А сейчас мне как раз предстояла страсть. Лифт, летящий вверх, в холостяцкие апартаменты, и первые касания, невозможно робкие, которые должны были через считанные секунды взорвать пространство между этими двумя.
Очень не хватало саундтрека. Но я надеялась справиться и так.
Я на миг отвела взгляд от ноутбука, полузакрыв глаза, чувствуя, как горят щеки. Я уже написала пару лёгких эротических вещей, и вышло не то, чтобы плохо. Но всё ещё смущалась, как девчонка.
Впрочем, быть может, в этом тоже была своя прелесть?
Я покосилась на Кирилла, бросая на него вороватый взгляд из-под ресниц. Он сидел в кресле наискосок, погрузившись в стопку документов. Дорогой «паркер» в его руке порхал по полям, испещряя их пометками. Контракты? Рукописи?
Я не успела отвернуть лицо. Кирилл поднял голову, и наши взгляды встретились. И, кажется, ни моих полуоткрытых губ, ни разом вспыхнувших щёк он не пропустил.
И тряхнул головой, откладывая рукописи.
— Ну уж нет.
Я инстинктивно отодвинулась, придвигая ноутбук к себе.
— Что?
— Может, ещё шубу накинешь? — поинтересовался он. — Раз уж пишешь эротику, она должна быть горячей. Разоблачайся.
Я моргнула.
— Ты серьёзно?
Вместо ответа Кирилл подчёркнуто медленно отложил стопку бумаг в сторону. Положил сверху «паркер».
И мягким кошачьим шагом подошёл ко мне.
— Кто-то обещал делать всё, как я скажу, — обманчиво мягко произнёс он. — Без колебаний и визгов.
Я вскинула голову.
— А если я не хочу?
Кирилл пожал плечами.
— Я обещал тебя раздеть, если ты будешь капризничать, и к тому же это нужно для дела. Всё за то, чтобы дать неизбежному свершиться.
Две сильные ладони легли мне на плечи.
— Вперёд. Посмотрим, как красиво ты умеешь писать голую натуру обнажённой. Здесь не итальянское солнце, конечно, но смотреться, уверен, ты будешь незабываемо.
— Держу пари, тебе бы этого хотелось, — огрызнулась я, придерживая полотенце.
Но прозвучало это слабо, и мы оба это знали. Я согласилась на его условия, в конце концов.
Но голой он ещё не видел, и я не собиралась доставлять ему это удовольствие.
Я обернулась, глядя ему в глаза.
— Я прекрасно напишу и так, — произнесла я, позволив хрипотце прорезаться в голосе. — Впрочем, если ты настаиваешь, пожалуйста. Но ты уйдёшь.
Настала очередь Кирилла поперхнуться.
— Из собственного дома?
— На второй этаж. На кухню. Куда угодно.
Несколько секунд он задумчиво глядел на меня. А я смотрела куда угодно, только не на него. Хотя делать это в такой близости от него было очень трудно: взглядом я упиралась прямо ему в живот и… ниже.
— Ну хорошо, скромница, — наконец сказал он. — Но к ужину я вернусь. Камин горит жарко, и ты даже не вздумаешь одеться. А чтобы даже искушения не возникало…
Я успела лишь ойкнуть: не глядя на меня, Кирилл наклонился, приподнял меня с дивана, так, что я оказалась полностью в его руках, и, не глядя на меня, одним жестом размотал полотенце.
И я оказалась совершенно голой в одной комнате с ним. В полуметре от него.
— Хорошей главы, — сообщил Кирилл, закинув полотенце на плечо и всё ещё не глядя на меня. — А лучше — двух. Приду и проверю.
— Ты не будешь лезть в мой текст, — голос всё-таки дрогнул.
— Нет, только в счётчик знаков. — Кирилл не обернулся. — Или подкинуть тебе вдохновения? Посмотреть долгим обжигающим взглядом, сделать массаж, отшлёпать, подиктовать тебе, пока ты сидишь у меня на коленях?
Я невольно подтянула собственные колени к груди, живо представляя эту сцену.
А ещё я вообразила, как Кирилл на меня смотрит, пока я пишу. Пока я живу сценой в мире, вход в который ему закрыт. Ведь ему недоступен и мой текст, и я сама.
Сердце вдруг гулко забилось.
— А и плевать, — вдруг сказала я. — Оставайся.
