клуб и близость с тобой, а потом неожиданная беременность… Я люблю, безумно люблю ребёнка внутри меня, но боюсь, что несостоявшаяся в жизни мать ему будет не нужна.
— Чушь сейчас говоришь, дюймовочка. Ну какая же ты несостоявшаяся? — хмыкает Богдан.
— Так Листьева сказала. Мне всего девятнадцать. Что я смогу дать ребёнку? Какой пример показать? Заброшу учёбу и погружусь в пеленки и пустышки.
— Кто такая Листьева? — хмурится он.
— Староста группы.
— А ты меньше слушай всяких дурочек, Анют. Мало ли кто и что говорит. Родишь, затем наймем няню и продолжишь учёбу. Наш сын будет тобой гордиться, вот увидишь.
— Девочка, — слегка улыбаюсь я. — Наденька.
— Может и Наденька, — сдается Богдан. — Только прошу, не бери в голову разговоры всяких сплетниц.
— Я постараюсь…
Он осторожно касается моей щеки своими пальцами и вытирает слёзы. Внутри будто всё переворачивается, когда он смотрит на меня своими пронзительными глазами. Так долго смотрит, что я правда начинаю верить в то, что у меня всё-всё получится.
А потом Богдан прерывает наш зрительный контакт, поднимается с постели и подхватывает меня на руки.
— Что ты делаешь? — цепляюсь ему в шею.
— Гормоны гормонами, а ужин по расписанию, дюймовочка.
* * *
На следующий день разговоры за моей спиной не прекращаются, особенно когда я стою в очереди в столовую и меня начинает тошнить. Всё потому, что чувствительный нюх улавливает запах тушенной капусты.
— Тошнит нашу беременяшку, — слышу издевающийся голос Листьевой за спиной.
Ставлю поднос на стол и, резко сорвавшись с места, бросаюсь в уборную, где меня впервые долго до полного опустошения желудка полощет. Взглянув на себя в зеркало, вижу бледную кожу лица и припухшие от слёз глаза. Вчера мне действительно было грустно и одиноко, но Богдан сумел мотивировать меня.
После занятий мы с Кариной забегаем на кафедру и берем задания для курсовой работы. Подруга хнычет, что оно слишком сложное и напрашивается на помощь.
— Ну Ань, ну пожалуйста. Если первые два задания я знаю, как сделать, то третье и четвёртое — не имею понятия!
— Каро, как только разберусь со своими — помогу тебе. Договорились?
— Спасибо, Анька, ты лучшая! — бросается мне на шею подруга.
Затем она толкает дверь центрального входа от себя и пропускает меня вперёд.
Сердце сильно ударяется о рёбра, когда я замечаю на парковке автомобиль Богдана и его самого. Он стоит не один, а в компании Листьевой и двух её неизменных подружек.
— У моего папы такой же автомобиль, — доносится до меня голос Кати, обращённый к Богдану. Моему Богдану. — Это же Х5-ый?
— Нет, малыш, ты ошиблась, — скалится Богдан. — Модель твоего папаши давно устарела. У меня Х7-й.
Я начинаю медленно спускаться по ступеням в сторону парковки. Меня должен был забрать Казим, тогда почему вместо него приехал Богдан? Будто услышав мысли в моей голове, он поднимает взгляд. Суровое лицо Богдана трогает едва заметная улыбка, а моё сердце при этом значительно учащает удары.
Богдан открывает дверцу сиденья, достает оттуда букет алых роз и направляется ко мне навстречу. Сердце уже не бьется, нет. Оно тарабанит так громко, что, кажется, все зеваки нашего университета его слышат.
Листьева открывает рот от неожиданности и недовольно кривит лицо, наблюдая за нами. Мы с Богданом двигаемся друг другу навстречу и уже через несколько секунд нас разделяет лишь букет алых роз, которые сладко-сладко пахнут и дурманят голову. Или это он… он дурманит?
— Эти цветы мне? — удивляюсь я.
— Конечно тебе, дюймовочка.
При этом Богдан опускает ладонь на мою поясницу, притягивает к себе вплотную и на глазах у толпы целует в губы.
Богдан
— Ты сегодня заедешь? — с придыханием спрашивает Ольга в динамике мобильного. — Я тут такое белье красивое прикупила — хочу, чтобы ты оценил.
Взгляд задерживается на Анюте, которая суетится возле плиты, сооружая очередной кулинарный шедевр, и ответ вылетает сам собой:
— Нет, сегодня не жди.
— На этой неделе ты меня совсем без сладкого оставил, — тянет Ольга, делая тон обиженно-детским. Она мне глаза выцарапать готова, но, разумеется, никогда не подаст вида. Знает, что в этом случае полетит на все четыре стороны из моей жизни. — Много работы, да?
— Вроде того. Я позвоню.
Я возвращаю мобильник в карман и направляюсь к Анюте. Надо быть к ней повнимательнее, а то девчонка в последнее время совсем на нервах. Передо мной стальную леди строить пытается, а сама тайком ревет в подушку из-за всяких мелочей.
— Что готовишь, дюймовочка? Пахнет вкусно.
От неожиданности Аня подпрыгивает на месте и таращит на меня огромные голубые глаза. Щеки раскраснелись, то ли от готовки, то ли потому что я близко стою. Грех не залюбоваться. Все-таки не ошибся я, когда тогда в клубе пальцем в нее ткнул. Генофонд у девчонки что надо.
— Это рис с курицей. Почти по-тайски, только приправы одной я в магазине не нашла.
— Была в Таиланде? — спрашиваю из любопытства.
— Нет. Просто рецепт в интернете нашла.
Тут мне в голову приходит неожиданная мысль, что Анюту можно на курорт отправить. Пусть на солнце понежится, фруктов поест, и обо всякой ерунде вроде шакалов из университета забудет. Можно и самому с ней на неделю вырваться, если сложится.
— Настроение у тебя как?
— Нормальное. Хорошее даже.
Она так очаровательно и смущенно улыбается, что хочется потеребить ее за щеку и приласкать. Что я, впрочем, и делаю — глажу пальцем ее нежную кожу. Аня начинает краснеть еще больше, но не отступает. И на поцелуй мой вчерашний она ответила. Целуется Аня робко и застенчиво, но меня это на удивление вставляет. С ней не как с Ольгой или другими девками. Наверное, потому что ребенка моего носит.
— Что делать сегодня планируешь? Выходной же?
Анюта кивает.
— Да, выходной. Не знаю пока. Карина уехала к родителям, а больше у меня подруг нет.
— И куда они все подевались?
— Да я все больше об учебе думала, — опускает глаза. — Мне Карины хватало. Я может быть книжку почитаю.
Видно, что скучно ей. Ладно, надо развлечь мать моего ребенка. Тем более, что с такой моделью как она в свет выйти не зазорно.
— Вот что, Анюта. Рис по-тайски доделывай и иди оденься понаряднее. У тебя же тряпки новые есть? Поедем куда-нибудь пообедаем.
Дюймовочка растерянно хлопает глазами,
