обрести религию? – сказала она таким тоном, словно его миссия – дохлый номер.
Утверждение было правдивым, но не полностью. Пытаться исправить мышление Наоми – вероятно, не лучшая идея, но он понимал: чтобы заручиться ее поддержкой, ему надо хотя бы постараться разъяснить ей все. Его рабочий лексикон был полон обманчивых словечек, таких как «вера», которые имели бесконечно сложные определения. К счастью, Итан был прагматиком по натуре и реалистом в силу опыта.
– Все проще, чем кажется. Я хочу дать людям основания верить. В себя, друг в друга или в нечто большее.
Долгое время она пристально смотрела на него. Итан почти физически ощущал ее желание снять с него кожу слой за слоем, чтобы узнать, прогнила ли сердцевина.
– Да ладно, Наоми Грант. Только не говори, что совсем не заинтригована.
Что, если он хочет этого слишком сильно? Он то и дело спрашивал себя, чего будет стоить неудача.
– О, я порядком заинтригована. – Она прошлась пальцами по табличке с именем, вторя его движениям. – Но, несмотря на красивые речи, ты так ничего и не сказал о технической составляющей.
– Я не силен в подобных вещах. – Что является недостатком для любого человека, особенно раввина.
– Большинство людей не заявляют о своих слабостях так прямо. – Ее голос был полон нежной задумчивости.
Он удерживал ее взгляд несколько мгновений.
– Может, им стоило бы.
Кто знает, когда семинары закончатся, возможно, он пригласит ее на свидание. Итан давно не выбирался ни с кем на прогулку, но, опять-таки, он не мог вспомнить, когда последний раз ему так сильно хотелось узнать кого-то поближе.
Прищурив глаза, Наоми первая разорвала зрительный контакт.
– Ты тянешь время.
– Ладно, вот мое предложение. Раз в неделю мы собираемся на час-полтора на семинары в Еврейском общинном центре. Это место не такое пугающее, как синагога, – добавил он, предугадав ее вопрос. – В идеале учебный план должен быть рассчитан на шесть-восемь недель. Так он впишется в наш график мероприятий.
Наоми разглядывала свою кутикулу.
– Могу я выбрать день недели?
– Конечно. Но только не Шаббат.
– Вторник. У меня занятия по крав-мага по понедельникам и средам.
– Договорились. Разработай программу. Внеси туда все, что, по твоему мнению, необходимо знать об интимной жизни.
Она вздернула бровь.
– Ты даешь мне карт-бланш?
Обычно Итан не вмешивался в учебные материалы профессоров, которых нанимал.
Наоми поднялась на ноги.
– Нам надо будет провести пробное занятие. Давай договоримся, что если первый семинар не увенчается успехом, то мы просто свернем этот проект.
– Пусть будет по-твоему. – Он тоже встал. – Об условиях оплаты…
Она лишь отмахнулась.
– Тебе не по карману мои услуги спикера. Я буду заниматься этим как волонтер.
– Нет. В этом нет необходимости.
Должно быть, он выглядел серьезно, потому что она смягчилась.
– Хорошо. Как насчет шестидесяти баксов за занятие?
Такая ставка была оскорбительно низкой, и они оба это понимали.
– Я бы поспорил с тобой, но чувствую, что проиграю.
Наоми лишь одарила его фальшивой улыбкой, которую он видел, когда они были в конференц-центре.
– Доверяй своим инстинктам.
– Тебя устроит, если мы проведем первый семинар через две недели? Этого времени хватит, чтобы забронировать зал и распространить информацию среди прихожан. Я планирую связаться с молодежным движением «Гилель» в Калифорнийском университете.
– Тогда увидимся через две недели. – Наоми протянула ему руку.
Итан ответил ей спустя мгновение. При таком близком рассмотрении ее глаза казались совершенно зелеными.
В его распоряжении было четырнадцать дней, чтобы собраться с силами. Он надеялся, что этого будет достаточно.
Глава 4
Когда мать Итана позвонила ему в середине недели и сказала, что хочет устроить пятничный ужин в честь приезда его сестры, он сразу понял, что она опять забыла про шаббат.
Это было обычным явлением. Поэтому он деликатно напомнил ей о своих еженедельных обязанностях, полагая, что она изменит планы. Но она настояла на своем и, совершив пару манипуляций, которые он услышал через телефон, отправила ему электронное письмо с приглашением. По личному уставу Рене Коэн, использование приложения «Календарь» было юридически обязательным.
Лишь в редчайших случаях его мать доставала рукописные карточки с семейными рецептами, передаваемыми из поколения в поколение, и расшифровывала слова, половина которых была написана на немецком. Причем в кратчайшие сроки.
Итан мысленно готовился к вечеру, полному мелких катастроф.
И действительно, когда наступил пятничный вечер, трудно было понять, кто чувствует себя хуже, пока его мать дрожащими руками пытается зажечь свечи. Щеки Рене залились густым румянцем, когда она произносила молитву на иудейском, поспешно пытаясь вспомнить нужные слова, пока огонь спички не обжег ей пальцы.
Сестра Итана, Лия, то и дело извинялась за то, что не может взять на себя эту обязанность. Лия проводила большую часть года на съемках в экзотических локациях в качестве продюсера реалити-шоу на ТВ. По ее собственному признанию, соблюдать традиции, проживая в палатке на крошечном острове у побережья Мауи, было весьма проблематично.
Итан вспотел под ермолкой. Температура в гостиной его матери едва ли достигала двадцати четырех градусов, но прямо из кухни валил пар от старой и, как следствие, износившейся духовки.
– Почему ты просто не воспользуешься английским переводом? – Желудок Итана виновато сжался. С его стороны было бестактно заставлять семью соблюдать обычаи, которые они не до конца понимали.
До того как он стал раввином, ужины в честь Шаббата в семье Коэн проходили редко и были не религиозной практикой, а, скорее, поводом собрать вместе друзей и семью. Молитвы произносились наспех, чтобы поскорее приступить к еде. На мгновение Итан позавидовал другим раввинам, у которых в роду было несколько поколений благочестивых верующих.
Нельзя было отрицать то, что религиозная среда, в которой он провел последние шесть лет, отдалила его от близких родственников.
Его мать поморщилась:
– Да уж, стоило бы додуматься.
– Я видел и похуже, – успокоил ее Итан, что
