Павел стал объектом ее пристального внимания, и она старалась заходить к Кате, когда по ее расчетам он был дома. До сих пор их отношения были прохладными, но сейчас лед уже тронулся, и он стал относиться к ней гораздо лучше. Когда он был рядом, она старалась быть остроумной и говорила только о том, что ему было интересно. Сама того не зная, она избрала ту же самую тактику, которую использовала ее мать, стараясь женить на себе Виктора. Злата не кокетничала с ним и не старалась ему понравиться, она просто хотела приучить его к себе.
Самый трудный и одновременно счастливый момент в жизни женщины — это рождение ребенка. Невыносимая боль, которую причиняет своим появлением на свет родное существо — и ни с чем несравнимая радость от первой встречи с ним, возвещающим о своем праве на жизнь громким криком.
Злата держала на руках свою дочку, смешно шевелившую маленьким ручками, и рассматривала ее. Малышка была удивительно похожа на своего отца, и это несказанно обрадовало Злату. «Он не сможет ее не полюбить», — думала она, укачивая ребенка и прислушиваясь к радостным разговорам соседок, которые наперебой расхваливали своим мужьям детишек по мобильным телефонам. Все эти разговоры действовали Злате на нервы, она считалась матерью-одиночкой, и соседки по палате относились к ней сочувственно, постоянно угощали ее фруктами, которые им приносили счастливые мужья. Конечно, Паша тоже приезжал несколько раз, но он всегда был с Катей и, глядя на них в окно, Злата готова была разреветься, особенно если замечала, что, уходя, он обнимает ее за плечи. Она остро чувствовала свою ненужность, им нужен был лишь этот сверток, находящийся у нее в руках, и она собиралась назначить за него самую высокую цену. «Я добуду тебе отца, — шептала она девочке, — с тобой вместе мы отомстим за все беды, причиненные моей семье». Больше Злата не собиралась скрывать свои чувства. Она сразу удалит Катю от общения с ребенком, которого та с нетерпением ждала.
В назначенное время Злата вышла из роддома с малышкой на руках. Катя и Паша с цветами уже ждали ее. Не обращая внимания на Катю, Злата протянула Паше крохотный сверток, завернутый в розовое одеяльце.
— Держи дочку, папаша. Просто твоя копия.
Паша неловко взял розовый сверток на руки, испытывая незнакомое ему прежде чувство радости и гордости. У него родилась дочь. Крошечное существо смотрело на него голубыми глазами.
— Какая она маленькая, — нежно сказал он, не отрывая глаз от красненького сморщенного личика, которое уже казалось ему самым дорогим на свете.
— Смотри: нос твой и разрез глаз тоже, и вообще она удивительно похожа на тебя, — щебетала ему Злата.
Катя смотрела на них, еле сдерживая слезы. В этот момент они выглядели настоящей семьей, и ее сердце разрывалось от боли, что это не она на месте Златы.
— Катя, посмотри на нее, она такая хорошенькая, — Паша повернулся к жене и хотел показать ей ребенка, но Злата подтолкнула его к выходу:
— Ну поехали уже, не век же здесь стоять. Она может и дома на нее поглядеть.
Паша послушно направился к выходу, стараясь идти особенно осторожно, а Злата пристроилась рядом, ухватившись за его локоть. За ними на некотором расстоянии следовала всеми забытая Катя. Она так и не увидела долгожданного ребенка.
Только дома Кате удалось разглядеть девочку. Злата разрешила ей поменять пеленки. Развернуть ее Катя смогла, а вот запеленать у нее не получилось, и девочка заплакала. Услышав плач, Злата подлетела как коршун:
— Вот дуреха! Даже запеленать не можешь. Смотри, как надо, — она ловко запеленала ребенка и, отдав Паше на руки, повернулась к Кате: — Иди лучше на кухню, посуду помой. Тебя нельзя и близко к ребенку подпускать.
— Меня никто не учил пеленать детей, — обиженно сказала Катя и ушла на кухню.
Яростно перемывая тарелки, оставшиеся после праздничного обеда, она проклинала себя за то, что согласилась на предложение Златы. Внезапно она поняла, что ее и близко не подпустят к этому ребенку. Перемыв посуду, она заглянула в комнату — Паша сидел на диване, укачивая малышку, а Злата не спускала с них глаз. В других обстоятельствах это была бы просто идиллия, но Катя почувствовала незнакомую ей до сих пор ревность. Все-таки это был ее муж, и он казался слишком увлеченным этой своей новой ролью отца. Катя вошла в комнату и резко сказала:
— Мне нужно домой.
