— Это что еще за вторжение? — прошипела она гневно. — Покиньте наш дом немедленно, иначе я позову охрану!
— Не верещи! — отец продемонстрировал ей свою слегка поврежденную руку. — Охрану я уволил. Только что.
— Как это?
— Молча! И пусть скажут спасибо, что просто по морде от меня за девчонку получили! Могли бы и по статье загреметь!
— Садитесь, милочка! — властно велела их гостья, причем тоном, которого довольно сложно ослушаться. — В ногах правды нет, а разговор предстоит долгий. И молите Бога, чтобы итог этого разговора пришелся мне по душе!
Чувствуя неладное, Вячеслав нахмурился:
— Извините, а в чем дело?
Проигнорировав его вопрос, гостья дружески похлопала по плечу его отца:
— Молодец, Саша! — кивнула на Славика. — Отличный генофонд!
— Спасибо, Антонина Ильинична, — странно улыбнулся родитель, — комплимент от Вас — уже чудо!
Резко переключив на него внимание, отец попросил:
— Слава, принеси нам ноутбук.
Ничего не понимая, Красницкий выполнил просьбу.
А когда вернулся, все присутствующие уже заняли свои места.
Бабка и мать расположились на диване. Последняя выглядела так, будто в любую секунду могла грохнуться в обморок — бледная, перепуганная, дрожащая. На одном из кресел по-хозяйски, элегантно закинув ногу на ногу, восседала Антонина Ильинична. Отец же просто стоял.
Но затем, выхватив ноутбук из рук Вячеслава, задумчиво произнес:
— Ты, видимо, запамятовала, дорогая, но территория нашего особняка оснащена новейшими камерами видеонаблюдения с прослушкой до десяти метров! Бессмысленно отпираться! А так как все данные выгружаются напрямую в облако, я просмотрел эти записи сразу же, как только Антонина Ильинична мне позвонила! И знаешь, что? Они полностью подтверждают показания девушки! — щелкнув клавиатурой, батя установил ноут на тот же журнальный столик и включил просмотр. — Вот, сама убедись!
Убедиться в чем-то, что привело мать в такой тихий ужас, захотелось и Славику. Обогнув диван, он встал за их спинами. Оттуда обзор был лучше. Однако к содержимому того компромата он оказался совершенно не готов. Нервы натянулись до предела, точно стальные канаты. Пульс взревел в ушах, оглушая. Сердце так надрывно таранило грудную клетку, что перед глазами рябило. А дыхание сделалось частым. Тяжелым и рваным. Его душила слепая ярость. Гнев. Наизнанку выворачивало от болезненного разочарования.
Из него словно душу вынули. И сделала это его собственная мать.
Не отдавая себе отчета, он стремительно метнулся к ней.
«Посмотри на меня! Посмотри! И скажи, что меня просто глючит!»
Не сказала. И даже не посмотрела. Просто молча уставилась на свои колени.
— Посмотри на меня! — рявкнул он так, что содрогнулись стены.
Васелина Анатольевна подчинилась. Но там, в глубине ее глаз, он не нашел ни капли раскаяния. Только страх. За свое будущее. За свою жизнь.
И разум отключился окончательно:
— Единственного человека, который посмел поднять на нее руку, — холодно отчеканил Слава, — я отправил в реанимацию! А с тобой? Как мне поступить с тобой?
— Я — твоя мать!
— Ты хотела убить моего ребенка! — процедил сквозь стиснутые зубы молодой человек. — Ты причинила боль моей девочке! Ты угрожала ее жизни! Ты. Пыталась. Нас. Разлучить!
— Сынок…
— Я никогда тебе этого не прощу! Никогда!
— Слава…
Посмотрев на нее в последний раз, он презрительно прищурился. Справедливое решение зрело в мыслях.
— Пап, очень тебя прошу: вышвырни эту женщину из нашего дома, пока я не сделал это лично! Не хочу даже видеть ее, когда вернусь — пусть у матери своей живет. Уверен, им вдвоем будет очень весело!
Отец ободряюще похлопал его по плечу.
— Не нервничай так. Успокойся!
— Я не могу! Мне нужно к ней! Она… она, наверное, с ума там сходит!
— Ты удивишься, но нет. Ирина гораздо сильнее, чем кажется.
— Я погнал…
— Нет, дружочек, в таком состоянии тебе за руль нельзя, — родитель вручил ему ключи от своего автомобиля. — Подожди в моей машине. Сам тебя отвезу!
Благодарно кивнув, Красный медленно поплелся к выходу.
— Ну, что, Васелина? — раздался за спиной леденящий душу голос Антонины Ильиничны. — Теперь мы перейдем к деталям, которые ты хорошенько уяснишь…
Оказавшись во дворе, вдыхая полной грудью прохладный октябрьский воздух, он мог думать только об одном. О том, от чего вопреки всей ситуации ликовало сердце. От чего руки-ноги тряслись, как у наркомана.
«Беременна! Моя пучеглазая беременна! У нас будет ребенок!
Наконец-то! Наконец-то у меня получилось пометить ее, как следует!»
* * *
Напрочь забыв о существовании звонка, Красницкий принялся барабанить в дверь, едва добрался до квартиры своей отчаянной девочки. И когда эта самая дверь распахнулась, время замедлило свой ход. Секунда. Вторая. Третья. А затем, как выстрел в голову разрывными, прозвучал ее тихий вкрадчивый голос:
— Ты… пришел!
— Разве могло быть иначе?
— Не знаю…
— Теперь знай! Подыхать буду, но к тебе приду!
Пауза. Судорожный вхлип.
— Я скучала!
— Я тоже!
— Докажи!
Вломившись в квартиру, он подхватил Синичку на руки. Жадно, даже остервенело, набросился на ее губы, вгрызаясь в сладкий девичий рот, точно сумасшедший. Ответный сладострастный стон превратил кровь, бегущую по венам, в самый настоящий кипяток. Кипяток, мгновенно устремившийся к его каменеющему паху. Стараясь насытиться прикосновениями, Слава нетерпеливо срывал с нее одежду. Будучи не в силах сдерживаться, жестко сминал ручищами ее плоть, наверняка оставляя следы на нежной коже.
Ирина не возражала. Она уже вовсю орудовала своими острыми коготками на его спине, собственнически впиваясь ими в мышцы и урча при этом, как довольный котенок. Чуть отстранившись, Красный переключился на ее шею.
— Слав?
— М-м-м?
— Мне нужно тебе