Глава 8
Я больше не смотрела на Кирилла. Я вытянулась на животе, переставив ноутбук со столика перед собой. И королевским движением приподнявшись, начала набирать очень простую сцену. О том, как…
Ну да, догадаться было несложно. Именно о том, как герой раздевал героиню. И как он смотрел на неё при этом.
Посмотрит ли кто-нибудь так на меня? Или же этого никогда не произойдёт, а я так и останусь синим чулком за ноутбуком в съемной комнатушке? Теперь, когда Славки нет рядом, а других поклонников нет и не предвидится?
Но прямо сейчас это было неважно. Я забыла о Кирилле, забыла о горящем камине, забыла о том, что совершенно раздета. Сияли глаза, с шелестом падала ткань, горячие ладони гладили грудь, и дело было совершенно не в терпкой нотке мускуса, повисшей в воздухе, а в странной, невозможной, немыслимой встрече двух одиночеств, которые сами не верили, что нашли друг друга. И пытались убедиться — самым древним и прекрасным из способов.
Впрочем, вдоволь насладиться друг другом я им не дам. Даже и не подумаю. Какой, к дьяволу, секс так рано в романе?
Но Кирилл был прав, поняла я, ощущая, как вдруг легко и просто стало писать. Когда под твоими пальцами летит страсть, а сама ты лежишь в пикантной позе безо всякого наряда рядом с чужим мужчиной…
Это заводит. Это возбуждает. Это стимулирует лучше коньяка и кофе.
Но я не обернулась. Ни за что на свете. Пусть думает, что мне плевать.
Хотя в краткий миг, когда я вынырнула из сцены и ужаснулась, что я вообще делаю и в каком виде лежу, я бы отдала полцарства за плед. Хотя бы за короткий халатик, пусть он и покажет со всей откровенностью, что под ним ничего нет. Всё лучше, чем ничего.
Было жарко. А когда я представляла, что Кирилл смотрит на меня, становилось даже жарче. Пылали даже пальцы ног, и если бы я сейчас обернулась…
Ты увидела бы, что твой редактор сидит и читает документы, ехидно произнёс голос в моей голове. И никакого раздевающего взгляда, детка. Это всё твои фантазии. Кириллу нужна только твоя рукопись, так что пиши-пиши. Может, соблазнишь его удачной метафорой.
Щёки вновь вспыхнули. К дьяволу Кирилла, к дьяволу всё. Пусть не смотрит на меня сколько угодно! Пожалуйста. Не очень-то и хотелось.
А потом я увлеклась. Страница шла за страницей, и мало-помалу меня начало охватывать чувство знакомой лёгкости. То невесомое счастье и уют, когда встречаешь своего человека и попадаешь в тепло, и знаешь, с самых первых часов знаешь, что он не обманет и не предаст. Что ты дома.
Иногда мне кажется, что именно ради таких моментов я и пишу.
Вот только каждый раз волшебство рассеивается, и я оказываюсь…
… В обычном мире.
Я моргнула, отрываясь от экрана, и впервые заметила, что за окном стемнело. Ранний зимний вечер. Предпоследний в этом году.
А камин по-прежнему горел жарко, словно в него только что доложили дров, хотя я не поднималась с места.
… Я же не могла пропустить, как Кирилл поднимается и проходит мимо меня, правда?
Оказывается, могла.
Я глянула на счётчик знаков. М-да, всего двадцать тысяч. Я-то думала, куда больше.
— Ежонок, — вдруг позвали меня из угла. — Не замёрзла?
Кирилл?
Я обернулась, одной рукой невольно прикрывая грудь.
Кирилл стоял у лестницы, внимательно глядя прямо мне в глаза. Только в глаза, никаких долгих взглядов, скользящих по бёдрам и ягодицам.
Но именно в этот момент я остро ощутила, что обнажена. И что халатик мне бы совершенно не помешал. Особенно теперь, когда порция текста была закончена.
Странно: никакого острого неудобства я не испытывала. Да, мне хотелось одеться, но под взглядом Кирилла было… уютно. Тепло.
А потом я заметила, что он был одет в строгий деловой костюм.
— Можно мне одеться? — старясь сохранять голос ровным, спросила я. — Тоже хочется быть на высоте, пусть вечернего платья у меня и нет.
Глаза Кирилла блеснули.
— А хочется?
Я представила себя сидящей напротив него в длинном чёрном платье с открытой спиной. С бокалом алого вина, а лучше — любимого мартини. И долгий, долгий взгляд поверх бокала, и документы, летящие со столика в сторону вместе с тарелками, и как он подхватывает меня под бёдра и подсаживает на стол, а потом…
