ей плед.
— Держи.
— Как ты узнал, что я замерзла?
Потому что я знал ее. Или когда-то знал.
— А ты замерзла?
— Да. — Она выхватила его у меня из рук и накинула себе на ноги. Затем схватила горсть попкорна и увеличила громкость телевизора. — Мы будем смотреть «Холлмарк» (прим. ред.: Холлмарк — кинокомпания и телевизионный канал, транслирующийся в США. Специализируется на производстве и трансляции классических сериалов и фильмов, ориентированных на семейный просмотр). Этот фильм только начался.
— Серьезно?
— Сейчас декабрь, Тобиас. Они показывают его только раз в году.
Что означало, что она будет смотреть «Холлмарк» или ничего.
— Хорошо. — Скоро нам будет о чем поспорить. Сегодня вечером я не собирался препираться из-за фильма «Ковбойское Рождество».
Ева вдыхала запах попкорна и в итоге съела большую часть миски, прежде чем поняла, что я не взял ни горстки.
— Ты не хочешь?
— Нет. Я уже потренировался. — Я пришел домой раньше и обнаружил пустой дом, в котором пахло Евой. Мне нужно было сжечь немного энергии, поэтому я развернулся, забрался обратно в свой грузовик и направился в спортзал.
— Боишься, что потеряешь шесть кубиков? — Ее взгляд скользнул вниз по моему телу, глаза потемнели.
Еве нравились мои шесть кубиков. Ей нравились очертания моих бедер и сила моих рук. И это выражение ее лица… Черт. Это был тот взгляд, который обычно отправлял нас в постель.
Я зачерпнул горсть попкорна и запихнул его в рот, с каждым хрустом заставляя себя оставаться на этой стороне дивана. Вот только я не был голоден ни к чему, кроме нее.
Она заерзала, придвигаясь ближе к своему подлокотнику. Мы оба повернулись к телевизору как раз вовремя, чтобы увидеть, как пара на экране целуется.
К черту мою жизнь.
Я не был так сексуально озабочен с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать на вечеринке у друзей, где все чирлидерши выпускного курса решили искупаться нагишом в горячей ванне.
Но делать было нечего, кроме как страдать. Фильм тянулся и тянулся, и примерно через час Ева отставила пустую миску из-под попкорна в сторону, затем подвинулась ближе к середине дивана.
Она зевнула три раза и с каждым разом медленно продвигалась в мою сторону. На четвертом она издала стон.
— Что не так?
— Я не могу удобно устроиться.
Я закинул руку на спинку дивана.
— Иди ко мне.
Она не колебалась. Расстояние между нами исчезло, и она прижалась ко мне. Прошло всего шестьдесят секунд, прежде чем она заснула.
Пульт был слишком далеко, чтобы я мог дотянуться до него, не разбудив ее, поэтому я сидел и досматривал остальную часть фильма, переживая путешествие вымышленной пары к «долго и счастливо», в то время как мокрые волосы Евы пропитывали мою рубашку.
Когда фильм закончился, я глубже вжался в диван и уставился в потолок. Что, если бы это была наша жизнь? Действительно ли все было так плохо? Разве она не могла быть счастлива здесь?
Нет. У нее был шанс, и она ушла. Я не совершу ошибку, снова опустившись на одно колено только для того, чтобы получить удар ногой в лицо.
Я глубоко вздохнул и подвинулся, просунув руки под ее колени и плечи. Затем одним махом поднялся с дивана, держа Еву на руках, и отнес ее в гостевую спальню.
— Фильм закончился? — пробормотала она, ее глаза все еще были закрыты.
— Наконец-то.
— Он тебе понравился?
— Нет.
— Лжец, — прошептала она. — Ты любишь рождественские фильмы.
Я усмехнулся и шагнул в темную комнату, укладывая ее в кровать.
— Спи крепко.
Быстро поцеловав ее в лоб, я двинулся, чтобы отойти, но ее рука схватила мою.
— Тобиас? — Ее глаза открылись, и эти карие омуты стали моей погибелью.
Она больше не сказала ни слова. В этом не было необходимости. Мы танцевали этот танец сотни раз.
Я заключил ее в объятия, придвигая нас обоих глубже в постель.
В тот момент, когда мои губы коснулись ее, я провалился на глубину и утонул.
Ева тихонько мяукнула, когда мой язык переплелся с ее, ее сладость смешалась с привкусом соли от попкорна. Я лизал, посасывал и покусывал, пока она не вцепилась мне в спину, дергая за рубашку.
Я устроился в колыбели ее бедер, вдавливая свое возбуждение в ее сердцевину и глотая ее вздох, прежде чем оторвать свои губы.
— Детка, скажи мне остановиться.
— Не останавливайся. — Ее руки скользнули ниже, ладони легли на изгиб моей задницы, прежде чем она сильно сжала ее.
Я выгнулся навстречу ей, вызвав стон, затем провел губами вниз по ее горлу. Мои руки скользнули под подол ее толстовки и заскользили вверх по ребрам. Костяшки моих пальцев задели выпуклости ее грудей.
— Ева.
— Тобиас.
Мое имя в ее голосе, пронизанном жаром, и мой член запульсировал.
— Последнее предупреждение.
В ответ она отпустила мою задницу, чтобы обхватить эрекцию через молнию.
— Не. Останавливайся.
Я приподнялся с нее, освобождая рубашку. Затем стянул с нее толстовку, отправив ее на пол. За ней последовали ее брюки и трусики, пока не стал виден каждый дюйм ее гладкой кожи.
Ева приподнялась и лихорадочно расстегнула пуговицы на моих джинсах. Она освободила меня от боксеров, обхватив рукой мой член.
— Боже. — Я немного понаслаждался ощущением ее руки, прежде чем отодвинулся, встав, чтобы раздеться.
Ева следила за каждым моим движением, ее глаза горели вожделением, когда скользили вниз по моему животу. Этот взгляд стоил каждой минуты в спортзале и каждой мили на беговой дорожке.
Поставив колено на кровать и устроившись между ее бедер, я провел рукой по ее бедру и вниз по икре, взяв ее в руку и обвив ее ногу вокруг своей талии.
— Чего ты хочешь?
— Тебя.
Я был в одной секунде от того, чтобы войти глубоко и жестко, когда мой взгляд упал на ее живот. Там был мой ребенок. Наш. Через несколько месяцев у нас родится ребенок.
— Что? — Ева приподнялась на локте.
— Это. Мы. — Я кивнул на ее живот. — Тебе это нравится?
Ева опустила ногу и села. Затем быстрым толчком перевернула меня на спину, пока не оседлала мои бедра. Одна рука оставалась на моей грудине, в то время как другой она прижимала меня к своему входу, опускаясь вниз, пока я не оказался в ней.
— Черт. — Я приподнимаю бедра, зарываясь в ее тугой жар.
— О, боже. — Она зажмурила глаза, когда ее внутренние стенки сжались.
Каждый гребаный раз это было потрясающе. Как будто ее тело было создано, чтобы соответствовать моему.
— Двигайся, — приказал я, беря ее за бедра и приподнимая, чтобы она могла
