Елена посмотрит на него, как на мужчину. Вот и, буквально, вчера он размышлял о том, что Леночка разведётся, устроится на работу и встретит человека, которого полюбит. Не его… Мужчина отчётливо помнил, каждое её слово из прошлого. Он не надеялся… Он просто хотел, чтобы она была счастлива. По-настоящему. Пусть и не с ним.
Вот только её болезнь в его планы не входила.
— Я должен сделать так, чтобы она забыла, что больна, — поставил пузырёк на место, желая поскорее уйти.
Дверь из ванной комнаты тихо открылась и из неё вышла Лена. Она медленно направилась в спальню, так как тело отказывалось слушаться её, и в дверях столкнулась с Анатолием.
— Ой, — скривилось от боли её лицо, когда мужчина поддержал одной рукой за талию, а другой схватил за запястье. Широкие рукава халата задрались, обнажая тонкие руки, все усыпанные яркими синяками, с проступившими отпечатками пальцев, явно, мужских.
— Лена! — воскликнул Толя, не сводя глаз с «живописной» картины. — Что это?
— Ничего, — освободила она руку и быстро натянула рукав до самой кисти.
— Ничего? — мужчина, придвинул её к себе, а она застонала от боли.
— Лена, — прохрипел, боясь произнести эти слова, — он бил тебя?
Женщина вспыхнула и отвела глаза.
Стыд охватил её.
«Что Толя теперь обо мне подумает?» — испугалась она и ответила:
— Это всё в прошлом.
— В каком прошлом? Ты была у врача? На него надо заявить! Ты понимаешь это?
— Я не хочу.
— Не хочу? — отшатнулся мужчина от неё.
— Я боюсь.
— Чего?
— Этого, — задрала она рукава халата выше локтей. — Этого, — стащила с шеи платок и распахнула халат, — демонстрируя синяки на руках и шее.
— Но с этим же надо как-то бороться!
— Как? Я одна. Что я могу? — заплакала женщина.
— Леночка, — Толя осторожно прижал её к себе, — ты теперь не одна. Не плачь. Я сейчас вызову врача.
— Не надо врача. Я уже выпила обезболивающее.
«Значит, вот оно как, — сделал он для себя вывод и облегчённо вздохнул, — Она пьёт таблетки не потому что больна, а потому что пытается заглушить боль».
— Нет, моя хорошая, — не согласился Анатолий. — Гриша мой хороший знакомый. Он живёт здесь, после развода с женой, на соседней улице. Пусть он осмотрит тебя, а потом мы решим, что делать дальше.
— Я не могу, — рыдала она.
— А мы через не могу. Ты всегда была смелой и отважной, — набирал он номер своего приятеля.
«Это было в другой жизни», — прятала она своё лицо у него на груди.
— Ты ведь останешься со мной, — очень тихо спросила Лена.
— Останусь, — погладил он её по волосам.
«Навсегда останусь, даже, если буду тебе не нужен», — решил мужчина.
Павел ворвался в квартиру и не разуваясь пролетел в гостиную, где в углу у окна стоял компьютерный столик. Он включил ноутбук и, сдёрнув с себя галстук, бросил его на пол.
— Сейчас, я узнаю все твои секреты, — он еле дождался, когда загрузится программа и затаив дыхание, принялся изучать журнал посещения сайтов.
Через полтора часа, мужчина оттолкнул от себя бесполезную «машину», так как выудить из неё ничего интересного не удалось. Жена не зависала в соцсетях, а посещала только различные кулинарные блоги и странички по вязанию.
— Тихушница! — злился он. — Могла бы и пожрать мне приготовить.
Он направился в ванную комнату, надеясь, что холодный душ сможет взбодрить его.
Но… чуда не произошло… Зубы начали стучать, а мыслей здравых так и не появилось.
— Что же делать? — уплетал Павел бутерброд с сыром и ветчиной, запивая томатным соком. — Придется видимо к Ваське обратиться за помощью, — пришёл он к неутешительному выводу, так как помнил, какую длинную и нудную лекцию ему прочитал приятель, когда догадался, что Павел время от времени поднимает руку на жену. Твердил что-то об освидетельствовании. О суде… Но сам обещал молчать, хоть и работает в органах. Как говорится, и на том спасибо, что не полез в чужой монастырь со своим уставом.
«Может прямо сейчас метнуться? — осенило его. — Всё равно выбора другого нет».
Мужчина бросил недоеденный бутерброд в мусорное ведро и решил не откладывать визит к приятелю.
Спускаясь по лестнице он столкнулся с соседом, которого весь двор за глаза называл «Собачником». Мужчина как раз возвращался с вечерней прогулки с питомцем, который своим лаем доставлял много неприятностей жильцам дома.
— Добрый вечер, — поздоровался с Павлом мужчина.
— Добрый, — буркнул тот, желая поскорее обойти надоедливого старика, вечно болтающего о своей псине.
— Смотрю, жена не успела на отдых уехать, как муж тоже на ночь глядя куда-то собрался, — произнёс себе поднос любитель животных.
— Что? — воскликнул Павел, так громко, что собака заскулила. Он развернулся и поднялся, догоняя старика. — Что ты только что промямлил? — прокричал, совершенно себя не контролируя, схватив человека за грудки.
— Отпустите, — возмутился мужчина, покрывшись испариной.
— Что там про жену, вякнул? — напирал на него Павел.
— Я видел её несколько часов назад с чемоданом в соседнем дворе. Она разговаривала с беременной женщиной.
«Ольгой?» — удивился Павел.
— А потом подъехал мужик на большой импортной машине. Частник, кажется, и она укатила, — заикаясь пояснил Собачник.
— Куда?
— Откуда я знаю. Я специально не прислушивался, но они разговаривали об отдыхе. Точно, об отдыхе с сестрой.
— С сестрой, говоришь, — отпустил мужчину, скрипя зубами Павел.
— Больной, — выкрикнул старик, перед тем как скрыться в своей квартире.
— Прости, Васька. Но придётся мне твою беременную кобылу потревожить.
Лена нервничала, сидя на кровати, ожидая приятеля Толика.
«Что же теперь делать?» — косилась она на дверь, за которой пару минут назад скрылся Анатолий, явно расстроенный увиденным. А на неё же, наоборот, накатилась какая-то непонятная апатия и подозрительное спокойствие. Будто камень тяжёлый упал с груди, который не давал вдохнуть полной грудью.
Женщина давно жила с этой постыдной болью, от своей ничтожности и безысходности, а сейчас испытала какой-то ненормальный, опьяняющий всплеск эйфории, что кто-то ещё знает… Её «грязный» секрет.
Никто не проявлял такое участие к её проблеме с мужем. Уже очень давно. Нет. Никто и никогда не заботился о ней так, как это делал Толя.
«Какой же бестолковой я была, — вздохнула она, — что когда-то оттолкнула тебя. Ведь мы могли бы дружить всё это время. Ты мог бы стать мне братом, которого у меня не было, и о котором я мечтала, особенно в самые тяжёлые моменты семейной жизни с Павлом. А что теперь? Жалость? Сочувствие?»
Ей не хотелось жалости от него. Ей хотелось, чтобы он восхищался ей,
