— Нет! — врет она. Я всегда вижу, когда она врет. — Я, наоборот, контакт почистила, все фотки Алекса сейчас удалила…
— Хорошо, если так. Если бы ты сразу меня послушала…
Она, горестно вздохнув, кивает. Но затем все равно упрямо произносит:
— Если бы не эта рыжая сучка… она перед ним там жопой крутила… и ведь знала же, что он со мной… а все равно… тварь…
— Да блин, — раздраженно прерываю ее я. — Соня, кончай гнать. Меркулова тут вообще ни при чем. Я тебе всегда говорил, что Шаманский — мудак. Не было бы Полинки — была бы другая.
— Откуда ты можешь знать?
— Да все мы такие. Это у вас, у девочек, всякая муть в голове, — обнимаю ее за плечи.
— Не муть, а любовь.
— Один хрен. Просто нам это вообще не надо.
— Ладно, у нас любовь, а у вас что?
— А у нас тестостерон, — усмехаюсь я.
— Алекс говорил, что любит меня, — тоном обиженного ребенка возражает она.
— Да гнал он тебе, чтобы прикатать на… А у тебя с ним точно ничего не было?
— Да точно, точно! — перебивает Сонька. — Но мне вообще-то уже восемнадцать. Если я захочу…
— Я тебе захочу! — повышаю я голос.
— И что ты сделаешь? — дразнит она.
— Увидишь. А если серьезно, оставь уже Меркулову в покое.
— Не могу. Я так сильно ненавижу эту рыжую тварь. Закрываю глаза и опять вижу, как она с ним целуется… Как я ее ненавижу!
— Ненавидь на здоровье. Просто притормози немного с разборками. Реально, Сонь, это уже перебор. Мало того, что случилось?
Она дергает плечом и скидывает мою руку. Подтягивает колени к груди и сидит теперь, надувшись. Минуту сидит, две, потом заявляет:
— Ты тоже против меня!
— Дурочка, — легонько щелкаю ее по макушке. И опять обнимаю за плечи.
Сонька еще пытается обижаться, но почти сразу сдувается.
— Ой, Стас, — вспоминает она. — А что с дочкой уборщицы? Задали ей жару?
— Да так, прикололись немного. Влад снимал, скинет потом в чат видос. Может, уже скинул.
— Она от нас свалит?
— А она тебе чем мешает?
— Она мне не нравится. Швабра! Хочу, чтобы она скорее свалила. И ты вообще-то обещал, что она долго не продержится.
— Угу, — бездумно киваю я. А сам вспоминаю ее забег. А следом — как она пялилась на меня, сверкая глазами. С такой жгучей ненавистью, аж кровь заиграла. — А как, кстати, ее зовут?
— Швабра и швабра, — ведет плечом Сонька. — Будет еще кто-то по имени ее звать… О! У меня на ее счет возникла идейка!
Сонька сразу оживает, тянется за телефоном.
— Какая?
— Завтра узнаешь, — загадочно отвечает она. — Теперь наша очередь над ней прикалываться…
17. Женя
Утром сажусь в автобус и, ни на кого не глядя, занимаю свободное место у окна. Но ко мне, теперь уже сама, подсаживается вчерашняя женщина в горчичном плаще. Марина, кажется.
— Ну что? Как прошел первый день? — спрашивает она. Это вовсе не участие и не беспокойство, а обычное любопытство.
— Нормально, — выдавливаю из себя кислую улыбку и сразу же отворачиваюсь к окну.
— Не обижали тебя эти? — делает еще одну попытку Марина.
— Нет.
Она явно разочарована тем, что ей не удалось вытянуть из меня ничего интересного. Что ж, мне тоже вчера не понравилось, когда она отказалась говорить про маму.
Да и нет у меня желания вести разговоры. Я напряжена внутри до предела. Как могу, конечно, себя успокаиваю: на уроках мне никто ничего не сделает, а на переменах буду держаться людей. Надо просто быть осторожной, внимательной и собранной. И главное — по возможности избегать психа и его сестрицу.
В общем-то, я и опасаюсь только его, Стаса. Но еще больше злюсь. Когда вспоминаю, как он вчера со своими дружками изгалялся надо мной, как глумился и унижал — аж в груди печет от злости. А когда думаю, что наверняка на этом он не остановится — мне делается дурно.
А ещё не дает покоя мысль, точнее, подозрение, что он и есть тот самый подонок.
