какой-нибудь мультик вместе посмотреть, если хочешь.
— Хочу! — сынок доволен.
И я пытаюсь убедить себя, что я тоже вполне счастлива. Но пока что-то не получается.
Что ж за жизнь у меня такая? Одни предатели кругом. Один целоваться лезет, объявившись через четыре года после развода. А второй заколебал названивать и слать сообщения с угрозами. Пытаюсь делать вид, что мне плевать на них. Но глубоко в душе все равно боюсь Пашу.
Мне бы хотелось верить, что он не способен на низости, но после того, как застукала его с той медсестрой поняла, что вовсе не знаю Пашу. Так что неизвестно чего от него можно на самом деле ждать. Проверять мне бы не хотелось. Я просто хочу, чтобы он оставил меня в покое, но…
— Дядя Паша! — восклицает Тема, стоит нам выйти за калитку сада. — Привет! А ты что здесь делаешь? Мама сказала, что ты уехал.
— Выходит мама соврала, — грубо отвечает Паша и шагает к нам.
— Мама никогда не врет, — стойко защищает меня сынок.
— Вот именно, — соглашаюсь я. — Где ж я соврала? Из нашей жизни дядя Паша и правда уехал, — пожимаю я плечами.
В конце концов не могу же я сказать ребенку, что дядя Паша попросту мудак конченный. Пришлось слегка приврать.
— Надь, я тебя последний раз по хорошему прошу и иду в ментовку. Тогда ночлегом и тарелкой супа не отделаешься. Придется компенсацию мне выплачивать. А может и вовсе посадят тебя! — продолжает запугивать козел. — Куда тогда малому деваться, а?
— Мам? — Тема слишком сообразительный для подобных разговоров. — А куда это тебя должны посадить?
Не успеваю ответить, потому что скотина Паша выпаливает:
— В тюрьму, малой. Прикинь?
— Это дядя Паша шутит так, — успокаиваю я ребенка. А саму трясет всю. — Не обращай внимания, милый. Пойдем домой.
Я потихоньку тяну его за руку, но он кажется не намерен уходить, пока не договорил:
— В тюрьму только плохих людей сажают, — не унимается малыш. — А моя мама хорошая. Ты что-то перепутал.
— Я тоже думал, что она хорошая. А она взяла меня побила, — жалуется ребенку сукин сын.
Тёма в шоке переводит взгляд с меня на Пашу и я уже думаю, как буду потом восстанавливать свою репутацию в глазах ребенка, как он вдруг заливается смехом:
— Выходит, тебя девчонка побила? — выдает он бесцеремонно. — Фу!
Успеваю заметить в глазах Паши ярость, а затем он делает выпад явно чтобы схватить Тёму. Одергиваю сына и поднимаю его на ручки:
— Только посмей тронуть моего ребенка, — цежу сквозь зубы. — Я тебя тогда так отхожу, что пожалеешь, что сразу до ментов не дошел!
Паша угрожающе шагает на нас и я уже смотрю куда бежать.
— Смотри как бы я тебя не… — его слова заглушает рычащий звук внедорожника, остановившегося рядом с нами.
Окно в машине опускается и мужчина с водительского сиденья явно смотрит на нас:
— Ивахина Надежда?
— Я-я…
— Садитесь в машину.
Боже мой, а это еще кто?!
— А вы собственно кто? — уточняю я, прижимая к себе сына.
— Я личный водитель Константина Георгиевича, — отвечает мужчина из внедорожника. — Он приказал вас к нему доставить.
— Костя? — невольно вырывается у меня, потому что я никак не ожидала, что он снова напомнит о себе.
— Че уже нового ебарая себе нашла? — влезает Паша.
— За языком следи при ребенке, — рычу я. — Даже если и нашла, тебя это вовсе не касается!
Шагаю к машине, лишь бы избавиться от этого придурка.
— Если посмеешь сесть в эту тачку, то увидимся в суде, я тебе гарантирую, — шипит он мне вслед.
Даже не оборачиваюсь на его пустые угрозы. Пошел он к черту со своими запугиваниями. Больше всего я сейчас боюсь его самого, и сама бы от полиции не отказалась. Но раз подвернулся другой способ избавиться от этого гада — я им воспользуюсь.
Открываю заднюю дверь внедорожника, усаживаю сына внутрь и сама сажусь рядом с ним.
— Вау, — восторженно озирается Тёма, — какая огромная тачка, ма…
— Тшш, — прерываю я сына, прикладывая палец к губам.
Не хочу, чтобы приближенные Кости знали лишнее обо мне. И теперь, избавившись от проблемы в лице Паши, мне придется быстро придумать, как избавиться и от еще не случившейся проблемы.
— Скажите, зачем Константин Георгиевич отправил вас за мной? — пытаюсь прощупать почву.
— Не могу знать, — пожимает плечами водитель. — Сказал, у него к вам разговор серьезный.
Серьезный разговор…
Меня до сих пор мелко потрухивает после встречи с Пашей, а теперь еще и тахикардия кажется началась от нового стресса.
Прижимаю к себе сына, чувствуя, что мне даже дышать тяжело становится.
Какой у него ко мне может быть серьезный разговор? Самое страшное, если узнал о том, что я от него ребенка скрывала.
А узнать он мог в легкую — сама Аленка могла рассказать папочке о Тёме.
Если так, то мне кранты.
Машина неумолимо мчится по шоссе, и я хаотично пытаюсь придумать, как мне спастись от гнева бывшего мужа. В лепешку расшибусь, но не позволю ему узнать о сыне. У него уже есть дочка, вот пусть и занимается воспитанием малышки, которая и любви родительской не знала. Ей он нужнее, а нас с Артемом и без него отлично живется.
Вздрагиваю, когда у меня вдруг начинает вибрировать телефон.
Заведующая. Как вовремя.
— Ивахина, мне тут одна из воспитательниц сообщила, что у тебя какой-то инцендент к ворот сада произошел, — доковыривается без лишних прелюдий. — Объяснишь, че это было? Почему я поужинать с семьей спокойно не могу, должна тут за тебя переживать?
— Объясню обязательно, — обещаю я. — Но попозже. А вы где именно ужинать собрались, Валентина Васильевна? Дома?
— Ну, а где ж еще? — усмехается она. — Хочешь заскочить на огонек и последние сплетни рассказать, кто там к тебе у сада приставал? М?
— Почти, — соглашаюсь я. Она у нас душевная женщина, хоть и строгая. — Можно я вам Тёму на часик завезу. Мне срочно по делам надо: с ним не могу, а оставить не с кем. А потом приеду его забирать и все как на духу вам выложу непременно. А?
— Да привози ж, конечно, если надо. У меня как раз сегодня внуки в гостях, вместе веселее, — вполне ожидаемо соглашается она. — Но у тебя это, Надь… случилось что ль чего?
— Ничего серьезного, Валентина Васильевна, — заверяю я. — Говорю же, на обратном пути вам все расскажу.
— Ну мало ли там, вдруг помощь какая нужна. Ты если что не стесняйся мне только, — строго грозится она.
— Сейчас главная помощь,
