Сейчас, собираясь в гости к Джеймсу, Моника не испытывала никакого волнения, полагая, что он пригласил ее из вежливости, желая загладить вину своей любовницы. После суматошной недели Монике требовалось именно то, что он ей предлагал: сытный ужин и приятная беседа. Она надела длинную юбку-клеш и белую блузу, заперла квартиру и на своем автомобиле поехала по знакомому адресу. По пути ей в голову закралась мысль, что Джеймс, возможно, втайне симпатизирует ей. Но расскажет ли он об этой встрече Хиллари?
Он встретил ее, как всегда, радушно и помог снять пальто. На нем были обыкновенные джинсы и рубашка. Моника даже подумала, что ей тоже следовало одеться попроще. Впрочем, поправила тотчас же она себя, он — хозяин дома, а она — его гостья, так что все нормально.
— Пахнет вкусно. Рыба готова? — спросила она, раздевшись. — Ты любишь готовить?
— Конечно! А ты думала, что я наврал с три короба, чтобы заманить тебя в гости, а угощать стану макаронами?
— Я бы с удовольствием съела и макароны. Очень мило с твоей стороны пригласить меня поужинать, — сказала она. — Я купила бутылку вина, поставь его пока в холодильник.
— Ты поступила мудро! — Джеймс театрально поклонился и поставил бутылку на полку рядом с другой. — Тут уже есть одна, и достаточно охлажденная. Может быть, выпьем по бокалу для аппетита?
— С удовольствием. Но, поскольку я за рулем, лучше отложим дегустацию до ужина, — сказала Моника.
— Прошу к столу! — Джеймс провел ее в гостиную, где на столе уже стояли два бокала и зажженная свеча.
— Картошка, правда, немного разварилась, — виновато сказал Джеймс, разливая вино по бокалам.
Моника улыбнулась и подумала, что он очень славный, этот тридцатилетний стройный атлет, бывший футболист, с широкими плечами и тонкой талией, сохранивший все волосы на голове и задорное, почти юношеское, выражение лица. Когда он улыбался, в уголках глаз у него появлялись морщинки. Монике нравились мужчины, поддерживающие спортивную форму. Большинство мужчин, вместе с которыми она работала, успели обзавестись, к сожалению, брюшком.
Моника села на диван и поставила бокал на столик. Джеймс сел в кресло напротив нее и, улыбнувшись, промолвил:
— Я включу музыку, а сам вынужден буду вернуться на кухню: за рыбой нужно присматривать.
— Может быть, тебе помочь? — спросила Моника.
— Нет, не надо! Пей вино и слушай музыку!
Джеймс вскочил и убежал на кухню. Вскоре оттуда послышался его громкий голос, в котором чувствовались взволнованные нотки, и запах слегка пригоревшей рыбы.
— Я обожаю готовить, но не слишком-то преуспел пока в кулинарном искусстве.
Раздался звон разбитой тарелки или соусника.
Моника встала и пошла взглянуть, что там происходит. Джеймс достал из духовки сковороду с рыбой и с виноватым видом спросил:
— Ну, как, по-твоему? Она не слишком пригорела?
— Выглядит аппетитно! — тактично ответила Моника.
— Сейчас узнаем, какова она получилась на вкус! — пробормотал Джеймс и стал раскладывать куски рыбы и гарнир по тарелкам. Наконец они уселись за стол и приступили к трапезе.
— Пальчики оближешь! — похвалила его стряпню Моника.
— Жаль, что слегка переварился картофель, он должен быть с румяной корочкой.
— Мне все равно нравится, — сказала Моника, ощущая некоторую перевозбужденность. Джеймс тоже нервничал, хотя ужин и удался. Моника поерзала на диване, размышляя, как бы лучше перевести разговор на другую тему.
Постепенно все разрешилось само собой. Поев, они успокоились и начали непринужденно болтать о том о сем, время от времени угощаясь белым вином. Как-то незаметно разговор переключился на ее отношения с Майклом.
— Как давно вы с ним расстались? — спросил Джеймс.
— Уже почти три недели. Нет, пожалуй, четыре! — ответила Моника.
— Неужели? А мне почему-то казалось, что прошла целая вечность.
— Почему так? — Моника удивленно вскинула брови.
— Не знаю. — Он пожал плечами. — А ведь вы с ним прожили вместе много лет!
— Да, десять. — Моника сделала глоток вина.
— Солидный срок, — сказал Джеймс обыденным голосом, не пытаясь изобразить на лице деланное сочувствие, как Хиллари.
Какое-то время они молча ели.
— Очень вкусно, — нарушила тишину Моника. — Ты молодец.
— Спасибо за комплимент, — с улыбкой отозвался Джеймс.
— А как долго встречаетесь вы с Хиллари? — спросила она.
— Около трех лет, то ругаемся, то снова миримся. Еще вина?
— Нет, мне достаточно, я за рулем.
— Извини, я забыл. А ты далеко отсюда живешь?
— В десяти минутах езды на машине.
— Тогда возьмешь такси, а машину заберешь утром! Ведь завтра суббота.
— Это мысль, — сказала Моника и подвинула бокал поближе к Джеймсу, чтобы он его наполнил.
Они стали непринужденно говорить о работе, об общих друзьях и знакомых, о музыке, потом начали вспоминать годы учебы в школе. Оказалось, что он учился в интернате.
— Я впервые познакомился с девушкой, только когда мне исполнилось восемнадцать. Это было ужасно! — сказал Джеймс.
— Почему? — Моника улыбнулась и постучала пальцами по бокалу.
— В общем-то ничего особенного не произошло. Я познакомился с девушкой, как я уже сказал. Она думала, что я нормальный парень. Ну, ты меня понимаешь? Я страшно перетрусил, мне до сих пор стыдно вспоминать об этом.
Монике не верилось, что это правда: Джеймс выглядел очень уверенным в себе, зрелым мужчиной, и представить его смущенным и растерянным юнцом ей было трудно.
— О чем же тебе стыдно вспоминать?
— Понимаешь, у меня тогда ничего не получилось… — с трудом выдавил из себя он.
Моника звонко рассмеялась:
— Мне трудно это себе представить!
И действительно, поджарая фигура Джеймса не давала оснований подозревать его в мужской слабости.
— Представь себе, что я до сих пор не уверен в себе, — вполне серьезно сказать он.
— Но такое случается со всеми, не так ли? — Она поставила бокал на стол. — Не стоит обращать на это внимания. Главное, не показывать виду, что ты в себе не уверен, и тогда об этом никто не догадается.
— Я знаю людей, которые от природы дерзки и смелы, например Хиллари. Она не знает, что такое робость, поэтому ей незачем притворяться самоуверенной. Разве не так?
— Возможно, — кивнула Моника. — Я недостаточно хорошо ее знаю, чтобы судить о ней.
Они выпили еще вина.
— Хочешь пудинга? — спросил Джемс.
— Немного попозже, я пока сыта, — сказала Моника.
Джеймс выглядел искренне озабоченным, и у Моники возникло подозрение, что в его отношениях с Хиллари образовалась трещина. Но сейчас было не самое подходящее время спрашивать его об этом.
