– Двадцать. Скоро будет двадцать один. Почему это не может, я сексом рано начал заниматься. В восемнадцать женился, в девятнадцать стал отцом.
Капец! Это она ж почти моя ровесница. Не совсем, конечно, но… Капец-капец!!!
Он нас познакомит. И это тебе не пятилетний ребенок, она точно будет знать, чем мы с Никитиным занимаемся!
Стоп! Мы еще ничем не занимаемся. И я еще не решила!
– Даш, мне нужно тебе кое-что показать, – таинственно сообщает Сергей. – Надо только тут недалеко отойти.
– Скоро за стол позовут, – вздыхаю я.
– Ничего, все не съедят, пошли, – тянет он меня куда-то за собой, и я не желая расставаться с теплом его руки невольно следую за ним.
По дороге он пристраивает мой букет на стол с подарками и, ускорившись, заводит меня невзрачную дверку.
Оказавшись в подсобке, я недоумеваю.
– И что тут интересного? Что собрался мне здесь показывать?
– Я очень хочу тебе показать, как я соскучился.
Глава восемнадцатая
– Ты что делаешь? – расширившимися глазами смотрю на то, как Никитин подпирает дверь шваброй и начинает расстегивать ремень на брюках.
Усмешка на лице Сергея подсказывает, что я мыслю в правильном направлении.
– Ты же не посмеешь? – говорю я в ужасе, и еще с большим ужасом понимаю, что у меня выделяется смазка.
– Еще как посмею, – серьезно отвечает Никитин, вытаскивая из-за пояса и расстегивая рубашку, и спуская собачку на молнии. – Хотя бы потому, что этого хочешь ты. Я по твоему лицу вижу, что ты готова. Давай не будем друг другу врать. В любом случае, твои соски тебя выдают.
О, да! Эти предатели – самый честный и самый палевный индикатор. Хоть бронелифчик носи!
– И не надо заливать, что это от холода. У меня в квартире было тепло, в этой подсобке жарко. Я очень сказал, малыш. Поэтому если не хочешь выти отсюда заляпанной спермой, задирай платьице.
– Ты думаешь, что просто появиться достаточно, чтобы меня получить? – свирепею я, стараясь не смотреть на головку члена, которая выглядывает поверх резинки боксеров Сергея.
– Ты в чулках? – игнорирует мое возмущение Никитин.
Молчу, сложив руки на груди и заодно прикрыв свидетельство своего желания.
– Даш, у тебя сейчас есть только одна опция: ты можешь выбрать, как ты хочешь кончить. Только скажи, как, – голос его становится хриплым. Взгляд блуждает по моему телу, будто он видит то, что под одеждой.
Я молчу и не двигаюсь с места, за дверью слышно какое-то оживление.
– Сейчас как никогда кстати, твоя беззвучность. Да, Даш? Ну раз ты молчишь, то я буду действовать по обстоятельствам.
И этот похотливый наглец, этот мужлан, в один шаг оказывает рядом со мной и, не дав даже шанса на маневр, целует. Господи, я тоже скучала! Эта мысль проносится у меня в голове и тут же растворяется.
Сейчас мой мозг запасся попкорном и с любопытством наблюдает, как один за другим падают все бастионы.
На мне снова платье с глубоким декольте, и Никитин практически сразу запускает туда руку. Находит грудь и принимается ее тискать, сжимать ноющие соски. Мерзавец действует наверняка! Он делает именно то, что хочет мое тело. Умело заводя меня и подталкивая в нужном направлении, опытный любовник, который знает, как меня обезоружить, он явно нацелен на то, чтобы добраться до самого ценного.
Его ласки такие жаркие, а поцелуи такие ненасытные, что я от возбуждения начинаю постанывать ему в рот.
– Моя девочка разогрелась, – одобрительный шепот сопровождается шелестом платья, подол которого задирает уверенная рука. Пройдясь плавным движением по бедру, Сережа определяет: – Чулочки это хорошо.
И оставляя в покое недовольную этим грудь он переключается на промежность.
– Дашка, ты просто чума, – бормочет Сережа, проникая мне в трусики и без всяких околичностей вставляет в меня сразу три пальца, которые проскальзывают беспрепятственно, настолько я завелась.
Впиваясь в меня поцелуем, Никитин жестко трахая меня рукой подводит почти к самой вершине и в последний момент убирает пальцы, освобождает до конца свой член и, подхватив меня, опускает на него.
