— Брайан…
— Чтобы всегда быть на связи, — сообщает будничным тоном. — Свой номер я уже сохранил в телефонную книгу и записал твой. Теперь тебе будет не так скучно…
Я его слушаю в пол-уха и, не отрываясь, разглядываю подарок. Знаю, что это не романтичный обмен номерами при случайном знакомстве, а потому, что так надо. Чтобы контролировать меня. Ну и ладно. Я все равно так рад, словно мне не телефон, а ключи от крутой тачки вручили.
— Спасибо, спасибо, спасибо! — восторженно шепчу и, не сдержав порыва, кидаюсь ему на шею, крепко обнимая.
Он, чуть помедлив, тихонько сжимает меня за плечи и тут же отпускает, желает спокойной ночи и незаметно выходит. Незаметно, потому что все мое мальчишеское внимание переключается на новую игрушку. А ведь это музыка и фильмы, да даже в интернете можно полазить. Во мне столько восторга, что я не решаюсь включать его, только кончиками пальцев бережно глажу черный безжизненный экран и улыбаюсь, как дурак.
Брайан сдерживает свое обещание и звонит с работы каждый день. Вряд ли из-за беспокойства и желания услышать мой голос, и уж точно не потому, что соскучился, а затем, чтобы проверить, не сбежал ли я уже, прихватив с собой что-нибудь ценное. Что поделать, если я, несмотря на всю его заботу и доброту, остаюсь для него чужим человеком. Но каждый раз, когда раздается мелодия вызова, тут же отмахиваюсь от неприятно колющих мыслей и с улыбкой отвечаю. Вот и сегодня — нет чтобы нормально пообедать в свой перерыв, он звонит мне, для проведения очередной инспекции.
— Чем занимаешься? — строго интересуется, даже не поздоровавшись, и я в ответ подначиваю его:
— Ищу столовое серебро и хрусталь, собираюсь сгонять до ближайшей скупки и задвинуть подороже. Как считаешь, сколько денег дадут?
— У меня нет ни того, ни другого, не теряй времени впустую. Предлагаю продать компьютер, за него тебе отвалят несколько сотен фунтов, — поддерживает мою игру деловым тоном, но я прямо чувствую, как улыбается. — А если серьезно?
— Мне нечем заняться, я не знаю, что могу делать в твоём доме, — уже уныло отзываюсь.
— Все что угодно. Почитай или…
— Очков нет, знаешь же какое херовое у меня зрение.
Слышу, как неодобрительно хмыкает, но никак не комментирует мои подзаборные грубости.
— Посмотри какой-нибудь фильм, полазь в интернете, поешь, сходи погулять, я же говорю: все что угодно. Кстати, я оставил тебе немного денег, чтобы ты пользовался транспортом, если захочешь куда-нибудь выйти или чего-нибудь купить. А с очками вопрос решим.
— Разрешаешь залезть в свой компьютер? — Пропускаю мимо ушей новость насчет налички.
— Конечно, он в твоем полном распоряжении. Только рабочую папку не трогай, там важные материалы для статьи.
— А вдруг я откопаю что-нибудь личное? Не боишься? — ехидно спрашиваю, а он, чуть помедлив, усмехается:
— Буду тебе благодарен, если хоть что-то найдешь. Интересно было бы поглядеть на кусочек своей личной жизни. — Надо же, какая уверенность! Либо у него и вправду никого нет, либо все тщательно спрятано. Лучше бы первое… — Ну так как, у тебя все в порядке?
— Да что со мной случится? Разве что инопланетяне похитят, и то вряд ли… Умылся, зубы почистил, собираюсь завтракать или скорее обедать, посуду за собой помою, — нудно перечисляю, а он смеется на том конце воображаемого провода. — А тебе смотрю заняться больше нечем, как меня проверять, да? — пытаюсь вяло огрызаться, но он, как всегда, спокоен и ироничен.
— У меня были две выматывающие лекции, так что… имею право отдохнуть, — вздыхает и насмешливо проясняет: — Да, я тебя проверяю, привыкай. Про инопланетян я, конечно, не думал, но… Вдруг ты соседскую кошку в мусоропровод спустишь или пальцы в розетку засунешь?
Закатываю глаза и хихикаю беззвучно. И он еще меня ребенком называет.
— У соседей нет кошки. Я не уверен, что у нас вообще соседи есть… — чуть слышно бурчу себе под нос и уже громче добавляю: — Ты сегодня задержишься?