— Ну и иди, никто тебя не держит, — отозвалась Злата. — От тебя все равно нет никакого толку. Паша останется и поможет мне с купанием. — Правда, Паш? — Злата беспомощно смотрела на него. — Я одна не справлюсь. Паша молча кивнул, с тревогой наблюдая за Катиным лицом.
— Тогда я ухожу, — Катя вышла из комнаты.
— Я провожу тебя, — сказал Паша, он видел, что она с трудом сдерживает слезы.
— Нет, сиди, ты разбудишь ее, — удержала его Злата. — Она только заснула.
— Катюша, я приду попозже, — услышала она Пашин голос из комнаты и молча захлопнула дверь.
С этого дня, восемнадцатого июля, и начались новые Катины мучения. Если раньше у нее и бывало хорошее настроение, то теперь она погрузилась в полнейшую апатию, ее мечты рухнули, она чувствовала себя обманутой. Паша все реже появлялся дома, Злата постоянно требовала его присутствия, каждый раз выдумывая все новые и новые причины — то закончились памперсы, то нужно было купить лекарство. Но самым обидным для Кати было то, что он действительно привязался к девочке, которую Злата назвала Лизой. Катя попыталась сделать еще несколько попыток тоже принять участие в воспитании, но Злата не хотела даже ее слушать. Паше же она объяснила, что боится допускать Катю к Лизе, якобы та из зависти может принести вред ребенку. Павел, конечно, понимал, что все это выдумки, но ничего не мог поделать, так как ситуация полностью вышла из-под контроля. Злата строго следовала своему плану и считала, что недалек тот день, когда Паша сломается и переедет к ним. Она не уставала ему напоминать, что место отца рядом с ребенком, и он нужен им.
На самом деле Злате некому было помочь, от Владимира Юрьевича было мало пользы — рождение внучки его совсем не занимало. Освободившись от гнета жены, он целые дни проводил с таким же, как и он, пенсионерами во дворе. Иногда Паша чувствовал, что сходит с ума: он вставал в шесть утра и мчался перед работой на молочную кухню, целый день работал, вечером ехал за продуктами, и, нагруженный сумками, приходил к Злате, где он обязательно участвовал в купании Лизы. Домой он попадал только к двенадцати, где его ждала хмурая Катя с упреками. Ее семья рушилась на глазах, а она не могла ничего придумать, чтобы исправить положение.
— Господи, Катя, ты истрепала мне все нервы! Что ты еще хочешь? — выкрикнул он во время очередного скандала с Катей.
Катя лежала на диване и тихо всхлипывала. Чертыхаясь про себя и, испытывая одно-единственное желание лечь спать после дня, полного забот, он подсел к Кате:
— Перестань, перестань плакать, — он погладил ее по голове, как ребенка.
Ему было жаль жену, все ее надежды расс ыпались, и она почти утратила интерес к жизни.
— Я не хочу, чтобы ты ходил туда, — еле разобрал он ее слова сквозь слезы.
И тут он взорвался, видимо, стало сказываться утомление последних месяцев — он мало спал, много работал, жил на два дома и, кроме того, никто из женщин даже не заботился о том, чтобы его покормить. Иногда ему казалось, что он сойдет с ума с этими тремя, которые готовы были разорвать его на части. Каждой требовалось его внимание. Лиза плохо засыпала — ее нужно было часами укачивать на руках, Злата требовала его присутствия, а Катя устраивала скандалы или часами лежала на диване, глядя в потолок, всем своим видом показывая, что она на него обижена. Павел постоянно чувствовал себя виноватым, в его жизни все окончательно перепуталось — он был женат на Кате и все еще любил ее, но его ребенок был с ее сестрой, с которой, кстати, в последнее время ему стало намного легче общаться, чем с женой.
— Катя, — выкрикнул он, — а ведь это была твоя идея! Я не знаю на что ты рассчитывала, когда ты меня уговаривала, но я тебя предупреждал, чтобы ты ей не верила. Неужели за столько лет ты так и не поняла, что за человек эта Злата? Ведь ты жила с ней вместе. А теперь я должен заботиться о них, черт бы все побрал! А ты валяешься на диване и устраиваешь сцены вместо того, чтобы накормить меня.
— Пашенька, — Катя обхватила его за шею, — Она обманула меня, она говорила, что мы все вместе будем воспитывать Лизу, а потом просто запретила мне приходить.
— Ну я не знаю, — Паша развел руками, — Веришь, я просто ничего не понимаю в ваших отношениях. Она вбила себе в голову, что ты причинишь девочке зло и боится подпускать тебя к ней.
