я покатилась.
— О боже. Ты напугал меня. — Я прижала руку к своему бешено колотящемуся сердцу. — Я думала, ты ушел.
— Я и ушел. — Он взглянул на настенные часы. — Три часа назад.
— Что? — Я приподнялась и оглядела комнату в поисках часов. Конечно же, настенные часы подтвердили его слова. Три часа испарились, пока я спала на диване. — Черт. Я даже не поняла, что заснула. Думаю, сегодня утром я не буду работать.
Или сегодня днем. У меня скрутило живот, и я перевернулась на бок. Делать было особо нечего, но я хотела отправить своему боссу электронное письмо, когда меня не тошнило.
— Ты в порядке? — спросил Тобиас.
— Думаю, я сглазила себя, сказав, что меня не тошнит по утрам.
Хмурое выражение омрачило его красивое лицо, когда он встал и вышел из гостиной, вернувшись через несколько мгновений со стаканом воды. Он поставил его на кофейный столик и пересел на край дивана.
— Подними.
Я приподняла ноги ровно настолько, чтобы он мог сесть, затем он положил мои икры себе на колени и начал массировать ступню. Одно прикосновение, и мои глаза закрылись, тошнота отступила. Прикосновения Тобиаса были волшебными.
— Я и забыла, насколько ты хорош в этом, — промурлыкала я.
Его длинные пальцы впились в мою стопу, снимая напряжение с моего тела.
— Выпей воду.
Я потянулась, чтобы взять ее с подставки, затем медленно отхлебнула, прежде чем отставить в сторону и снова закрыть глаза, расслабляясь от его прикосновений.
— Как прошла работа?
— Отлично. Тихо. Я был там один.
— Над чем ты работаешь?
— Я проектирую дом для пары из Сент-Луиса. Через год они переезжают в Бозмен. Довольно стандартный план дома, за исключением того, что они хотят бункер.
Я приоткрыла один глаз.
— Бункер? Для чего?
— Думаю, они готовятся к судному дню. Они мало что объяснили, просто попросили бункер двадцать на двадцать.
— А. — Я поглубже вжалась в диван, позволяя его глубокому баритону окутать меня, словно одеялом. — Что бы ты поместил в бункер двадцать на двадцать?
— Еду. Воду. Свое охотничье ружье. Инструменты. Туалетную бумагу.
— Тобиас Практичный Холидэй.
Он усмехнулся.
— А что бы ты хотела поместить в свой бункер двадцать на двадцать?
— Вино. Шоколад. Книги. — Тебя.
Если бы наступил конец света, я бы хотела быть с Тобиасом. Я бы хотела, чтобы его руки обнимали меня страшными ночами. Я бы хотела опереться на его силу, когда мне захочется упасть в обморок. Я бы хотела, чтобы его улыбка скрашивала мрачные дни.
— Моя мама приезжает в город, — сказала я. — Она позвонила после того, как ты уехал.
— Когда?
— Завтра. Мы ужинаем у Елены. Я буду буфером.
— Хочешь, я пойду с тобой? Буду твоим буфером?
— Нет, все в порядке. — Каким бы заманчивым это предложение ни было, это привело бы только к вопросам, в основном от Елены.
Мама встречалась с ним всего один раз. Пока я училась в колледже, ее визиты в Монтану были в лучшем случае нечастыми. После развода маме и папе больше не нужно было притворяться. И я думаю, мама знала, что мы выбрали сторону папы, поэтому держалась в стороне, давая нам всем пространство.
Но если я появлюсь на ужине с Тобиасом, у Елены появятся надежды. Он нравился ей, и она предполагала, что мы поженимся после колледжа.
Я не сказала ей, что он сделал предложение. Я никому не говорила. Думал ли он о том вечере? Сожалел ли он о предложении? Чувствовал ли он себя так, словно увернулся от пули?
У меня снова скрутило живот. Мысли о кольце, которое он мне купил, о бриллианте, который теперь на чьем-то другом пальце, всегда вызывали у меня тошноту.
— Расскажи мне больше о своих проектах. Отвлеки меня от мыслей о моем животе.
— Сегодня я делал кое-какие наброски для дома Мэддокса. Он строит большой дом за городом. Будет круто потратить его деньги.
Я рассмеялась.
— О чем ты думаешь?
Тобиас подвинулся, взяв мою вторую ногу в свою руку, и, пока его пальцы скользили по моей коже, он рассказал мне о своих идеях для дома своего брата. От планировки до элементов дизайна и самых современных элементов, которые сделают дом шедевром. Кино-комната. Бассейн. Гостевой дом.
Тобиас излучал волнение, когда говорил. Его энергия была заразительной, и я повернулась, чтобы увидеть его лицо. Это был человек, который искренне любил свою работу. Он любил свою семью.
— Все это звучит потрясающе. — Может быть, у меня даже будет шанс это увидеть.
— Я, эм… когда Мэддокс вчера пришел в офис, я рассказал ему. О ребенке.
— О. — Я обхватила живот руками. Это был только вопрос времени. Люди должны были узнать. Думаю, я не планировала никому рассказывать, пока не получу лучшего представления о том, что происходит.
— Я могу попросить его держать это в секрете.
— Все в порядке. — Я пожала плечами. — Это недолго будет секретом.
— Ты расскажешь своим родителям или Елене?
Папа был бы в восторге. Елена немедленно начала бы планировать вечеринку по случаю рождения ребенка. И они оба ожидали бы, что я останусь.
— Вероятно, не в эту поездку. Я позвоню и скажу им, как только устроюсь в Лондоне.
Руки Тобиаса перестали двигаться. Он уставился на меня с тем же непроницаемым выражением, что и утром.
— Что? — прошептала я.
— Ничего. — Он выскользнул из-под моих ног и кивнул на воду. — Я буду в кабинете дальше по коридору, если тебе что-нибудь понадобится.
Я моргнула, и он ушел, оставив меня одну. Холодок пробежал по моим костям, оставленный мужчиной, шагающим по коридору. Что я должна была сказать? Мне нужно было переехать. Моя работа начиналась на следующей неделе. У меня были обязанности, и я взяла на себя обязательства.
Возможно, ему было удобно сразу рассказать об этом, но я все еще пыталась осмыслить предстоящее материнство.
Я оттолкнулась и встала, готовая ретироваться в свою спальню и открыть ноутбук. Но в тот момент, когда я оказалась на ногах, накатила новая волна тошноты, и вместо того, чтобы идти, я побежала в ванную, успев как раз вовремя, чтобы выблевать остатки своего завтрака и воду. Я думала, что после первого раунда там ничего не осталось.
Было ли это утреннее недомогание? Или беспокойство? Это был не первый раз, когда я доводила себя до эмоционального расстройства. Мои первые недели в Нью-Йорке прошли в состоянии постоянного раздражения.
Головные боли. Бессонница. Головокружение. Каждый день был борьбой. Каждый день я хотела все бросить. Но я держалась на чистом упрямстве. Я так сильно скучала по Тобиасу и дому, что это