— Не планировал. А ты уже соскучился? — усмехается, зараза, а я стараюсь игнорировать его вопрос, потому что да, соскучился, но это не имеет значения.
— Тогда купи мне что-нибудь вкусненькое, — вырывается так внезапно, что я закусываю губу и жмурюсь, пугаясь собственной наглости.
И он молчит какое-то время, а потом неуверенно произносит:
— И чего же ты хочешь?
И голос такой холодный, даже кажется, безжизненный, и мне действительно становится не по себе. Потому что он и так столько всего делает для меня, а я еще чего-то прошу… Резко выдыхаю и торопливо бормочу:
— Ничего, не обращай внимания, я ляпнул, не подумав. Со мной все хорошо, посуда на месте, кошки целы, пальцы тоже, не отвлекайся на меня.
Несу какую-то чушь, а сам лихорадочно соображаю, что вот уже точно перегнул палку. Он вернется и выскажет все, что думает, поставив меня — наглого беспризорника, на место. И когда срывается беспокойное: «Родж…», сбрасываю звонок, оставляя телефон на постели. На его постели, на которой я лежал в обнимку с его подушкой, вдыхая его запах, и стремительно спускаюсь на кухню. Слышу, как пиликает наверху, раз за разом оповещая меня об очередном сообщении, затем еще пара звонков, долгих и мучительных и, наконец, становится тихо. Сижу за столом, грею о кружку с горячим чаем вмиг заледеневшие руки, вяло жую сэндвич и надеюсь, что Брайан не сильно на меня разозлился.
Время тянется тоскливо и долго. На улицу я так и не вышел — дождь опять зарядил с самого утра, вместо этого валяюсь на кровати Брайана, пересматривая свои любимые «Звездные войны». Периодически проваливаюсь в сон и вновь просыпаюсь где-то посередине следующего фильма. Брайан приходит домой, как ни в чем не бывало, собранный, раскрасневшийся на холоде, с подозрительным блеском в глазах. Отдает мне бумажный, сладко пахнущий пакет из кондитерской на углу, вытаскивает свой телефон и, размахивая перед моим носом, сердито отчитывает:
— Я тебе зачем купил такую же штуку? Пожалуйста, не игнорируй меня и отвечай на звонки. Я беспокоюсь. И не будь ребенком, не нужно стесняться просить у меня что-то, тем более, если ты этого хочешь и, если я в состоянии это купить. — И после того, как я виновато киваю, меняет строгий тон на вполне будничный и даже игривый, спрашивает: — Покормишь меня?
То говорит сухо, жестко даже, будто бы каждым словом одаривает, то вдруг улыбается мягко и открыто. Меня не покидает ощущение, что передо мной два разных человека. Вот как у него это получается? А я боюсь его до жути и хочу быть ближе. И как у меня получается чувствовать все это одновременно — тоже не знаю. Ласково заглядывает мне в глаза, и я, сияя в ответ, облегченно выдыхаю и несусь на кухню разогревать еду.
После ужина мы снова разговариваем, как и каждый вечер с того момента, как я поселился в этом доме. По очереди рассказываем что-то о своей жизни — так мы лучше узнаем друг друга, хотя самых личных тем и он, и я, до сих пор избегаем. Сегодня моя очередь изливать душу, и Брайан с интересом слушает мой рассказ о том, как я провел еще один скучный день без него. Даже если провел его на диване, в обществе разбросанных фантиков от конфеток и пульта от телевизора. А вот рассказ о моем детстве воспринимается настолько серьезно, что Брайан вовсе выключает телефон, чтобы беспрестанные звонки нам не мешали. Тяну информацию понемногу, опасаясь, что если все расскажу сейчас, то назавтра и тем никаких не останется, и он перестанет меня расспрашивать и смотреть вот так заинтересованно, и вот так ласково улыбаться.
Мы учимся жить вместе, привыкая находиться рядом, хотя я вижу, как ему непривычно и даже… тяжело. Но с каждым разом я все больше доверяю ему и сильнее привязываюсь. Убеждаю себя, что это ни разу не признательность, вот ни чуточки… Конечно, я благодарен всем сердцем за все, что он для меня сделал и уверен еще сделает. И дело даже не в дружбе — ну какая там дружба между преподом колледжа и уличным беспризорником? Самому не верится… Только вот те искренние и глубокие чувства, что я испытываю — не менее удивительны, и совсем не пугают, а скорее радуют.