Хорошо бы подружиться с той рыжей и аккуратно у нее всё выведать…
До начала уроков я коротаю время в зале отдыха. Они здесь называют это место коворкингом. Тут стеллажи с книгами и игрушками, диваны, разномастные кресла, всякие пуфики и кушетки для релакса. Столы тоже есть, но маленькие, больше похожи на журнальные, чем на парты. А еще есть кофейный аппарат, электронное пианино и даже подвесные качели.
Вчера я заглянула сюда на большой перемене, даже выпила кофе, но развалиться на диване, а то и прямо на ковре, как некоторые, постеснялась. А сейчас, когда никого нет и появятся еще нескоро, беру книжку с полки и выбираю диван поудобнее.
Сначала — скромненько сижу, потом скидываю туфли и ложусь, примостив голову на мягкий подлокотник. Диван стоит к дверям спинкой, так что, даже если кто-то сюда и заглянет вдруг, то от входа меня не увидит.
Зачитавшись, я совсем забываю про время. И вздрагиваю, когда двери вдруг распахиваются и кто-то входит. Причем резко, будто один человек вталкивает силой другого, а затем с хлопком закрывает дверь.
Хочу привстать, показать, что здесь есть я. Но затем один из вошедших подает голос, и я, наоборот, замираю. Это псих!
— Какого хрена ты сюда приперся? — наезжает он на кого-то с яростью. — Я тебя предупреждал: появишься — убью…
— Стас, да всё не так было, как говорят… — нервно оправдывается какой-то парень. — Я вообще ни при чем… Я люблю твою сестру… И я бы сам никогда… Это всё шлюшка Меркулова… она ко мне давно подкатывала, а в тот вечер просто момент такой был… полезла целоваться какого-то хрена… я сам не ожидал… ну и…
— Ты эту ересь можешь втирать Соньке, но не мне. Хотя нет, Соньке тоже не можешь…
— Да это правда! Мне вообще эта рыжая дура нафиг не упала…
— Я тебе предложил альтернативу: ты сваливаешь из гимназии и Соньке глаза не мозолишь. И вообще у нее на горизонте больше не появляешься. И я тебя не трогаю. Ты согласился. Но…
— Да я хотел. Честно, хотел. Отец ни в какую. Я что сделаю?
— Ну, тогда извиняй… Я ведь тебе с самого начала говорил, когда ты к моей Соньке только подкатывал. Огорчишь ее — я огорчу тебя.
— Стас, но ты же сам тоже… у Яны за спиной… иногда с другими…
— Шаман, хочешь мне предъявить за Яну? Ну, давай попробуй.
— Не хочу, — поспешно заверяет его, как я поняла, бывший парень Сони. А у психа, выходит, и девушка есть? И кто с ним согласен встречаться в здравом уме и памяти? Хотя… он красив. Некоторым этого достаточно.
— Тогда и не заикайся про нее.
— Стас, я правда… а-а-а…
Судя по звукам, псих ударил парня.
— Стас, подож… а-а… не надо… пожалуйста…
Черт, и продолжает бить! А тот только скулит и стонет. Хоть бы уж сдачу дал! Но он, роняя какую-то мебель, падает. Мне даже слышать это всё больно.
Я поворачиваю голову вбок и вдруг понимаю, что в темном экране огромной плазменной панели, висящей на стене, отлично видно и мне их, и им меня. Почти как в зеркале. Мое спасение лишь в том, что псих так увлечен, что по сторонам не смотрит. Зато я теперь не только слышу, но и вижу этих двоих. А в следующую секунду дверь снова открывается, и сюда входит девушка.
Я присматриваюсь и узнаю в ней вчерашнюю длинноногую блондинку. Барби. Подруга Сони.
— О, Стас, привет… Милош сказал, что вы здесь…
— А Сонька где? — спрашивает псих.
— Соня с Аллой внизу, в холле… Алекс, ау, — обращается она к парню, который свернулся в позе эмбриона на полу. — Ты там жив?
— Э, — псих слегка поддает ему в спину кроссовкой. — Отомри. На сегодня утренняя разминка закончена. Давай, до новых встреч.
Тот подскакивает и уходит.
— Ты его избил?
— Да прямо. Пару раз всего втащил.
— Козел он. А ты — молодец, — голос ее становится воркующим, игривым. — Мне бы такого брата…
Барби приближается к Стасу вплотную, кладет ему на грудь руки и медленно ведет их вверх, к плечам, а затем обвивает шею.
— У тебя есть брат, — отвечает ей псих совсем другим уже тоном — под стать воркованию Барби.
