиз смеялся, расхаживал по комнате, разминая руки и ноги, чтобы сбросить с себя ощущение утомительного ожидания, в котором он почти час простоял неподвижно.
— И это вы называете увидеть и потрогать?
Он хотел взять реванш над доном Аквиланте, который так напугал его, несмотря на то что он никогда, а сейчас тем более не верил во все эти чародейства.
Во сне?.. Отлично! И он улыбался про себя.
Он рассказал об этой сцене кузену Перголе, и они вместе посмеялись; он рассказал о ней тетушке баронессе, у которой никто не мог выбить из головы, что вся эта темная история не обошлась без вмешательства этой дурной женщины! Ему казалось, что таким образом он обретает большую уверенность в своей безопасности.
И все же много дней подряд он ложился спать с каким-то смутным страхом, что увидит во сне свою жертву. Если бы Рокко сдержал слово, это означало бы, что и в самом деле… Но он не сдержал слово ни тогда, ни потом!
Однако маркиз не мог объяснить себе, отчего с некоторых пор его охватила жажда деятельности и вынудила в корне изменить старые привычки.
Кузену доктору Меччо и многим другим членам клуба удалось все же несколько поколебать его решение не вмешиваться в кипевшую страстями борьбу за муниципалитет. Хотя он все еще сопротивлялся, но уже не с той непреклонностью, что раньше:
— Во что вы хотите меня втянуть? Ради чего? Все равно не убедите меня, что мне по силам сделать доброе дело — навести порядок в том безобразии, что творится в муниципалитете, который еще держится кое-как только потому, что выколачивает налоги.
— Маркиз, муниципалитет — это залежи несметных богатств. Надо только вырвать их из рук тех, кто преспокойно распоряжается ими по своему разумению лишь потому, что никто до сих пор не посмел потревожить этих господ. Дела муниципалитета никого не волнуют! Вот замечательное присловье, которому все следуют.
— И вам бы хотелось, доктор, чтобы за это дело взялся я?
— Вы — лицо незаинтересованное, особой корысти у вас нет. Хотя как же — есть: вы ведь тоже задолжали муниципалитету за Марджителло, после того как отменили право дедовских времен на общинное пользование землей. Вот вам бы и подать пример — рассчитаться честь честью, и тяжбе конец.
— А кредиторы? Кто меня от них оградит, уж не вы ли? Стоит мне выложить деньги, как на них сразу наложат арест.
— Созовем их всех — и тех и других, — и предложим им, что так, мол, и так, господа, придется и вам пойти на уступки. Для них это будет так же приятно, как приглашение на свадьбу. Они ведь уже полста лет гроша ломаного не видят! А вот ежели бы вы могли сказать всем другим должникам: «Господа, поступайте, как я…»
— То они подумали бы: «Маркиз Роккавердина совсем спятил!» Да чтобы я растревожил это осиное гнездо? Чтобы все они на меня налетели? И чтобы я лишился той малой толики покоя, какая мне остается от моих собственных дел?
— Не будем эгоистами, кузен!
— А вы? Вы же сидите сложа руки.
— Я проповедую в пустыне вот уже много лет! Я скромный врач, у меня нет авторитета…
— И все же я слышал, что как-то, лишь бы заткнуть рот, один мэр предложил вам: «Действуйте. Даю вам карт-бланш».
— На словах!.. Не заставляйте меня выкладывать всю правду, маркиз!
Его увлекали в угол гостиной, настаивали, нашептывали, словно готовили какой-то темный заговор, и косо поглядывали на тех, кто прохаживался возле них, притворяясь, будто разговаривают друг с другом, и прислушиваясь, — на осведомителей мэра и городских советников.