История про молчаливый оргазм становится мифом. Мир взрывается перед глазами разноцветными точками и мой крик, наверно, слышен не только в фойе, но и в обоих праздничных залах.
– Вот так, малыш. Поехали.
Сережа прижимает меня к стене, накрывает мои губы своими, ловя мои жалобные стоны, и начинает вколачиваться в меня. Пытаясь заставить себя молчать, я практически кусаю его губы и даже чувствую что-то соленое. Наверное, я все-таки прокусываю ему губу до крови.
Накрывающие меня одна за другой волны все интенсивнее, а Никитин не останавливается.
– Я скучал по твоей писеньке. Я скучал по тебе, Даш. Малыш, давай попробуем еще раз?
О чем он сейчас? Я практически уплываю на этих сладких изматывающих волнах. Никитин двигает бедрами из стороны в сторону и по кругу, отчего член внутри меня, и так туго обхваченный моими мышцами, находит себе дорогу еще на пару миллиметров вглубь. И эти миллиметры какие-то решающие, потому что, как только он задевает найденное местечко, уже я сама рассыпаюсь на миллиарды частиц.
– Согласна?
– Что? – лепечу я.
– Согласна попробовать еще раз? – с этими словами Сережа просовывает между нами руку и надавливает на клитор.
– Да! – в голос кричу я.
– Умница, малыш. Умница.
Абсолютно безвольную меня он снимает с члена и прислоняет к стене. Не в силах удержаться на подрагивающих ногах я съезжаю на корточки.
– Отличный выбор, Даш, – глаза Никитина блестят. Он подносит головку к моим губам и водит по ним гладкой плотью. – За свою грубость я попросил прощения. А вот ты – нет. Я ведь не обманывал тебя, малыш. Я мечтал о том, как будешь извиняться. На коленях. Представлял себя внутри бархатистого ротика со смелым язычком. Проси прощения, Даша.
Я прошу. Со всем усердием я ласкаю головку, тычась напряженным кончиком языка в ее сердцевинку, обводя им вокруг и щекоча уздечку. Я вбираю в себя ствол настолько, насколько могу, и причмокивая скольжу губами, чувствуя каждую венку. Ласкаю яички и снова продолжаю отсасывать так старательно, что Сережа не выдерживает и портит мне прическу. Направляя член мне за щеку, уже он стонет не скрываясь.
Подключив руки, я стимулирую Сережу, пока он не выбрасывает мне в рот струю спермы. Ее много. Похоже, без меня у него не было приключений.
Подняв меня на ноги и прижав к себе, Сережа целует меня, гладит по спине и крепко обнимает.
Словно по мановению волшебной палочки окружающие звуки становятся слышны отчетливее. И понимаем, что кто-то колотит в дверь подсобки. Хихикая, как пара подростков, мы наскоро приводит одежду в порядок, и открываем страждущему.
– А я говорила, что она тут! – вопит Жанка.
– А я говорила, – возражает Елена Тимофеевна, – что мужик «бомба»!
Эпилог
– А я говорю, тебе не хватает пера вот сюда, и банта вот здесь, – тыкает в меня пальцем Наташка, другой рукой обхватив себя за экватор. Двойню ждет. Сильно ждет. Задолбалась уже таскать такой вес.
– Давай без пера, – умоляю я слезно. – Я и так вся нервах, не хватало, чтоб у меня перед носом еще перо раскачивалось!
– Как вы вообще решили пожениться, – удивляется Катюха, по пятому разу расправляя подол моего свадебного платья, которое оказалось крайне мнущимся. – Вы ж оба уверяли, что свадьба – это не для вас!
– Странно, что вас не вдохновила моя свадьба, – хмыкает Наташа. – Уж вы там так зажгли, что мы с Андрюхой чуть досрочно брачную ночь не начали. А соседнему залу еще лучше слышно было.
– А вам лишь бы все обломать! – огрызаюсь я. – На фига было к нам ломиться?
– Да разве ж это мы? – хихикает Катя. – Это Жанка! Она застукала двоих пацанов подсушивающих под дверью с красными потными рожами и держащимися за ширинки. Она-то и созвала народ. Из зависти, наверно. У ее мужа такой живот огромный, я не представляю, какую позу надо выбрать, чтоб таки все случилось в постели успешно.
