тесноватого «рено» Всеволод Алексеевич тянется к экрану. Сашка показывает ему сообщение.
– Тонечка. Пишет, что приедет в гости к первому числу.
Вообще-то Тонечку он любит. По крайней мере когда она еще на Алтае приходила к ним, он радовался. Но сейчас смотрит как-то озадаченно. Не помнит, кто такая Тонечка? Да не может быть.
– Почему к первому? Так не говорят. На какое число у нее билет?
– Она еще не брала билет. Но пообещала, что к первому числу приедет. К вашему дню рождения, чтобы вместе отпраздновать, как всегда.
– Было бы что праздновать…
И отворачивается к окну. Сашка вздыхает и набирает Тонечке ответ. «Очень ждем. Всеволод Алексеевич будет рад. Я дико соскучилась».
* * *
– К приезду этой своей подруги ты пол не намываешь, – замечает Всеволод Алексеевич не без ехидства.
Тонечку они ждут вечерним поездом. До вокзала полчаса неспешным шагом, погода хорошая, так что они решили прогуляться. А назад возьмут такси. Сейчас же, пока есть время, Сашка устроилась с книгой на диване. Всеволод Алексеевич в своем любимом кресле делает вид, что телевизор смотрит. Сашка заварила ему огромную кружку брусники со свежей мелиссой, вручила кусок творожной запеканки, приготовленной вообще-то к приезду гостьи, но она же видела, каким взглядом смотрел на нее Туманов, когда она ее из духовки вытаскивала. Тонечка не расстроится, если запеканка будет разрезанной. И сразу поймет, кто ею уже поживился. А сокровище счастливо орудует вилкой, посматривая то в экран, где грызутся по совершенно не важному поводу политики, то на Сашку.
– А что, у нас грязно? – удивляется Сашка.
Влажную уборку она старается делать через день из-за его астмы. Но одно дело пройтись тряпкой по всем поверхностям, а другое – оттирать плиту и раковину, всякие баночки для чая, кофе, сушеной мяты и тому подобного на кухне, которые вечно оказываются захватанными чьими-то липкими пальцами (и Сашка даже знает, чьими), убирать валяющиеся не на своих местах вещи и драить сантехнику. Без моющих средств, надо заметить, если не считать моющим средством обыкновенную соду, которая заменяет Сашке всех мистеров мускулов, пропперов и прочих чудо-помощников.
– У нас всегда чисто, но, помнится, когда нам на голову свалилась другая твоя подруга, ты пыталась вылизать каждый миллиметр.
Сашка хмыкает. Какая наблюдательность.
– Во-первых, Тоне в голову не придет предъявить мне претензии, что ковер недостаточно чистый, а тарелки не слишком блестят. Она скорее сама пойдет перемывать, если ее что-то не устроит. Во-вторых, она прекрасно знает, что из меня хозяйка – как из вас танцор диско.
– У меня была пятерка по сцендвижению, к твоему сведению!
– Даже не сомневаюсь!
У обоих отличное настроение, поэтому они с удовольствием перебрасываются колкостями.
– Ну а в-третьих, к вашему дню рождения я все равно планирую генеральную уборку.
– И припашешь гостью заодно? – усмехается Всеволод Алексеевич. – Я тебе сколько раз говорил, давай наймем клининговую компанию!
– Ага, чтобы они со своими средствами сюда пришли, и вы начали задыхаться через пять минут. И вообще, деньги некуда девать, что ли? Не буду я никого припахивать.
У Сашки гораздо более хитрый план. Она надеется, что Всеволода Алексеевича можно будет отправить с Тоней гулять на ту же набережную или просто по городу, а она тем временем сможет нормально убраться, без ценных советов и ежесекундных попыток привлечь ее внимание. Не любит он, когда Сашка делом занята, уборкой там или готовкой. Читать можно, можно телевизор смотреть, можно даже в телефоне играть. Но убирать, готовить, гладить при нем практически невозможно. Виноватым он себя чувствует, что ли? Из серии «помочь не могу, так хоть помешаю».
– Запеканка изумительная, – тем временем сообщает Всеволод Алексеевич, ставя тарелку на журнальный стол. – Я просто хочу, Сашенька, чтобы ты отметила закономерность. И сделала выводы, кто настоящая подруга, а перед чьим приездом надо каждую соринку выметать, чтобы не получить тонну претензий.
Сашка вздыхает. Как он все замечает? Казалось бы, история с Аделькой приключилась уже давно. Как Всеволод Алексеевич и предсказывал, с тех пор ни звонка, ни пары строк в мессенджере. Впрочем, тот же Всеволод Алексеевич утверждает, что Аделя появится, как только начнется новый курортный сезон. Или когда ей просто что-то от Сашки потребуется. Но откуда ему знать, что Сашка постоянно об Адельке думает? Натыкаясь в очередной книге на упоминание о детской дружбе, продлившейся всю жизнь, слыша краем уха рекламу очередного сериала про лучших подруг, который крутят сразу после программы «Время», и под который Всеволод Алексеевич иногда дремлет. Сашке все равно кажется, что друзей детства терять нельзя. Что надо было потерпеть; что ей показалось; что у Адельки сложный характер. Что надо разблокировать ее номер. И если та первой напишет, то… То Всеволод Алексеевич ее прибьет.
Для Тони приготовлена отдельная спальня, та самая, что когда-то была Сашкиной. Она не уточнила, на сколько приезжает, но до дня рождения Туманова еще шесть дней, значит, как минимум на неделю. И Сашка заранее строит планы, куда они все вместе пойдут, чем займутся. И каждый раз себя обрывает, вспоминая, чем закончились ее попытки развлечь Аделю.
– Вы ведь с Тоней тоже давно дружите? – продолжает Всеволод Алексеевич.
Политические баталии ему сегодня явно не так интересны, как предстоящая встреча гостьи.
– Да. Не с детства, как с Аделей, но уже лет пятнадцать. Или двадцать? И виделись мы гораздо чаще, общались гораздо плотнее. Собственно, она была моим пропуском на все ваши концерты и главным источником новостей о вас.
– В моей гримерке ошивался шпион, – хмыкает Туманов. – Докладывала, какого цвета у меня были трусы? Фотографии хоть не слала?
– В те времена в телефонах еще не стояли навороченные камеры. На ваше счастье, – не уступает Сашка. – Нет, Всеволод Алексеевич, если Тоня мне и рассказывала о вас, то исключительно о том, как вы себя чувствуете.
Кажется, он не слишком-то поверил. Ну и правильно. Но посвящать его в подробности Сашка не собирается.
– Тоня хорошая, светлая девочка, – вдруг невпопад сообщает Всеволод Алексеевич. – Без второго слоя. Что на душе, то и на языке. Редкость в наше время. А уж в нашей профессии – так тем более. Я не ожидал, что она согласится на роль костюмера. Просто хотел ее поддеть, чтобы гордость взыграла, чтобы хоть немножко характер проявила. А оно видишь, как получилось…
Он ненадолго замолкает. Видимо, вспоминает, как оно получилось. Не очень хорошо получилось-то. Но Сашка не хочет обсуждать с ним личную жизнь Тони. Всегда боялась этой темы. А честно сказать, и сейчас боится узнать его настоящее отношение к тому, что
